умираю без тебя

Он душит своих бабочек в животе сигаретами и остатками дешевой водки, лежа на полу и пялясь на потолок, который раскрашивал он. На потолке изображена целая вселенная и в темноте (из-за белой неоновой краски) горят яркие звезды, делая ещё больнее. Была бы у Лиама черная краска прямо сейчас, он бы... Да чёрт его знает, что бы он сделал. Его сердце стало биться чуть медленнее без него, а небеса, кажется, и вовсе потемнели. Они не голубые, как обычно, - они хмурые и затянутые черными тучами, ещё немного и пойдет отвратительный холодный проливной дождь. «Смотри, Ли, здесь будет Пегас, а здесь созвездие Кассиопеи. Я сотворю для тебя волшебство, детка, ты заслуживаешь всего космоса и каждое из всех существующих созвездий», — радостно говорил темноволосый парень с иссиня-черными волосами, потому что недавно он решил покраситься в синий, но ему не понравилось и вышло то, что вышло. Лиам был не против. Лиам никогда не был против чего-то, ведь это Зейн. Зейн чистит зубы щеткой Пейна? Хорошо, ничего, это ведь Зейн. Лиам любит Зейна. Лиам любил Зейна. Лиам умирает на полу, смотря на этот чертов потолок, где космос, звезды и следы Зейна. Можно ли умереть за двоих? Возможно. Кареглазый парень вспоминает, как держал за руку своего мальчика, дурачась с ним на детской площадке, каждый выходной они приходили сидеть на качелях, одни из них даже помечены, то ли ножом, то ли гвоздем, это уже неважно. «Zayn & Liam» - то, что до сих пор выцарапано на желтых качелях, площадка давно заброшена, качели сломаны и полностью выцвели, но надпись осталась. Это место всегда будет помнить их как «Zayn & Liam» (пока на нем не построят что-нибудь супер огромное и привлекательное). «Мой дом - в твоих глазах, Лиам», — разбрасывался Зейн словами, оставив Пейна одного, забрав с собой весь уют и теплоту. Зейн оставил Лиаму лишь следы, кровоточащие следы, старые карандаши, свою убогую прекрасную Вселенную, боль и ожоги на сердце. Малик уехал, сказав Пейну, что ему это нужно, что он не хочет навечно быть погрязшим в этом городе «без перспектив», что... Ему нужно уехать, уехать из своего дома. От Лиама. Но любил ли ты, Зейн? Любил. Лиам скучает, он скучает по улыбке Зейна, по мягким волосам, в которые он любил зарываться пальцами, по его утренним пробежкам и словам: «Вставай, ленивая задница, сегодня бежим три квартала, Лиам. А потом ещё пробежимся по парку. Вста-а-авай» - и Лиам вставал, бегал, ныл, что устал, но делал это ради Зейна, ну, и ради поддержания своей формы (хоть и был ленивым, да); он скучает по ночным просмотрам фильмов Marvel, по касаниям, поцелуям, по Зейну. Малик готовил яичницу, а она всегда подгорала, Лиам смеялся и говорил, чтобы тот делал лучше то, что умеет, - рисует. И Зейн рисовал: волшебного шатена с карими глазами, пальцы, тело, их уютный дом, который Лиаму достался от мамы и... Лиам скучает. «Мой дом - в твоих глазах, Лиам», — так сильно въелось в мозг Пейна, что никак не хотело забываться. Он скучает, он всё ещё любит, но Зейн уехал, и Лиам не знает, вернется ли он к нему снова. Лиам помнит, как проводил его в аэропорт, как долго они обнимались и целовались, он помнит, как брюнет плакал. Зейн был морально истощен в тот день, но это был его выбор, кто Лиам такой, чтобы ставить крест на мечтах Зейна из-за него (может, хотя бы из-за того, что он его парень? Его полгода отношений, радости, грусти и любви). Зейн научил Лиама любить. Зейн научил и приручил Лиама. А Лиам, оказывается, однолюб, и сейчас он разваливается на части, умирает, водки совсем не осталось, сигарета в пачке всего одна, а этот грёбаный потолок такой идеальный и замечательный, каким был и Зейн. Можно ли умереть за двоих? Можно. Лиам умирает, утопая в своем одиночестве и без того, кто видел в его глазах - дом.