Белый дым, глава I

I. Цуганги Марта стояла на платформе, рядом с рельсами - они тянулись издалека, были частью той громадной системы железнодорожных путей, которая пронизывала всю Польшу. Сейчас их скрывал под своим покровом тонкий слой снега. Да и ненадолго: с минуты на минуту здесь окажется состав с новоприбывшими, под колёсами которого белоснежные хлопья исчезнут. Холодно. Снег выпал поздно, в прошлом месяце, ноябре. Первые снежинки были чёрными, потому что ветер гнал их со стороны крематория, трубы которого всегда дымились. Девушка поёжилась. Мороз колол полуобнажённые ноги в чулках, но что поделаешь. Это ради мужчины, которого она любит – Йозефа. Сейчас он стоит неподалёку, в окружении друзей-офицеров. Они говорят между собой, смеются. О, за улыбку этого человека она многое могла бы отдать, лишь бы только наблюдать её каждый день. Но он не обращает внимания, смотрит на часы и смеётся. Позади – солдаты СС с автоматами, рядом с ними, на поводке - собаки. Все ждут. - Цуганги!* – пронёсся шёпот. Раздался гул паровоза. Он приблизился к развилке, одна из которой вела в сторону Аушвица, другая – в сторону Биркенау. Позади его головы тянулся состав из вагонов: новых, старых, кое-где поддавшихся времени и потому ржавых. Это и были цуганги - новоприбывшие. В лагере их все так называли. Транспорт остановился. Грянула музыка: позади, у ворот, стоял оркестр из ранее заключённых. Играли пятую симфонию Бетховена. - Открыть! – раздалась команда. Несколько солдат подбежали к дверям вагонов. - А откуда они, кто-то знает? Это вечно всем интересующаяся Соня. Брюнетка, весьма хрупкого телосложения. Взгляд колкий, пронизывающий. Она подошла к одному офицеру, посмотрела на него томным, флегматичным взглядом и повторила кокетливо, полушёпотом: - Скажите, вы не знаете, откуда транспорт? - Из Страсбурга, - отчеканил он. - Ааа, из Страсбурга. Очень, хорошо. Спасибо. Но солдат не слышал этих слов. Он уже помогал своему товарищу поднимать балку, которая держала одну из дверей вагона закрытой. - На выход! Тишина. Внутри состава пусто. Только кучки тряпья, одеял и халатов, скомканных и перемешавшихся. - На выход, сказано вам! После второго крика из-под кучи тряпья стали появляться головы, руки. Здесь были люди. Одни из них не могли понять, что происходит вокруг. Оглядывались, смотрели по сторонам. Они отвыкли от солнца, которое сейчас слепило в глаза. - Похожи на вампиров из сказок, - сказала Соня Марте. Они были подругами. Познакомились ещё до того, как первая приехала сюда из Берлина. - Марта, ты слышишь меня? Ау. - Да. На каких вампиров? - Ты всегда такая заторможенная? Но не суть. Посмотри, говорю, на них: бледная кожа, синие губы, злые глаза. Боятся света. Ну, чем не похожи? - Да, действительно, - она рассмеялась. На вопрос, почему она такая заторможенная, Марта дать ответ не могла. Она мало что помнила из прошлого, из той жизни, которая была за колючей проволокой. Когда пыталась вспомнить, какие-то непонятные образы появлялись перед глазами и сливались то в одну, то в несколько картинок. И всегда при этом или болела, или кружилась голова. В какой-то момент она решила просто не думать об этом. Важно одно – она сейчас в концентрационном лагере Аушвиц, Освенцим. Начальница «пуфа», и поэтому должна думать о своей работе, а не о прошлом. - Построиться в одну шеренгу! – крикнул один из эсєсовцев. После того, как большая часть новоприбывших ступила на землю, часть солдат полезли внутрь вагонов. Нужно было проверить, все ли из оставшихся там людей живые. Рядовые СС пинали их в бока, грозили чем-то. Реакции нет. - Однозначно, сдохли. Одного, вон, даже снегом присыпало. - Тогда закрывай их к чёртовой матери. Нужны нам эти туши… Из того самого вагона, где стоял говоривший солдат, незадолго до того вышли три женщины, один мужчина и девочка. Марте одна из них сразу бросилась в глаза: красивая, хоть и потрёпанная от длительного пути. Сейчас они пытались сообразить, чего от них хотят. Через минуту эта группа уже стояла в шеренге со всеми остальными. Шум на платформе стал всё возрастать. Люди пытались расслышать слова друг друга за громким звуком оркестровых труб. Музыканты были худыми, с мутным взором, направленным в одну точку. На первый взгляд было не понятно, как они удерживали на своих костлявых плечах тяжёлые инструменты. Играть без устали их заставляло осознание того, что если музыка закончится, закончится и их жизнь. - Подожди здесь. Кажется, я нашла «своего человека», - сказала Марта подруге. Та кивнула и продолжила рассматривать цугангов оценивающим, презрительным взглядом. - Подойди ко мне. Да ты. - М-меня зовут Маргарет. - Хорошо, Маргарет, сколько тебе лет? - Тридцать два года. «Сравнительно молодая. Хороший материал». - Для чего нас сортируют? – она указала на отобранных женщин, которые стояли под присмотром двоих эсєсовцев с собаками, позади Йозефа. Он и его коллега, главный врач Освенцима, Виртс, осматривали всех прибывших и о чём-то советовались. Первый всё время насвистывал свою любимую мелодию – «Над прекрасным, голубым Дунаем» - и с белоснежной, мягкой улыбкой повторял раз за разом, указывая чёрным, кожаным кнутом, который держал в своих руках: - Вам направо, а вам налево. А вы….О, вы становитесь позади меня. Иногда Виртс обращался к нему с вопросами: - Как вы думаете, доктор Менгеле, соответствует ли челюсть этого раба пропорциям, установленным вами ранее как пропорции черепа, свойственные только представителям арийской расы? Менгеле подходил к человеку, которого осматривал Виртс, и делал вердикт: - Хм. Безусловно, какие-то черты ария в нём есть, но уж больно худощав. В газ его. О, а этот…Ариец, и телосложение сильное. Да, этого нужно на работы. - Как пожелаете, доктор. Виртс был главным врачом, но мнение коллеги было для него очень важным в отборе будущих рабов Рейха. Женщина не переставала смотреть на Марту. - Так, куда нас... - Не важно. Знай только одно: сейчас ты попадаешь под мою опеку. Большего тебе на данный момент знать не нужно. - Хорошо. Но только верните мне мою девочку. Ребёнок. Этого ещё не хватало. Хотя, на этом можно хорошо сыграть. - Девочку? А сколько ей лет? - Одиннад…Постойте, какое сегодня число? - Двадцатое. - Д-декабря, верно? - Верно, - последние слова Марта сказала с раздражением. Очередь к осмотру этой женщины уже подходила, а она так и не согласилась идти за ней. - Тогда ей сегодня исполнилось ровно двенадцать лет. Господи, где моё солнышко? Верните, прошу! Двенадцать лет…Возраст, подходящий для того, чтобы человека забрали на работы. Будь она на год младше – крематорий. - Хорошо, я что-нибудь придумаю. Та замерла в молчании и через пару секунду сказала. - С-спасибо, - голос был сдавленным, прерывистым. Она контролировала плач. - Стой здесь. Я подойду скоро. К этому времени на платформе оказалось четыре группы людей. В первой было около полутора сот мужчин; во второй - около двухсот женщин, третья состояла из десятка женщин, мужчин и детей (все были они близнецами). Назначение её было особым, потому что эти люди стояли в отдалении от остальных, за спинами докторов Менгеле, Виртса и их свиты; и четвёртая – смешанная: женщины, мужчины, старики, дети - более двух тысяч человек. Все шептались: - Ох, и не завидую я этим, отобранным. Сразу видно, что их что-то ждёт. - Да, да. Вон, даже собак рядом приставили. - Спокойствие, спокойствие. Все после дороги устали, поэтому сейчас вас поведут в сауны, где вы сможете помыться, - чеканным голосом повторяли солдаты. Марта подошла к Клаубергу, одному из врачей. - Скажите, вы здесь не видели девочку, лет двенадцати? Его вечно бегающие глаза, штучно увеличенные при помощи очков, полысевший лоб, потерявшаяся в жировых складках шея и улыбавшиеся губы складывали впечатление мягкого, добродушного и рассеянного профессора. Он был полноват, всегда навеселе. - Марта, посмотрите. Перед вами стоит две тысячи шестьсот пятнадцать человек. Мы вместе с моими коллегами осмотрели всех. Как вы думаете, я запомнил лицо хотя бы одного? - Да, понимаю. Простите. - А сейчас, - прозвучал громкий голос одного из офицеров, - построились в колонну. – Приказ был адресован наибольшей, четвёртой группе. Люди построились. Спереди, по бокам и сзади их окружили солдаты СС. Колонна тронулась. Все обсуждали, накормят ли их после принятия душа и что будет дальше. - Только посмотри. Они действительно верят, - шепнула Соня. Она подошла, как только увидела, что её подруга освободилась. На лице девушки была презрительная улыбка. – Да, это действительно тупое, ничего не понимающее и смерено идущее не забой стадо - как нам и говорил Маурер в I отделе** . Интересно, как бы они себя повели, узнай, что их ведут в газ? - Тише ты. Забыла политику Хёса: истребление поступающих в лагерь должно проходить без экцєссов. Ещё громче бы крикнула, - осадила её Марта. - Ой, ой. Можно подумать, что если кто-то вдруг начнёт что-то подозревать, то газация сорвётся. Да и нет уже Хёсса, разве забыла? Действительно, Рудольфа Хёсса, первого коменданта Аушвица-Биркенау недавно сменил на этом посту Артур Либенхеншиль, более мягкий по характеру. - Это не отменяет того факта, что лагерная машина смерти должна работать бесперебойно. - Фи, какая ты скучная. Ладно, куда сейчас? - Отведу эту к своим, - указала Марта на женщину из состава. - М-да. С каждым разом всё хуже и хуже. У предыдущих хотя бы тёмных пятен на коже не было. Она проигнорировала слова Сони. - А ты куда? - О, я... Пойду с мальчиками. Давно я их не видела в таком хорошем настроении. Глядишь, что-нибудь узнаю про твоего возлюбленного, - засмеялась она. - Да тише ты! Ладно, иди. Зайдёшь потом. Марта подошла к женщине и взяла за руку. - Пойдём. - К-куда вы меня ведёте? - Внутрь. Ну, не толкайся. - А где Адель? Где моя дочь? Эти глупые вопросы начали выводить девушку из себя. - Я же сказала, что отыщу её. - К-кажется, я знаю где она. Мою девочку повели вместе с той группой, она маленькая, даже для своего возраста – могла затеряться среди остальных. - Успокойся. Если она там, то сейчас ей легче твоего: душ, сауна, а потом и пища. Женщина остановилась, взяла Марту за руку и пристально посмотрела ей в глаза: - Я, я вам верю. «Знала бы ты, что с ней сейчас. Но плевать. Низшая раса, чего вас жалеть?». - Отлично. Тогда входи в дом, потому что мы уже пришли. Стоящий у входа солдат, завидев их приближение, открыл двери. - Доброе утро, фрау Марта. У вас пополнение? Она кивнула и завела женщину внутрь. В глаза бросился рояль, который стоял в центре. Это был музыкальный зал. По вечерам здесь собирались многие из офицерского состава СС – в такое время тут часто играла музыка. - Аааа, госпожа Гейльбель. Рад вас видеть. Пожилой на вид мужчина, лет шестидесяти, худощавый, в очках, сидел за одним из столиков и пил кофе – заведующий библиотекой лагеря (она находилась напротив музыкального зала). Человек скромный, мягкий, единственная забота которого состояла в том, чтобы сдувать пыль с порученных ему книг. - Здравствуйте, гер Лехнер. - Вижу, у вас… - Да, да. Новая женщина. - Поднимайся по лестнице, - шепнула ей Марта в приказном тоне. Та повиновалась. Они оказались на втором этаже. Коридор. По бокам двери с номерами. Девушка взяла подопечную за руку и рывком потянула её в самый конец. Комната №13. Достала ключ, замок клацнул. - Это – твои апартаменты. Будешь жить здесь. - Просто так? «Ха. Если бы каждый из вас, польских тварей, так говорил». - Нет, конечно. Будешь работать. - Как? - Это как клиент скажет. - Хорошо. А какой клиент? Марта снова дёрнула её за запястье и потянула к одной из дверей. За ней слышались стоны. - Вот такой. Поняла?! Та опустила голову и что-то прошептала. - Громче! Я не слышу! - Да, поняла. - Отлично. Тогда иди в душ, он там, если свернуть налево. Потом познакомишься с девочками, они тебе всё расскажут и…всему научат. Чего стоишь? Иди! Та снова повиновалась. Марта прошла в свою комнату, открыла окно. Внизу, по лагерштрассе, тянулась вереница заключённых. Шли на работы. В руках лопаты, кирки. Ручки некоторых инструментов толще рук тех, кто их держит. Как же её достали эти хефтлинги : всё им приходится объяснять. Нет, свежим воздухом подышать не удастся. Дым от трубы крематория стелится в сторону её блока. Интересно, сожгли ли уже ту девочку, которую искала эта…как её, Маргарет. То, что её тело уже лежит бездыханным на полу газовой камеры, ясно. А вот сожгли ли…Плевать. Всё равно эта сумасшедшая ни о чём не узнает. * Нем. «der Zugang» – рус. «новые поступления»; «вновь прибывающие», «пополнение». ** Главное административно-хозяйственное управление СС делилось на несколько групп. Например: Управленческая группа «А» (войсковое управление), Управленческая группа «В» (войсковое хозяйство), Управленческая группа «С» (строительство), управленческая группа «W» (промышленность) и, наконец, Управленческая группа «D» (концентрационные лагеря). Эти группы, в свою очередь, также делились на несколько частей. Например, одна из этих частей - Amt D II (труд заключенных). Эта также делилась на части. Соня принадлежит к D II 1 (использование заключенных).