ML. Петрович: Жизнь гомосексуалиста в 90-е

      - Ах, если бы сбылась моя мечта, какая жизнь настала бы тогда…       В тот момент, когда осенние листья танцевали медленный танец за окном, двигаясь в ритме вальса, знаменуя и отмечая тем самым утреннее восхождение солнца. В одном из технических центров, который принадлежит крупной европейской компании, начавшей набирать обороты на российском рынке, будучи недавно открывшимся, для зарубежных производителей и инвесторов доносился мужской храп, заполняя своим громогласным ревом не только помещение коморки, использующейся как место для отдыха, но и ремонтную мастерскую. В последней же, в свой выходной работал один из сотрудников технического центра, осуществляющего обслуживание и ремонт автотранспортных средств.       Слесарь-автомеханик, закончив свою внеплановую работу, которая заставила его прерваться от иных дел, но не более важных, по его мнению, отправился в коморку, непосредственно служившую для отдыха отдела технического обслуживания, дабы в спокойной атмосфере, переодевшись, можно было направиться прямиком домой. Сверхурочная работа, недосып, казавшийся уже хроническим из-за нехватки времени, и мужской затхлый запах пота, смешивающийся с машинным маслом, для этого места были чем-то неотъемлемым, и поэтому слесаря-автомеханика ни капли не удивило, что кто-то из его коллег в свой выходной решил прикорнуть на старом разваливающемся диване, укрывшись спецовкой. Стараясь не греметь, войдя в положения отдыхающего, слесарь достал с накренившейся полки, прибитой намертво десятисантиметровыми шурупами, кипятильник с целью заварить себе очередную чашку чая. Иные же предметы роскоши для обычного отдела технического обслуживания были недоступны в связи с тем, что авторемонтники редко виделись с клиентами, и, как следствие, блистать перед ними брендовыми усовершенствованными технологиями было ни к чему, во всяком случае, таково было решение управляющей компании. Оно и к лучшему, считали работки отдела, так как свои вещи были куда ближе по духу, да и ломать буржуйские предметы комфорта желания не было. Платить придется.       Посмотрев на комнату отдыха, если пафосным словом ее можно было таковой окрестить, то несложно сделать вывод, что слово "комфорт" члены технического отела не знали, так как повсюду лежали инструменты, которые в любую минуту могли пригодиться, причем вперемешку с пригодными для питания продуктами. Для отдела продаж, например, из-за чего собственно и возникал постоянный сыр-бор, представители техцентра были неандертальцами, который где срут, там и жрут. Поэтому очередную усмешку вызывали масленые отвертки, лежащие рядом сахаром, за которым сейчас лез слесарь-автомеханик, для того чтобы добавить его в чай, вследствие чего в следующий момент начать переодеваться под прозаичную для этого места мелодию храпа, напевая себе под нос излюбленную песню.       - Мать твою! Петрович! - вспыхнула громогласным ревом гора грязной одежды, служившей одеялом отдыхающему, явно агрессивному из-за внепланового пробуждения. - Я, блять, подумал, это грабануть нас снова залезли. Оперативник в растрепанном виде, готовый в любую минуту и в любом состоянии ринуться спасать автомастерскую от бандитов, являлся одним из сотрудников отдела продаж, который с отделом технического обслуживания был в отношениях скользких и не доверительных. Гражданин Демидов, или как его за глаза называл технический отдел, Игорь Семенович, в кругах своего вращения был известен как Гарик, а клиентам, в свою очередь, был представлен как Игорь, являлся человеком резким и прямолинейным, а в меру своей приземленности не был на хорошем счету в компании. К слову, стоит отметить, что план своей работы по продажам гражданин Демидов выполнял успешно, а иногда даже его перевыполнял, отчего по техническому отделу начал ходить слух о тени Демидова, которая захватывает его тело во время общения с клиентами. Тень Демидова была человеком образованным и смекалистым, и не баловала свои уста табуированной лексикой, коей сам Демидов частенько грешил. - В очень интересной форме, вы, товарищ Демидов, решили встречать грабителей, - отметил слесарь-механик, оценив наряд сонного Демидова, состоявшего из трусов-парашютов, именуемых в неких кругах как "семейники" и грязной испачканной белой майке-алкашке, по всей видимости, потемневшей от замасленной спецовки. - Че? - Забудьте, - выдохнул мужчина и сделал еще один глоток из чашки наполненной теплым черным чаем. Это был Сокойский Герасим Петрович, слесарь-механик, который занимался установкой, наладкой и ремонтом автотранспортных средств. В своем рабочем коллективе его все знали под прозвищем "Га-Ноцри", в связи с тем, что Герасим Петрович постоянно проповедовал разные истины, которые приходились как нельзя, кстати, в данном отделе. Все же остальные или не согласные с данным прозвищем использовали его отчество в качестве обращения, показывая тем самым уважение к способностям механика. Гражданин Демидов был с ним знаком не только по долгу службы, поэтому знал еще одно, более, как казалось самому Демидову, неподходящее под образ Петровича прозвище, оставшееся со школьной скамьи, а именно "Гер". Так, Петровича называла жена Демидова, Елена, с которой непосредственно сам механик учился в одном общеобразовательном учреждении под названием школа.       О самом же Петровиче ходила по отделам масса слухов, один, как говорится, другого краше. О том, что мужчина бывший байкер, ссылаясь на его патловатость; о том, что мужчина уводит жен, ссылаясь на информацию об общении его и Елены; да даже о том, что он в прошлом бандюган, а на данный момент скрывается от преследования под личиной обычного слесаря-механика. Сам же Петрович на это никак не реагировал, лишь многозначительно изгибал бровь, неоднозначно улыбаясь подобным слухам. Так что говорить о человеке, котором никто ничего не знает, было достаточно интересно, и каждый новый день, ориентируясь на факты, рождались новые, искушенные человеческой фантазией домыслы. Фактических знаний о Петровиче было достаточно. Все отзывались о нем, как о талантливом автомеханике, который только по звуку мотора мог определить неполадку в автотранспортном средстве, а также как о порядочном, воспитанном и образованном человеке, знающем не только современную, но и зарубежную литературу. Некоторые завистники, врожденному или приобретенному таланту Петровича, говорили, что он из семьи парламентариев, чтобы лишний раз посеять вражду в одном из наполненных духом коллективизма отделе.       - Кстати, - нарушая неловкую, по мнению Демидова тишину, которая повисла в коморке технического отдела,- ты че здесь забыл в выходной?       Вопрос был задан в стиле Демидова - беспардонно и нахально, словно он находился в комнате отдыха своего отдела, или того паче, в собственном доме. Нельзя сказать, что слесарь привык к хамскому поведению, скорее он игнорировал любое бесцеремонное отношение в свою сторону, и, переодеваясь просто ответил на вопрос, словно так и необходимо было сделать.       - Ночью мне позвонила одна милая дама, и попросила о помощи. Как я могу отказать прекрасной леди? Вот и пришлось... пожертвовать выходным.       - О! Благотворительность! - воскликнул злорадно Демидов, словно докопался до какой-то истины о Петровиче, и не от кого-то, а из первых уст. - Женщины тебя погубят.       - Вот это новость! В свой выходной для какой-то женщины ремонтные работы устроил. Бьюсь об заклад, даже не запротоколировал! Ведь к нам никто не обращался, я уж-то знаю, - продолжал злорадствовать про себя гражданин Демидов, понимая, что это пахнет не только новыми слухами о женщинах в сторону слесаря-механика, сколько о его дальнейшем увольнении. «Почему?» - спросите вы. Все предельно просто: постпродажным обслуживанием занимается отдел продаж, а если быть предельно честным, то именно к ним сваливаются все жалобы от клиентов, а они потом скидывают всю работу на отдел техобслуживания. Простая игра, которая устраивает отдел продаж, тем самым в очередной раз, принижая достоинство членов техотдела.       - Как я понимаю, за происхождением совета стоит личный опыт, товарищ Демидов? - усмехнулся Петрович, так как за словом мужчина в карман лезть не имел привычки, и ответы его были всегда точными, и разрушающими большее количество последующих вопросов смутного характера. Зная гражданина Демидова, Петрович ожидал, что в следующую секунду разразиться громкий скандал, который затронет и жену Игоря, Елену, и грязные слухи, спровоцированные самой женщиной, правда, случайно. Но вместо этого в коморке для отдыха повисла удушающая тишина, которую, казалось бы, можно было пощупать руками, отчего слесарь-механик догадался, что наступил на свежую мозоль образовавшуюся на достоинстве Демидова. И о причине его нахождение здесь и сейчас, зная подробно характер продажника, тоже не составило труда образованному слесарю додуматься, отчего мужчина решил, хоть как-то загладить вину перед грубоватым, обиженным самим собой человеком.       - К слову, как там Елена? - поинтересовался слесарь, застегивая с известным всему обществу тех времен принтом ветровку.       - Да пошла она, - недовольно шикнул товарищ Демидов, словно вышедший из транса, в который его загнал слесарь-механик своим вопросом, и направился обратно в свою теплую обитель. Продажник искренне надеялся, что в выходной в мастерской никого не будет, так как клиенты не звонили, все машины были сданы в срок, собственно говоря, зачем было кому-то приходить. Но нет, судьба его натолкнула на того человека, в котором он, можно сказать, видел свою жену, пусть и сам слесарь был в этом не только не виноват, но даже и не подозревал о том, что Га-Ноцри из-за школьных контактов сейчас не самый лучший собеседник для гражданина Демидова.       - Опять поругались? - присаживаясь на табурет около буфета, спросил Петрович. - А я ни сном, ни духом. Как необычно.       - И ведь действительно необычно, - отметил про себя Петрович, который театрально разыгрывал представление "хорошо, я выслушаю тебя, друг мой ситный". При этом стоило заметить, что мужчина не особо следил за своей речью, так как ему было откровенно начхать на лояльное отношение к себе, тем более, если шло оно от гражданина Демидова. Петрович, зная, что Елена первым же делом звонит в таких случаях своему школьному другу, чтобы тот хоть как-нибудь помог советом или и вовсе разрулил эту ситуацию, немного замялся, пытаясь придумать в своей переполненной, по мнению большинства, голове хоть что-нибудь, что могло раскрыть ему глаза на подобную ситуацию. Сам же слесарь к такому стечению обстоятельств давно привык, ведь начался этот парад доброй помощи далеко не со свадьбы Демидовых, а еще со школьной поры, когда Елена кружила головы мальчишек непонятными для Петровича этюдами. - Чувствую себя преданным, - глубоко вздохнув, продолжил мужчина, не ожидая предательства от своей подруги, но в душе крайне радуясь тому, что в этот раз его спортивная ветровка не станет подушкой для слез Елены. Возможно, простота, сея действия, крылась в обратном, теперь неправа была Елена, а ведь, если вспомнить хронологические действия помощи ревущим, то именно в эти моменты она молчала как рыба, что было ей абсолютно не свойственно. Петровичу даже гадать не пришлось, что же такое случилось между супругами, так как ответ сам всплыл в его голове, и он с яростным желанием не впутывать себя в очередные Еленины проблемы, поспешил удалиться из коморки, на чем и был пойман.       - Че? Так... Чет я не въехал... Ты че за моей жизнью следишь? Или мне теперь че? Ходить оглядываясь? Мало было прослушек, теперь еще ты? КГБ-шник недоделанный. Тебя че в отряд разведки не приняли, ты терь под всех роешь? - взбеленился Демидов, проговаривая каждое из слов, основанных на советских фильмах фантазиях, так, что словно с его губ должен был яд сойти.       - Не сказал бы, что от большого желания, но... - прервался Петрович, пытаясь подобрать нужные слова, так как Демидов перешел на очередной из видов истерик, словно уподобляясь Елене, отчего слесаря-механика внутри передернуло. Все-таки стоило и в этот раз следить за своими словами, тем более они были сказаны не кому-то, а гражданину Демидову, который ревностно относился ко всему, что касалась "его".       - Но, мать его, да?! - перебил Демидов, впрочем, как и всегда, не давая своему собеседнику и шанса на контраргументы, да даже на иное, жалкое оправдание или слово в свою защиту.       - Да,- подтверждая очевидное, промолвил Петрович, зная, что врать в принципе было бесполезно, так как пусть и не от большого желания, но он все же следил за совместной жизнью Елены и гражданина Демидова.       - Охуительно, - прошквырчал со злостью сквозь зубы Демидов, при этом снова принимая прежнее положение. - Заширительно! Просто... заебись! Кто бы мог подумать? А предположить? Все сильнее утрировал гражданин Демидов, закипая от злости как вареный рак, которого сейчас слесарь-механик варил на медленном огне. Стоило отметить, что ярость, как и фантазия господина Демидова, всегда вызывали определенный интерес среди сотрудников, так как настолько быстро придумывать новую "вральню" и молниеносно выходить из себя, превращаясь в разъяренного берсеркера, не мог никто из близлежащего окружения. Лицо тут же становилось красным, а на лбу вылезали вены, на пару с несколькими морщинами, которые предавали визуально обычно глупо ржущему Демидову внешний вид библейского дьявола. Не хватало, пожалуй, только рогов.       - Хотя нет, блядь. Подожди - подожди! Я понял...       - И что ты понял? - парадируя у себя в голове голос известного мультипликационного героя в самом рассвете сил, который живет на крыше, Петрович оценивал внешний вид Демидова, который явно вот-вот потеряет человеческий облик, вслед за умением изъясняться на родном языке.       - Ты с моей женой спишь! Поэтому ты невъебительно и осведомлен обо всех передвижениях... Охуенная информация нарыта, да? А я тут как олень, значит, ничего не подозреваю. А ты хиханьки, блять, твавишь за спинушкой моей верной! - отозвался уже рогатый библейский дьявол, руки которого тряслись, как у алкоголика, который пропускал очередную дозу после двухлетнего равномерного приема лекарства. Лицо Демидова, если не побагровело, так точно начало обретать оттенок хорошего красного полусладкого домашнего вина, настоянного на смородине, а тело его, если не подпрыгивало на диване, то явно порывалось встать и разразиться праведным гневом на своего обидчика.       - Если я одного не угондошил, блядина. Думаешь, ты живехоньким отсюда утопаешь? О! Это ты зря, проповедничек херов, - настраивая себя на расправу, подбадривал себя и оскорблял слесаря Демидов, вставая со своего ложе, чтобы наконец-то настигнуть своего врага, который кровушки из него выпил на целый бак запорожца. Петрович при этом даже не реагировал, как сидел около буфета, так и продолжал сидеть на месте, наблюдая за невероятной пантомимой, в которой человек, мухи за жизнь не обидевший, пытался набить ему морду. Главное было бы за что, возможно Петрович и не был так спокоен, но сейчас, это комедия набирала достаточно призов зрительских симпатий, для того чтобы снимать ее продолжение. Слесарю даже было интересно, чем закончится эта сцена, так как это было бесспорно интереснейшее решение режиссера. - Я же ебальник те начищу, чтоб ты больше по чужим бабам-то не бегал. Или че? Свои перевелись, и ты решил на других переметнуться? Хык-хык - как шкура позорная. А я ведь давно подозреваю тебя! А они мне все "нет" да "нет". Винегрет, блять. Смешно, вам двоим, было, значит, над честным человеком издеваться. Но ничего, скоро мне, будет смешно! Уж я-то на ваших пепелищах поржу отрадно!       От занесенного на себя кулака, который явно дрожал от внутри бушующей агрессии, и внешнего вида красного алкаша в носках до колен, слесарь-механик не выдержал и сорвал полное драматургии выступление своим смехом, тут же разнесшимся по помещениям близлежащим, тем самым, оглушив нападающего.       - Я ему тут репу начистить хочу, а он ржать мне вздумал. Ты че контуженный, что ли? Или думаешь, я тут шутки шучу с тобой, - взорвался, переходя на сопрано, гражданин Демидов, у которого казалось, что от серьезности ситуации кровь из глаз пойдет.       - К счастью нет, - с улыбкой проговорил Петрович, поглощенной игрой главного актера. - Благодарю за беспокойство. Вот только я не понимаю к чему вы, товарищ Демидов, клоните.       - Не понимает он! Скалиться еще, ирод. Наверняка смешно, что рогатый мудила из отдела продаж в логово алкашей от шлюхи-женушки пробрался! Потешно тебе! - продолжал Демидов, замечая, как улыбка с лица Петровича исчезает - он был уверен, что попал в самое яблочко. Он очередной хахаль его неверной, просто этих еще за руку не ловил.       - Это ваше личное дело, - медленно и серьезно ответил слесарь-механик, словно ставя точку в их с Демидовым разговоре.       - Да, кажется уже нефига, ты в нем непосредственный участник! - с новой силой взорвался Демидов, представляя в своей воспаленной голове, как в очередной раз пока он работал грязный вонючий слесарь пробирался к нему в дом и имел его жену в различных вариациях. Да мужчине от своих фантазий стало так противно, то аж вчерашний завтрак, съеденный дома, пошел наружу, так как святая-святых кухня могла быть осквернена дармоедом.       - Не вижу причин для злости, - возразил в предыдущем стиле Петрович, словно причин не только для злости он не видел, но и дальнейших причин для своего смеха, при этом, не обращая на попытки гражданина Демидова запачкать пол помещения внимание.       - А я вот, блять, их напрямую вижу!       - Вы меня, может, наконец, посвятите в таинства ваших фантазий, в которых я, по вашему мнению, виноват? - тяжело вздохнув и в очередной раз, пожалев, что вовремя не ушел, все-таки не выдержал Петрович, бреда, который извергал рот Демидова.       - Ты, блять, что тугой? Ты спишь с моей женой!       - Товарищ Демидов, - поднимаясь со стула, стоящего около буфета, начал Петрович, - вы спрашиваете или утверждаете?       - Петрович… Ты охуел? Я, блять, утверждаю! – снова начиная перевоплощаться в библейское чудовище, проорал гражданин Демидов, явно начиная догадываться, что скользкий любовник его жены еще смеет издеваться над человеком чести.       - А вот это зря, - заваривая еще одну чашку с чаем, усмехнулся Петрович, втайне действительно смеясь над глупостью и наивностью супруга Елены, Игоря, так как женщина славилась своими беспорядочными связями еще до брака, и можно было догадаться, что после брака она ни на йоту не исправит своих моральных устоев. – С вашей женой, товарищ Демидов, я состою в отношениях дружественных, вам ли этого не знать? Но раз уж, я понял, причину вашего здесь присутствия и стал, как вы выразились, непосредственным участником вашей очередной ссоры, подставлю вам свое дружественное плечо. Рассказывайте. Чашка со свежезаваренным чаем, была поставлена на стол, около которого продолжал мельтешить гражданин Демидов, напоминая своим поведением пчелу, подающей сигнал своим собратьям посредством, выписывая неровной восьмерки.       - Че, блять? – разразился гражданин Демидов, наблюдая за тем, как слесарь-механик двигает стул, на котором прежде нежился около буфета и изрядно его бесил, к недавнему временному лежбищу оскорбленного до глубины души человека. – Он наглухо больной, что ли? – уже про себя подумал Игорь, пытаясь вернуть своим мыслям менее хаотичный порядок вращения и перестать представлять своего нежеланного собеседника в виде ебаря своей жены.       - Как я могу судить из ваших слов, - глубоко вздохнув, начал слесарь-механик, делать, пожалуй, то, чего не любил сильнее, чем вторгаться в личные разборки между возлюбленными, а именно объяснять. – Я уже вмешался в вашу с Еленой личную жизнь и должен взять ответственность за это деяние на себя. Поэтому рассказывайте, товарищ Демидов, что же вы забыли в логове алкашей?       - Че, блять? Ответственность? – взбеленился гражданин Демидов, равным счетом по той причине, что не понял ничего из слов, сказанных гражданином Сокойским, цепляясь к заумному слову, которое вылетело из уст механика. – Петрович, ты в край поехавший? Или думаешь, на меня твои проповеди подействуют? Га-Ноцри выруби – это не твое.       Петрович молча продолжал смотреть на своего собеседника, порядком отошедшего от состояния закипающего борща, и превращающегося в загустевшую жижу. Лоб, на котором прежде от злости выступили нервы, практически выровнялся, оставив место морщинам, за чьими причинами появления крылась ветреность его жены. В принципе, гражданин Демидов принял свой обычный облик, который бывает у него после долгого приступа смеха, а бушующую внутри злость выдавали лишь трясущиеся руки и ритмичные пошмыгивания носом. Петрович молчал с полминуты, а затем встал, понимая, что вразумительного ответа на свою просьбу он не получит, а, следовательно, это был весьма удобный момент, для того чтобы воспользоваться основной стратегией боя – тактическим отступлением.       - Раз желания у вас нет, не понимаю, почему его должен испытывать я. Всего доброго, товарищ Демидов. Будете уходить, не забудьте за собой закрыть.       Слесарь-механик, поставил стул на место, ранее взятый с его законного места около буфета, являющийся единственный и неповторимым троном, на котором в каждое чайное застолье восседал Петрович. Затем медленно, побрел к замасленному шкафу, на котором уже давно засохшей краской виднелись буквы недавнего прошлого, а именно «СССР», и, вытащив свою спортивную сумку, направился целенаправленно к выходу, на чем и был прерван.       - Ладно. Стой. Давай свои проповеди, Иешуа.       - Если хочешь услышать проповеди, почитай себе вслух библию, - грубо ответил механик, потеряв весь энтузиазм к разборке чужих проблем, которых, итак, всячески пытался избежать.       - Петрович, ты че обиделся? Ну, извини, погорячился. Да, был неправ. И, вообще, какого хрена? Я тут единственный потерпевший!       - Из него прям, веревки вей себе в удовольствие, - подумал застывший в железных дверях Петрович, слушая при этом несуразные, но все-таки извинения за обвинения в свой адрес, а гражданин Демидов все не унимался.       - Мало того что жена шлюха, так еще и ты тут. Хотя это я в охуе от происходящего. Нет, это пиздец высшего калибра. Это, наверное, точно так же как тебя премии лишили из-за того, что ты хорошо работаешь.       - Какие аллегории, – непонимающе изогнул бровь Петрович, облокачиваясь на дверь, разделяющую его между нудными изречениями и странными необъяснимыми сравнениями гражданина Демидова и свободой, на которую стремился механик припеваючи.       - Вчера приперся домой, а у нее мужик в постели. Когда успела, блять? И, главное, слезы в три ручья, мол, прости, извини, я не хотела. Вот че за хуйня? Как не хотела, если голая в постели лежит и трахается? Или это новая хрень какая-то? Типо не хочу, но ебусь? Или я люблю тебя, но вот этот мудак мне ближе по духу? Что, вообще, за хуйня? Кто этих женщин, вообще, поймет? Я просто в охрене. И что ты молчишь как столб деревянный, от которого я пытаюсь сдачу в ларьке получить?       - В который раз должен удивиться вашему умению преподносить информацию. Наверное, поэтому вы не можете достигнуть компромисса с высшим начальством касательно вашего повышения, - вздохнул понимающе Петрович, и побрел к привычному для себя трону, на котором некогда восседал до того, как отправиться домой. Спешить уже было некуда, так как граждан Демидов в своем непрекращающемся потоке слов, смешанных так удачно с табуированной лексикой, дал понять слесарю-механику, что виновата все-таки Елена в том, что продажник сейчас кукует у них в комнате отдыха.       - Че? – в очередной раз, не понял своего нового собеседника, которому же сам и открылся, гражданин Демидов, подозревая, что слесарь опять в душе смеется над ним, пусть и было это далеко не так. Не в этот раз.       - Забудьте, лучше выпейте чаю, вам необходимо успокоиться.       - Какой нахрен чай? Я ему душу открываю, а он мне чай предлагает, ебанулся? – нашел еще один повод для лютой злости, гражданин Демидов, скорее всего, по причине того, что не смог выместить всю свою злость на Елене и ее новом избраннике, которых водилось около нее больше, чем лоцманов подле акулы.       - Выпейте чаю, а я сейчас вернусь, - сопутствуя свою очередную реплику с глубоким вздохом, отмечающим невысокие интеллектуальные способности гражданина Демидова, сказал Петрович. Оставив свою сумку на стуле, сидеть, на котором долго не пришлось в связи с тем, что необходимо было уладить некоторые вопросы с самой виновной в страшном деянии против четвертого дворца бракосочетания, мужчина направился прочь из помещения, служившего переговорной для двух коллег.       - Нет, он реально шизанутый, - послышалось от гражданина Демидова в след выходящему из комнаты отдыха слесарю, который достал из кармана ветровки мобильный телефон того времени, который с трудом помещался в одной руке, даже такого крупного человека, как Петрович. Разговаривать с Еленой пришлось через домашний телефон, так как мобильные телефоны были роскошью для того времени, даже такие допотопные, как нам сейчас кажется, да и ловили они не так хорошо, вследствие чего приходилось постоянно крутить телефонную антенну.       - Елена, это ты? Это я, Гер.       - Господи, что случилось, что ты мне звонишь в такую рань? Знаешь, же что у меня сегодня выходной. Слава богу, никого дома нет – еще мне не хватало утреннего поругания за звонки, - затрещала девушка, в своем привычном темпе, подобно щебечущей утренней птичке, которая не может найти себе не только удачного места для пения, но и обрести внутреннего равновесия, чтобы не свалиться с очередного сука.       - А ты как хотела, дорогая моя? А я говорил, что приватизировать надо, а ты мне, что в ответ говоришь, не напомнишь? – доставая самокрутку из-за пазухи, начал Герасим Петрович, которому не люб был ответ своей старой давней подруги. По живенькому голосу, мужчина сразу же понял, что женщина не спала, пусть и время было раннее по меркам Елены, которая в свой выходной, если планов не намечалось, могла до вечера валяться в кровати. Да и какие планы, если такие страсти творятся, так что мужчина был практически уверен в том, что женщина осталась дома.       - Ой, не начинай, да? Чего звонишь-то?       - Елена Прекрасная, троянец все-таки узнал про коня?       - Не начинай, Гер, просила же, - с глубоким выдохом в телефонную трубку, сказала женщина, которой явно не понравилось сравнение ее ситуации с древнегреческой мифологией. – Сколько раз я тебе говорила, прекрати использовать мифологию применительно к моим проблемам?       - Это мое личное дело, - выдыхая дым, улыбнулся Петрович улице, которая перед ним открывалась, так как новейшие устройства не передавали лица звонящего, а также его эмоциональный порыв, скрываемый в душе в данный момент.       - Ну, Гер… Что мне теперь делать? – переходя на свой привычный тон капризности и требовательности, спросила женщина, словно маленькая девчушка, сидящая с Герасимом за партой, и просящая его списать очередную задачу по алгебре, так как из-за прогулок с юношами не успела подготовиться.       - Смотря, что ты сделала, - ответил мужчина, желающий услышать ситуацию уже из уст Елены, так как Демидов, находящийся в состоянии аффекта и пытающийся броситься на любого кого хоть раз подозревал в тайной связи со своей женой с кулаками, не внушал доверия. Во всяком случае, в мелочах, с остальным слесарь-механик разобрался ранее открытого рта Демидова, который отчаянно занимался самобичеванием на замасленном диване.       - Короче, Гарик домой раньше пришел, я его серьезно не ждала. А тут такой день выпал, соседей не было. Ну а у меня подполковник был, помнишь, рассказывала? Так вот, он нас и застукал. А я, главное, и на всякий случай и дверь закрыла, и у соседей узнала, когда вернутся, а тут такие дела. А ему еще премию дали, он на радостях и прискакал… В общем, теперь что и делать не знаю.       - Я тебе не раз говорил, не тащи ты хахалей домой, встречайся где-нибудь еще. А тебе все неймется, - вздыхая очередной глупости со стороны Елены, которая не переставала удивлять своими необдуманными действиями мужчину уже на протяжении двадцати трех лет. – Не мне тебе читать нотации, взрослая тетка, но я говорил, что рано или поздно он обо всем узнает.       - Слишком рано! – крикнула в трубку Елена, которой уже порядком надоели вечные «я ж говорил» своего школьного друга. – С его зарплатой я делаю все возможное, так что… И, вообще, откуда ты знаешь? Решила все-таки поинтересоваться Елена, ни о чем не подозревающая с самого начала, но все выложившая своему другу при первом же его телефонном звонке, в чем в очередной раз Герасим увидел девичью наивность, не иссякающую с годами.       - Демидов выпалил в приступе ярости, - бросая дотлевшую в руках самокрутку, ответил без зазрения совести слесарь-механик, который пусть и, не имея большого желания, но все-таки принял активные участия в жизни своей ветреной подруги.       - Понятно… Значит, злой еще… - протянула Елена, словно ссора произошла из-за выбора занавесок для спальной комнаты, а не из-за измены жены, в которой гражданин Демидов души не чаял, чем всех своих коллег сильно подбешивал, в принципе не удивительно, ведь женщина была настоящей красавицей.       - Не скажу, что причиной его срыва была ты, но причинно-следственную связь ночное происшествие все же имело. И как бы, что ты хотела? – начал мужчина было свои проповеди на тему того, как стоило поступать и как не стоило, для того чтобы сохранить свой дальнейший брак и какие действия предпринять, но был перебит прекрасной Еленой, не успев начать и малого.       - Слушай, Гер… - нерешительно начала женщина, прослушав все, что сказал ей до этого мужчина, словно уйдя в свои размышления после последней своей фразы, которая и к звонящему не относилась, а в случае Елены, такое действительно могло произойти. Петрович решил не обращать на это внимание, так как к подобному выработался своеобразный иммунитет, который он применял при общении с гражданкой Демидовой.       - Что?       - Выручи меня, - продолжила женщина, но уже более решительно, говоря внутреннему чутью Петровича о том, что пора бы бросать трубку на середине разговора во избежание дальнейших последствий, в которых ему все же придется принять непосредственное участие, - пожалуйста.       - Издеваешься? – не постеснялся спросить мужчина, так как рад был матерщинника за ворот выставить из их комнаты отдыха до прихода коллег, пусть и на следующий день, ведь могло начаться невесть что, вследствие чего весь рабочий процесс пришлось бы послать на всем известную комбинацию трех букв.       - Я, правда, что-нибудь придумаю. Мне нужно время, чтобы все решить и обдумать. Помоги, пожалуйста, - начала женщина, возвращаясь к привычному для себя и для Герасима разговору и умалению о помощи, и заканчивая его стандартным. – Ты же мой друг.       - Ладно, - со вздохом пробубнил Петрович, понимая, что ему все равно никуда от этого не деться и если он не хочет неприятностей, связанных с работой, то ему придется мириться с неприятностями связанными со своей личной жизнью, что беспокоило его меньше, но тоже беспокоило. – Только не затягивай. Завтра его за вещами пошлю, так что прибери там все. Указывая на мужской бас, который послышался на заднем фоне из телефонной трубки, сказал мужчина, понимая, что беспечность Елены переходила не только за рамки разумного, но и за грани безумного.       - Спасибо-спасибо! – взорвалась девушка в радостной эйфории, собственно как, и всегда, когда мужчина сдавал свои позиции и танцевал под ее флейту, но выбора в этот раз не было, чего и сам слесарь-механик прекрасно понимал, вследствие чего решил дать Елене шанс на возобновление своего «прекрасного» брака. – Люблю тебя, Герочка! Ты лучший! Телефонный звонок оборвался по инициативе Елены, если, правильнее сказать, требовательного мужского голоса на фоне их разговора, который неодобрительно кашлянул при лживом признании в любви своему школьному другу, обозначающему только признательность.       - Значит, он еще там, - подумал про себя Герасим Петрович, и медленным шагом вразвалочку, выдающим в нем бывшего спортсмена по бегу, направился обратно в комнату отдыха, в которой гражданин Демидов должен был продолжать заниматься саможелением.       Железная дверь, ведущая сразу в комнату отдыха, и по совместительству в раздевалку отдела технического обслуживания, захлопнулась за мужчиной сама по себе, так как разочарованный слесарь-механик, прогнозируя, что его ожидает, был весьма расстроен. На диване сидел гражданин Демидов и послушно попивал заваренный Петровичем чай, который, по мнению последнего мужчины, должен был уже остыть, но тем не менее подобное поведение пробудило в Герасиме грамм позитивных мыслей, касающихся совместного проживания.       - Кто там? – спросил гражданин Демидов, находясь даже не на территории своего отдела и вполне чувствующий себя в своей тарелке в логове алкашей и неандертальцев, которые нормально даже машину починить не в состоянии. Как, можно судить из фразы, если опустить табуированную лексику, то вышеизложенное сравнение принадлежало никому иному, как Игорю Семеновичу, который обычно и на метр не приближался к данному помещению.       - Отсутствие правил приличия, видимо, явление семейное, - как нельзя, кстати, заметил Петрович, возвращаясь за своей сумкой, и за самим Демидовым, по просьбе Елены, непосредственно.       - Че ты там вякнул? – булькнул в чашку гражданин Демидов, лаская слух, пусть и не прекрасными речами, но хоть без злокачественных слов на этот раз.       - Можете пожить некоторое время у меня. Пока не решите, что делать дальше. С Еленой я договорился, - вешая спортивную сумку себе через плечо, оттарабанил мужчина, понимая, что позитивные мысли были лишь плодом его воображения, на который уповать и не стоило бы.       - Че?