Корабль и море.

Все тот же бордово-красный диван, оббитый неприятной, твердой тканью с цветочным рисунком, на полу до тошноты надоевший старый ковер, подходящий дивану своим стилем, на желтом потолке светят пять лампочек, расположенные по диагонали в строгом порядке. Все так же, как было тогда, когда мы еще были вместе. За исключением одного: темно-красные обои с китайским орнаментом сменились обоими ненавистного мною фисташкового цвета, с редким вкраплением светящихся на солнце, как я их называю, звездочек. Мне лишь хотелось забыть все то, что когда-то было, все те прекрасные чувства, которые мне удалось испытать благодаря тебе. Теперь воспоминания об этом адски болезненны, но с каждым разом мне все больше и больше плевать на моральную боль, плевать на мнение окружающих людей. Тысячи раз я пыталась бежать, но ведь вовсе неважно, что холодным, пропитанным людской злобой и суетой воздухом стало невозможно дышать. Даже у огромного города, задыхающегося пестрыми огнями и безразличием октябрьских ночей, жизнь лучше, чем у меня. И все лишь потому, что тебя нет. Помню, как мы были любимы, как иногда сутками сидели и говорили, как я иногда сидела в игноре по несколько дней, словно я не существую, словно я всего лишь незаметный ветер, а еще эту до сих пор колечущую фразу: раньше было лучше. Помню, как я влюблялась в тебя каждый день, пока у тебя, как и у всех людей, были свои заботы, пока ты занимался тем, что было для тебя самым важным, а я так и оставалась кем-то второстепенным и совершенно ненужным в твоей жизни. Знаешь, мне кажется, я так и обречена возвращаться назад, проходить через боль и потом утверждать тебе, что любые муки терпимы. Обречена жить во лжи. И все, вроде бы, в прошлом, ты так решил, но я не могу найти ни одного повода, чтобы спасти себя и не расплавиться в этой осени. Я пытаюсь найти себе место на улицах этого города, в котором мне больше не хочется жить, но все четно, безрезультатно. Душа изнутри рвется на части, а из горла вырывается истошный крик, молящий о помощи, которую мне когда-то уже посылали. Знаешь, мне кажется, рассудок совсем меня покидает, кажется, будто я совсем схожу с ума. Я до сих пор сбита с толку, ведь мне порой кажется, что это всего лишь сон. Будто я досчитаю три раза до трех и проснусь, будто ты пишешь мне письма, а их забирает себе почтальон. Только больше некому замечать, что я хочу перевернутся с лодки в глубоком озере, почувствовать успокаивающую воду и уйти вниз, глубже лодки, лишь бы мне не приходилось ежедневно скучать по тебе, лишь бы мне не видеть, как я снова становлюсь для тебя никем. До сих пор пытаюсь понять, насколько же сильно я без тебя умираю. Знаю, что у тебя внутри я временный постоялец, но почему-то мне так хочется, чтобы ты остался. Копаюсь в себе, до последнего сомневаясь, почему и небывалой красоты море в сравнении с тобой покажется грошом. Неискоренимое упрямство, любимое дело — поспорить со мной, псевдо важные, неотложные дела, коими ты всегда пытался отгородиться от меня, говоря, что до невозможности занят. Ты никогда не считал себя кем-то хорошим, достойным лучшего, ведь характер граничит с прискорбностью, а отсутствие красноречивости дополняет картину, но, видишь ли, я знаю тебя отнюдь не таким. Просто с тобой так тепло, так, что вовсе не хочется открывать глаза. С годами ты стал мне до невесомости близок и любим душой таким, со всеми изъянами. Изо всех сил я пыталась создать в твоем сердце уют и тепло, а в душе создать погоду, подобно весне, когда все заново оживает, распускаясь, становясь чем-то прекрасным. Я всегда старалась прощать тебе все, моментально и без каких-либо задних мыслей, но в ответ, когда вина была на моих плечах, получала лишь то, что меня невозможно простить и каждую мою оплошность ты запомнишь, в конечном итоге из-за этого все рухнет окончательно, бесповоротно. Вранье все это. Маленький город, даже маленький мир, населением всего-то в два человека, может рухнуть лишь в тот момент, когда кто-то сам этого захочет. Любые колкие слова, приносящие первое время жгучую, быть может, даже адскую боль, можно простить и забыть, и именно в этом заключается умение любить и быть счастливым. Задумайся, счастлив ли остался, не сумев простить до конца ни одну оплошность, приведя к концу всего того, что строилось годами? Без шагов назад и душащей тебя гордости признай, что даже грамма счастья не осталось. После тихо скажи в пустоту, что все могло быть иначе. Ты, как и всегда, попал в плен кем-то придуманных систем, а за пределами этих стен есть все, чего ты так хотел. Там мир, такой огромный. Правда жизни заключается лишь в том, что этот мир лести и проданных людей. Люди — нули, и мы среди них, в толпе мы как будто одни, но мы были вместе, и, значит, были сильней, были до последнего вздоха свободными, не замечая червоточины. Отбрось сомненья прошлого, будь навсегда свободен от сотен стен и ограждений, измени все в один момент. Настало время любить наши простые жизни по-новому. Прекратим быть до чертиков глупыми, совершать ошибки и позже невыносимо жалеть о них. Если так трудно, закрой глаза. Не бойся, я рядом. Увы, мне не перестать глупить и гнаться за недосягаемым, но лишь в одном я уверена точно: время летит, но я всегда с тобой. Внутри меня, не побоюсь этого слова, любовь, не имеющая грани, до последнего верящая в лучшее, даже если напрасно, даже если четно. Я говорила многое, но так и промолчала о главном. За каждый день тебя благодарю, благодарю и вечно помнить буду. Как море достается кораблю, ты мне достался в трудную минуту.