Эльфы не видят кошмаров

      Эльфы не видят кошмаров. Эльфы вообще спят мало - старшие дети Илуватара нуждаются в отдыхе гораздо меньше, чем смертные. Сон – это лишь короткое забытье, наполненное воспоминаниями о бесконечных веках и тысячелетиях, и давно превратившимися в грезы, и грезы, ставшие воспоминаниями.       У нее не так. Тауриэль боится засыпать, и делает все, чтобы оттянуть эту страшную минуту. Она доводит себя до изнеможения, до крайней степени усталости, возможной для эльдар, и засыпает только тогда, когда вконец измученное тело подводит разум и перестает подчиняться ей. И тогда приходят они – ее страшные сны.       …Холод, серое зимнее небо, лед замерзшего водопада, серо-черные камни полуразрушенной сторожевой башни. Повсюду – трупы орков, маслянистые лужицы вонючей черной крови. У нее сломана рука и ребра, все тело болит и ноет – но она упорно, дюйм за дюймом ползет к нему. Приподнявшись на локте, она смотрит в его лицо – такое странное, такое непохожее на лица ее сородичей, и на то, что она привыкла считать красивым, но бесконечно любимое ей и дорогое. Холодное лицо, мертвое. Кожа бледная, твердо очерченные губы начинают синеть, ветер шевелит густые черные кудри, схваченные узорчатыми серебряными пряжками и заколками, как и подобает принцу. Тауриэль берет его руку в толстой кожаной перчатке, прижимает к груди, на шершавую черную кожу капают одна за другой теплые капли. Она достает из потайного кармашка на поясе гладкий, переливающийся камешек с вырезанными на нем рунами, и вкладывает его в руку мертвого гнома, а затем наклоняется – и в первый раз целует его, прямо в губы, забыв о Леголасе, забыв о своем короле, который стоит рядом и смотрит на нее со смесью жалости и гнева…       После таких снов Тауриэль просыпается больной и разбитой, и долго не может прийти в себя. Но бывают сны и более страшные…       …В них она видит себя совсем другой – здоровой, счастливой и веселой. Солнце золотит своими лучами зеленые кущи Лихолесья, и листья деревьев купаются в жидком золоте. Вместо привычного одеяния стражницы – простого, но не слишком женственного, на ней платье цвета молодой листвы из тончайшего шелка. Рыжие волосы заплетены в косы и украшены цветами, ожерелье из золота и изумрудов сверкает на шее – подарок владыки Трандуила. Свадебный подарок. И цветы в ее свадебном венке пахнут радостью и счастьем.       Тауриэль спускается в тронный зал, где ждет ее возлюбленный. Эльфы, собравшиеся здесь разделить ее счастье, забрасывают невесту лепестками цветов, и Тауриэль кажется, будто она идет сквозь вьюгу. Ее жених ждет, стоя спиной к ней у высокого трона владыки. Он стоит очень прямо, ноги чуть расставлены в стороны как перед битвой. Ради нее он оделся по эльфийскому обычаю – и удивительно, - легкая, светлая, текучая ткань красит его ничуть не меньше, чем его собственная одежда. На его волосах – темных, лежащих непослушными волнами – такой же цветочный венок, как и у нее. Они подходят к трону, и король улыбается обоим – и ни тени снисходительности нет в этой улыбке. Принц поворачивается к Тауриэль и берет ее тонкие руки в свои – широкие и крепкие, она слышит свой собственный голос, нежно и с силой говорящий ему «Да»…       …А иногда все по-другому. Нет ни леса, ни солнца, ни ветра. Зато есть богато украшенная комната, полная серебра, золота, искусно обточенного камня. Вокруг нее суетятся служанки, и Тауриэль видит искреннее расположение к ней в их усердии – каждая почитает за честь помочь невесте принца одеться к свадьбе. Одежда на ней другая – тяжелый темный бархат, серебряная и золотая нить, драгоценные камни. Волосы уложены в сложную прическу, от непривычной тяжести серебряных заколок и шпилек голова то и дело норовит склониться. Впрочем, это даже лучше – ведь она на добрых две головы выше своего будущего мужа.       И тронный зал здесь другой – в него не проникает свет солнца, зато его освещают тысячи факелов и свечей. Они отражаются от инкрустированных камнями стен и потолка, украшений гостей, гладкого точно зеркало пола из чистого золота, и огромное помещение переливается, точно драгоценная шкатулка. Жених точно так же ждет ее у трона короля, - Короля-под-Горой. Его кафтан похож на ее платье, только украшен еще богаче, на темных кудрях – тончайшей работы венец, но ни высокий титул, ни богатые одежды не могут спрятать влюбленного блеска его глаз или стереть с молодого, иногда почти мальчишеского лица озорную улыбку. Тауриэль идет к нему, краем уха слыша приветственные крики и здравицы тысяч гномов по обе стороны от нее. Этот звенящий угловатый язык так подходит к этому залу, к этим бородатым лицам и приземистым крепким фигурам. Наконец, они стоят рядом, произносят свои клятвы, вот уже она чувствует на указательном пальце давно желанную тяжесть обручального перстня…       …и просыпается. Палец зудит, как будто ему недостает этого кольца, и оно теперь напоминает о себе саднящим неприятным ощущением. Левой рукой капитан стражи короля Трандуила сжимает маленький овальный камешек с вырезанными на нем неизвестными рунами. Он порождает в ней противоречивые чувства – острую скорбь по погибшему Кили, горькую радость от того, что ей остался на память хотя бы этот талисман и вину за то, что она не отдала его гномам, чтобы те вернули камень Дис.       Тауриэль все так же ходит в дозоры и охраняет границы Лихолесья. Порой она скучает по Леголасу – ее самый бизкий друг мог понять ее как никто, но она понимает, что после всего, что случилось, невыносимо было бы для него оставаться рядом с ней только безучастным спутником, <i>только<i> другом. Но зеленые кущи родных лесов больше не радуют эльфийку, не приносит ей удовлетворения и мысль, что благодаря ее усилиям королевство живет мирно и спокойно. Все чаще приходит ей на ум мысль о Море.       Там, за Морем, лежит таинственный Валинор – жилище Благословенных. Туда когда-то отправятся все эльдар, если пророчества говорят правду, и скоро наступит эра людей, а волшебство Перворожденных уйдет из мира. Как знать, быть может, если Тауриэль сумеет попасть туда, вдруг удастся ей припасть к трону Манвэ и умолить Элберет, чтобы те попросили о даре Илуватара для нее? Ведь тогда Тауриэль попадет в зал Мандоса, где живут все умершие, и тогда, быть может, она встретит его?... И их разлука, наконец, закончится навсегда.       И когда Тауриэль тайком от всех пересекает границу Лихолесья, чтобы никогда не вернуться, она не оборачивается. Ей страшно, но теплый круглый камешек в левой руке придает ей сил, а, когда после долгого и трудного пути, она видит, наконец, башни Голубой гавани, губы Тауриэль трогает улыбка и в ночь перед отплытием она впервые спит мирно и спокойно. Я иду к тебе, любимый.