Where is my mind?

Мы прошли в комнату Софии, любезно предоставленную самой хозяйкой. Большая двуспальная кровать была застелена лиловым покрывалом, огромный шкаф-купе отражал высокие окна. В углу стоял мольберт, рядом – кисти, тюбики с масляными красками и прочие атрибуты. На туалетном столике был легкий беспорядок, но он лишь предавал помещению жизни. Я присела на край кровати, Пиндюра – возле. Аромат его туалетной воды ударил мне в нос. Невольно поморщилась. Это не его запах. Никто не произносил ни слова, но неловкости не было. В принципе, нам с Артемом всегда было комфортно вместе. Жаль только, что это кончилось, практически не начавшись. Или не жаль? - Ты не хочешь это слушать, я понимаю, - очень неожиданно выпалил собеседник: да так, что я даже среагировать не успела. – Но ты должна знать: нам очень жаль. Мне очень жаль… - Тем… - Нет, послушай. Да, мы знали, что Воскресенский твой бывший муж. И его план мы тоже знали… - парень сбивался, ведь он точно не готовился к этому разговору. – Просто, когда мы только познакомились, никто и не думал, что все зайдет так далеко. Если бы я тогда… - Артем! – мне было до того неприятно это мусолить, что я положила свою ладонь на руку репера, как бы в утешение. Его это однозначно удивило, поэтому он замолчал. – Я правда, честно, абсолютно искренне больше не злюсь. - Да, но… - И я не хочу ничего знать. Мне больше это неинтересно. Все уже в прошлом, понимаешь? Я вглядывалась в его темные глаза и всем своим видом пыталась передать всю прозрачность своих слов. Мне не хочется во всем этом копаться, ибо Воскресенкий и без того попил немало моей кровушки – хватит уже отдавать ему мою энергию! То, что было, уже невозможно исправить: так зачем же из раза в раз это переливать? Виноваты они или нет – это неважно. Они извинились – я их простила. В-с-е. - Ты серьезно? – Артем уже сжимал мою ладонь, но я, почему-то, не видела в этом ничего романтичного. Мы, скорее, сидели, как старые-старые приятели. Мой кивок. Его улыбка. Гора с плеч. Ура. - Ответь мне искренне еще на один вопрос. Ох, кажется, я даже догадываюсь, о чем речь пойдет… - То, что между нами тогда начиналось… - Уже не имеет значения, - холоднее сказала я и убрала свою руку. – Прости. Артем поставил локти на колени и уставился взглядом в пол. Повисло молчание. Я чувствовала его напряженное дыхание и, неизвестно почему, испытывала вину. Вроде бы, не солгала, не обманула, а внутри паршиво. С первого дня нашего знакомства – с того самого пролитого кофе – Пиндюра всегда выводил меня на эмоции. У меня были к нему чувства – всегда. Но, наверное, все никчемно и слабо, если даже сидя возле качка, мыслями я уносилась далеко в Алма-Ату. - Ты его любишь? – собеседник повернул голову и снайперским взглядом уставился в мои глаза. Внутри от этого вопроса кольнуло. Мы с Раммом никогда не говорили о чувствах вот так – так открыто. Казалось, все и так ясно, для чего нужна вся это вода? Но что-то в моей душе очень и очень заныло, когда я подумала, что могу вообще больше никогда ему этого не сказать. Возможно, Влад уже душит горе алкоголем или прекрасно омывает с друзьями свою заново обретенную свободу, и мои терзания сейчас пусты. Только для меня это не меняет ровным счетом ничего. - Кажется, да… - я начала нервно комкать подол платья. - Тогда почему ты сейчас здесь? Вопрос – огонь. Потому что он – эгоистичная тварина, думающая только о своей карьере? Или потому что я – эгоистичная тварина, думающая только о собственной самостоятельности? Или потому что мы – два полных придурка, готовых профукать все имеющееся ради тупого стремления кому-то что-то доказать? -Ты знаешь, - я не успела ответить – репер снова взял слово, - когда ты уехала с Кридом, вообще после всей той ситуации мы друг друга не узнавали. Ладно парни, но Рамм… Я напряглась. Знаете, как сжимается все внутри, когда слышишь фразу: «Ну, ты только не обижайся». Вот мне показалось, что Артем сейчас станет рассказывать мне про Влада всякие гадости и позорить мой выбор. У меня тут же зачесались руки, и я была наготове, дабы выкрикнуть: «Ты его просто не знаешь!» - Я мог бы много лишнего сейчас сказать, но вижу, как у тебя сжались кулаки, поэтому… - парень усмехнулся, а я засмущалась. Черт, а он все такой же проницательный и наблюдательный. – Поэтому просто скажу, что немногие отказываются от участия в популярном бойз-бенде из-за девушки. Вернее, из-за оскорбления любимой девушки. По мне прошел табун мурашек. «Любимой». Из уст Артема слушать это слово так непривычно… Особенно непривычно понимать, что он говорит не о себе. Он сейчас говорит о человеке, которого считал коллегой, другом, братом. А потом этот человек взял и разрушил все одним мгновением, одним решением! И из-за чего? Из-за девушки… У меня защипало в носу. Я знала, что сдержу этот порыв распускания нюней, но какая-то глубокая тоска внутри меня, которую я упорно и успешно отгоняла от себя, потихоньку побеждала. Казалось, я все рассчитала. План, составленный мною почти две недели назад, выполнен на четыре пятых – и, в принципе, это повод, чтобы гордиться собой. Я солгу, если скажу, что совсем недовольна результатом. Конечно, нет. Я поговорила с парнями. Поставила точку в отношениях с человеком, которого когда-то называла лучшим другом. Простила свою мать и помогла всем, что было в моих силах. Даже попробовала сделать так, чтобы мои брат и отец смогли отпустить ей всю боль. Только вот финальной точки, личного аккорда к завершению этой пьесы не хватало. И почему-то мне казалось, что я уже окончательно и бесповоротно опоздала. - Никогда бы не подумала… - буквально прошептала я, грустно усмехнувшись. - О чем? - О том, что ты так спокойно можешь об этом говорить. - Спокойно? – парень засмеялся. – Это сейчас так. А еще несколько месяцев назад я из себя выходил при одной мысли, что… Осекся. И правильно сделал, ибо я не хотела знать ничего подобного. В конце концов, я же не совсем идиотка – я прекрасно понимаю, что может испытывать парень при таких обстоятельствах. - А сейчас что изменилось? – теперь уже я смело и даже немного нахально посмотрела в карие глаза напротив. С кем поведешься, от того и наберешься, как говориться. - Во-первых, время. Во-вторых, осознание ситуации. В-третьих… да черт, я должен был сделать так же, - брюнет покачал головой и уставился в пол. - Так же? Уйти из группы? Я искренне не понимала, что тот имеет в виду. Только по его состоянию я точно осознавала, что в чем-то не осведомлена. - Да нет. Отстоять тебя. Вступиться. Тут меня полностью вынесло. Отстоять? Вступиться? Что несет этот странный человек? - Что-то я не совсем… - Рамм, при всей своей вспыльчивости и категоричности, оказался смелее и мужественнее нас всех. Он – единственный, кто пришел к Косте и Сане и просил их извинения перед тобой. Глаза полезли из орбит. Дыхание сбилось и неприятно обжигало грудь изнутри. Мы с Владом были вместе всего ничего, конечно, но ни разу не обсуждали ту ситуацию. Тогда, возле его дома был первый и последний наш разговор на эту тему. Мне, да и ему, по всей видимости, совершенно не хотелось воротить прошлое. Однако Рамм достаточно самовлюблен и тщеславен, поэтому мне вдвойне удивительнее, что он и словом ни обмолвился об этом. Я глубоко дышала. Пиндюра молчал. То есть… то есть Рамм не просто покинул группу? Он пытался защитить меня, пусть даже и постфактум. Не испугался могущества топовых продюсеров шоу-биза, не побоялся даже потерять все то, что у него уже было. Естественно, зная колончу, я могу сказать, что находиться во лжи и лицемерии у него действительно долго бы не вышло, но центральным ядром его решения была я. Он бросил ради меня все: отказался от музыки, карьеры, будущего. А когда позвал меня всего лишь на некоторое время уехать из города, столкнулся с холодной гордостью и истерикой. Её, кстати, и сейчас сдержать не удастся… - Эй-эй, ты чего? – певец, о присутствии которого я вообще забыла, мгновенно оказался передо мной, присев на корточки и взяв ладони в свои руки. – Что такое? Глубоко и судорожно вздохнув, я закрыла глаза и почувствовала прохладную слезинку, скатывающуюся по щеке. Осознание собственной тупости – одно из самых поганых ощущений ever. Серьезно. - Жень… - репер все еще гладил меня по ладони. - Я не знаю, что мне делать, Тем, - слезы одна за другой падали на мое платье. – Я все испортила. - Он тебя любит, - буквально перебив меня, с трудом выговорил собеседник. – Поверь. Я не видела лица Пиндюры, но могла представить его выражение. Строгое, но ровное. Желваки напряжены, взгляд отведен в сторону – в нем сожаление и понимание невозвратности. Губы сложены. Дыхание ровное. Завтра – 31 декабря. Самый любимый праздник, всегда ассоциирующийся с чем-то волшебным, неизведанным. Новый старт, новый рывок, новая жизнь. А мне так не хочется вступать в эту «новую» жизнь без него. Однако вместо того, чтобы хоть что-нибудь предпринять, я тупо сидела и ныла, как маленькая девочка, лишившаяся куклы за плохое поведение. А единственное, что нужно сделать, - попросить у мамы прощения… Внутри что-то щелкнуло. Я подскочила на ноги и уже собиралась выйти из комнаты, но моя рука по-прежнему находилась в ладони Артема. - Ты уверена? Ты же будешь об этом жалеть. В карих глазах певца отчетливо читалась надежда, во мне – неприятное чувство. Он не особо проявлял ее в течение нашей беседы, а теперь это заметно было бы даже самому невнимательному. Парень мечется. Где-то в глубине души он еще хочет все вернуть, и поэтому путается в собственных показаниях. У меня не было к нему жалости, не было сострадания. У меня не было к певцу ничего, и именно поэтому я смогла сказать то, что сказала: - Артем, я люблю его, - я чуть сильнее сжала его ладонь. – И, кажется, всегда любила. Слегка пожала плечами и без труда вырвала руку из ослабленной конечности Пиндюры. Ему больно – понимаю. Только я ничего не могу с этим сделать. Каждый должен пережить свою боль. - Прости, - одними губами прошептала я и скоропостижно удалилась.

***

31 декабря. Вечер. За окнами веселая энергичная атмосфера. Радостные и довольные, люди жгут бенгальские огни и громко стреляют пробками из-под шампанского. Дети несутся навстречу Деду Морозу и с полными наивности взглядами всматриваются в глаза бородатого старичка. Все в ожидании чуда. Все с надеждой на что-то невероятное. Все с бурлящим внутри нетерпением и неподдельным теплом. Я находилась в квартире Рамма, и мое одиночество разбавляла маленькая, еле-еле наряженная елочка да нетронутая бутылка виски, которую я нашла в баре. Нет, друзья, сказок не бывает. Вернее, они бывают, конечно: «Красная Шапочка», всякие «Золушки» да «Спящие красавицы» это прекрасно подтверждают. Только жизнь – совсем не сказка. Меня не поцелует прекрасный принц, и я не очнусь от этого отвратительного, шестимесячного сна. Фея Крестная не придет ко мне и не нарядит в чудесное мерцающее платье, которое даст мне возможность изменить жизнь на короткое мгновение. Именно поэтому я и сидела в большом подвесном кресле, терроризировала неочищенную мандаринку и упрямо глядела через панорамное окно на шагающих внизу людей. Все такие счастливые. Влюбленные. А я? А я полная идиотка. Ни одного билета до города Алма-Аты не оказалось. Ни на 30-е, ни на 31-ое, ни даже на 1 января. Я думала даже поехать поездом, которые не переношу всею душой, но даже здесь меня ждал обидный и жесткий облом. «Без шансов, без вариантов…» А апогеем всего происходящего стал непосредственный хозяин квартиры, не отвечающий на мои звонки и сообщения. Брат сказал, что в новогодний период всегда так – связь прыгает, поэтому вполне возможно, сам Рамм сейчас нервничает в попытках набрать меня. Однако я в реплике Глеба увидела лишь банальную попытку меня поддержать. Что же, спасибо и на этом. Крид утонул в работе, обосновав это тем, что уже несколько лет подряд не отмечает этот праздник. Брат умотал со своей возлюбленной в какую-то малоизвестную мне компанию, папа – в какую-то ненавистную мне командировку. София, само собой, праздновала с Толиком и остальными. Справедливости ради, я должна признать, что меня позвали. Даже не единожды. Но такая перспектива не симпатизировала мне даже не из-за MBAND – с ними-то отношения мы выяснили. Просто «Новый год – это домашний праздник», насколько бы избито это не звучало. Вот и я хотела быть в этот день в кругу своих людей. Поэтому что? Поэтому приперлась в квартиру, где бывала-то несколько раз. Гений! - Да, Егорушка, - слегка улыбнулась я, ответив на звонок и поставив его на громкую связь. – С Наступающим! - В честь праздника прощу тебя, так уж и быть, - парень засмеялся. – Где ты? Молчание. Он знает ответ. - Понятно. Может, все-таки приедешь ко мне? Здесь не так уж и плохо… - Нет уж, уволь. Своих сумасшедших поклонниц отгоняй от себя самостоятельно. На самом деле, причина моего отказа не в этом. Смотреть на сцену в последнее время стало для меня невыносимостью. Я даже подумать не могла, что выступления – это такая зависимость. Я скучала по рукам, качающимся в такт, по глазам, горящим во время моего появления, людям, подпевающим мне в унисон. Нет, я не жалею, что все так сложилась: слышать свои строчки, исполняемые тем же L’one, например, очень и очень приятно. Но… хотя бы на минуточку бы спеть что-то свое. Просто показаться перед зрителем! - Неужто, лучше сидеть там одной и накручивать себя? Ох, посмотрите на него, психолог недоделанный. - Мне здесь хорошо. … было несколько недель назад. - Выговорись. Слишком неожиданно. Моя бровь полезла вниз. - Что? - Произнеси вслух все то, что накипело, - уверенно заявил певец и поспешил развеять мое сомнение. – Подведи собственные итоги года. Просто выскажи все это себе. Ну, или мне, будто я сижу возле и херачу с тобой Джек Дениалс. Я и пискнуть-то не успела, как поняла, что звонок оборвался. Знаете, вот Крид может выглядеть зазнавшимся, самовлюбленным, категоричным, но он не по годам мудр. Возможно, некоторые его идеи кажутся бредовыми, прямо идиотскими, однако в итоге они всегда срабатывают. В конце концов, что я теряю? Расположившись поудобнее и даже поправив волосы, будто бы здесь вправду есть кто-то кроме меня, я сделала глоток напитка, так точно угаданного белобрысым. Кажется, мои пристрастия уже всем известны. - Так… ну, главный итог года: я – полная дура. Покачала головой. Нет, все предложения Егора, все же, - полный отстой. Но не могу же я сдаться так просто! - Этот год… хм… был, наверное, самым сумасшедшим в моей жизни, - начало неплохое. Хотя и не писала пост для Инстаграмма. – Последние полгода стали особенно знаменательными. Из обычной девочки-студентки, предвидевшей свое будущее в юриспруденции и барабанившей время от времени в группе лучшего друга, я превратилась в главную сенсацию лета. Не выиграла топовое шоу «Хочу к Меладзе», участие в котором оказалось забавной (нет) постановой моего бывшего мужа, болеющего местью. У него получилось. В тот же момент я потеряла группу, любимое занятие и друзей – все самое важное в своей жизни. Мой шумный выдох. Вроде отпустила, вроде простила. А скребет до сих пор. - Затем внезапно попала на главный «черный» лейбл страны, где стала второй девчонкой. Обрела новых людей, которые оседали в моем сердце все глубже и глубже. Концерты, записи, звездные тусовки, такие мне чуждые. Постепенно устраивающаяся жизнь, наполняющая чувствами, в которые я практически перестала верить, а затем… - я замолчала. Рядом никого не было, но этот факт стал уходить на второй план. Я вдруг кинопленкой просматривала все произошедшее со мной за год, и было так странно переосмысливать это осознанно. - Все рухнуло практически разом: этот самый «новый круг» вместе с лучшей подругой, «предавшие» меня так легко и просто, следом – влюбленность, а чуть позже и моя карьера. Все кануло в лету, ибо одному злобному человеку не живется спокойно. И на что я рассчитывала, когда брала его фамилию в псевдонимы? По телевизору, играющему на заднем фоне, мелькали довольные лица. Все было ярко и светло. Только я не обращала на это и малейшего внимания – внутри все горело другими эмоциями: перекликающимися, неожиданными, разными. Все умерло для меня в дымке воспоминаний – пусть и не всегда приятных. - Остались только белобрысый – совершенно другой, но тем даже более интересный – и музыка. Затем Олейникова, попавшая в больницу и отрезвившая меня полностью. Именно это, пожалуй, расставила все по своим местам. Я вдруг вспомнила тот миг, когда подумала, что больше никогда не увижу подругу. По телу вмиг побежали неприятные мурашки. Затем появился образ того, о ком мне так не хотелось вспоминать. Или хотелось? - Нашла себя в авторстве и непосредственном создании музыки, - уже с ажиотажем и даже уверенностью начала я, словно отгоняя мысли о длинном. – Встретилась с матерью, которую не видела на протяжении шести лет. Поняла, что черное – не всегда черное. Научилась прощать… И тут меня передернуло. Я аж застыла в пространстве. Я научилась прощать! Неужто, я буду держать обиду на того, кто заставил меня снова почувствовать любовь? Не знаю, откуда во мне столько замкнутости, однако я точно ощущала, что должна произнести вслух все. Все до конца – самое-самое главное. - А еще… еще я встретила человека. Встретила человека, перевернувшего все сверх на голову с первой нашей встречи, - вспомнив наше знакомство с Владом, я не смогла не улыбнуться. – Мы ревновали, избегали, язвили, вызывали на эмоции и дико ругались, но у меня ощущение, будто бы… Почему-то мое дыхание перехватило. Раз за разом нашим мгновения проносились в моей голове: ссоры из-за Романовой и Крида, длительные беседы, откровения. Неожиданно я осознала, что Рамм разделил со мной немало тяжелых моментов. Эти нелогичные претензии. Эти бешеные касания. Эти поцелуи… Я закрыла глаза, представляя, как Влад снова прижимает меня к себе. Его невероятный запах окутывает меня с ног до головы и погружает в какой-то личностный транс. Его пальцы забираются в мои длинные волосы, а этот вечный игривый шоколадный взгляд мгновенно заставляет меня вспыхнуть. - У меня ощущение, - упрямо продолжала я, уже даже не думая о том, что реально говорю все это, - будто бы… - … мы всегда любили друг друга. - Именно. Улыбнулась. Казалось, что рядом кто-то есть, но… Стоп. Моментально открыла глаза, даже немного испугавшись собственных предположений. Вроде бы, никаких изменений: те же голоса из телевизора, та же одинокая елка, тот же виски. Но… запах. Да нет. Глупость. Логично, что здесь все пропитано одеколоном да сигаретами - я же в его квартире. Обернулась в сторону входа скорее, чтобы удостовериться в собственной правоте. Но оказалась не права. Сердце тут же опустилось куда-то вниз, а мне пришлось активно моргать, ибо включившийся яркий свет больно резал непривыкший глаз. Парень стоял, прижавшись плечом к косяку и по-свойски сложив руки на груди. Ноги вальяжно скрещены, волосы, как обычно, уложены на правую сторону. На лице самодовольная улыбка и привычный прищур. И запах. Мой любимый, особенный запах. - Я сплю? – как-то глупо пробормотала я и даже взглянула на бутылку с алкоголем. Почти полная. – Вроде не так уж и много выпила. Смешок. Нет, точно не сплю. Образ стал приближаться. И только когда молодой человек присел передо мной на корточки и положил руки мне на колени, я поняла реальность ситуации. Его ледяные ладони обжигали мою кожу, а я даже не двинулась. Не двинулась и ничего не сказала, ибо просто смотрела в глаза человека, встречу с котором представляла во всех детялах: как я вижу его в аэропорту, окликиваю, играет лиричная композиция, он медленно оборачивается, я бегу к нему через все помещение, запрыгиваю с ногами, мы долго целуемся. Ну, вы знаете все эти типичные женские мечты. - Я так много хотела тебе сказать, - чужим хриплым голосом как-то театрально проговорила я, не сводя с Влада взгляда. - Ты уже все сказала, - несколько надменно – в прочем, как всегда, - произнес он. – Только ты не дура. Прежде, чем я подняла бровь в возмущении, до меня дошло: Рамм стоял за моей спиной очень долго. - И не стыдно тебе? – внезапно для себя я рассмеялась и в тот же момент почувствовала, как подступают слезы – это выходит стресс. Певец молча покачал головой. Он вообще бывает не горазд на разговоры – один его взгляд может сказать мне о многом. - Не смей, слышишь, - потянувшись к моему лицу и стряхнув слезинку, серьезно и одновременно нежно прошептал Влад. – Я больше не позволю тебе страдать. Он потянул меня за ноги и взял на руки, будто я – маленький ребенок. Я тут же обвила торс, а руками забралась в волосы, беспристрастно портя его прическу. И секунды не прошло, как мы слились в поцелуе. На губах ощущался соленый привкус моих слез. Его сильные руки крепко обхватили мою талию. Мгновение, и мы уже сидели на его мягкой кровати. Боже мой, как я скучала. - Прости меня, - в губы парню тихо сказала я. – Я тогда поступила, как эгоистка. - Не надо, - он прижал указательный палец к моим губам. – Я сам тогда виноват. Ты меня тоже прости. Я расплылась в улыбке и снова потянулась к парню. Ощущение, словно гора свалилась в плеч. Чувствуя родное тепло и утопая в нем, я задумалась надо всем произошедшем много позже: когда лежала на груди у Рамма и слышала громкие взрывы салютов. Было легко и спокойно – так, как очень давно уже не было. - Знаешь, вот я никогда не верила в чудеса, - рисуя какой-то узор пальцем на его груди, невдумчиво проговорила я. - И что же изменилось? – я слышала, как щелкнула зажигалка. - Ты появился в тот момент, когда… И тут во мне стрельнуло. Гребанный Крид! Я мгновенно села на кровати и резко посмотрела в глаза самодовольному полу-блондину. Его хитрая, фирменная улыбка обозначала одно – я абсолютно права. Тут же в голове предстало довольное выражение лица Егора, который знал все с самого начала. Я не знаю, в какой момент Рамм вдруг стал ему нравится, но… черт возьми, до чего же это не важно! - Ну вы и гады… - возмущенно сказала я, демонстративно качая головой. - Чудеса мы создаем себе сами, - сказал молодой человек, потянув меня на себя и выдыхая приятный сигаретный дым.

И только на фоне тихо-тихо играли старые добрые Pixies.