Гололёд

Упадок сил, зимняя хандра, кризис в отношениях.. Богдан просто устал. Даже собственный День Рождения хотелось затолкнуть подальше, лишь бы не отвечать на вопросы родителей. Почему Таня не придёт? Потому что с семьёй в Инсбруке явно интереснее, чем здесь. И родители её, конечно, случайно взяли билеты на день раньше двадцать третьего числа. Получилось так. — И когда это Танька так толсто прикалывалась? — Ирка щедро посыпает дорожку к калитке солью. — Что ты как обиженная девочка? И она абсолютно права, как и всегда. Но ведь это же не случайно! Не она, так её родители, с которыми они в конце ноября обедали. Ну и что, что Богдан не отличит чайную ложку от десертной, ну и что, что костюм у него — жмущая школьная парадная форма, надеваемая раза два в год? Тем не менее, слышит он очень хорошо, и видит, и замечает. Танька всегда прикусывает губу и сгибает пальцы, когда ей становится стыдно, краснеет, когда не может свободно высказать свои мысли. — А ты чего ожидал? — раздалось из коридора. — Что она скажет тебе всё это при родителях? Или что они благостно покивают на твои манеры последнего дотракийца? — Ну, вообще-то… Вешалка с грохотом падает на пол, Ирка смачно ругается. Танька в такие моменты закатывает глаза, но ничего не говорит: коса находит на камень. Так почему в его случае надо лишний раз проехаться по тому… — Ты свинья, Богдан, с этим никто не спорит, — ведьма смеётся, пока он прибивает вешалку к другой стене. — Вопрос в том, надо ли обращать на это внимание. — Кому? — Обоим, — хорошо, что гвозди Ирка всегда исправно докупала: мало ли что сломается. — Отношения не бывают без компромисса, мне ли объяснять? Странно, что год назад она не вспомнила об этом, когда Айт в последний раз прошёл через портал. Однако произносить вслух это Богдан не стал. Не хватало потерять ещё одного друга.

***

— Чёрт бы вас всех побрал! — Ирка падает и катится по скользкой дороге. На дворе мороз, и дворники явно сочли себя собаками при хорошем хозяине. Вот только о старшеклассниках, драпающих тридцатого в школу, никто не думает. Ведьма шумно дышит, сжимает зубы. Нога мелко дрожит, и даже через сапог виден вывих. — Давай я… Он попытался подхватить её на руки, но ведьма зарычала. Сквозь побелевшие губы выпирают клыки. — Хватит уже, доносился! Не он же ведь. Но Богдан только шлёпнулся рядом и достал телефон. — Скорая? На вывих? — Ирка вяло поморщилась. — Ты издеваешься? — Предлагаешь оставить тебя здесь? Он даже встал, но девушка будто и не замечала. Почему всё так сложно? Он сходит с ума, он любит Таньку. Точно любит. Сто процентов. Но даже внутренний голос говорит об этом с иронией. — Айт постоянно таскал меня на руках, — ведьма передёрнула плечами, будто бы в оправдание. — И? — Что? Прилетит — неделя соплей — улетит — три месяца молчания, — сцепила руки в замок. — В последний раз я сказала, что не забираю бессрочное разрешение на портал. С тех пор и… Ирка ухмыльнулась и с бледной, сонной миной посмотрела на него. Сидеть на снегу было холодно и мокро, но от этого взгляда зимняя слякоть, казалось, только сильнее растекалась под ногами. Может, всё-таки стоило отнести? — Не знаю, зачем я тут распинаюсь, — устало вздохнула. — Где там эта скорая? Богдан пожал плечами. Он должен контролировать себя. Несколько лет назад он потерял одну подругу, получив взамен нынешнюю ситуацию, теперь всё идёт по тому же кругу. Ирка уважает Таньку, умеет отделять желания от действительно важных вещей, и даже если она… Ага, размечтался. — Сидим здесь, как идиоты, — ведьма сглотнула ком в горле, резко рванула молнию на сапоге. Нога распухала на глазах, парень так долго прикидывал, успеет ли в аптеку, что не заметил, что Ирка смотрит на него. В изумрудных, ни на что не похожих глазах плясало раздражение. — У нас тупо не хватит смелости, — процедила она. В расширившимся зрачке отражалось его собственное обескураженное лицо. За долю секунды оно стало таким же злым, голодным. Они — зеркала друг друга. — Спорим? Идиотка. — А не вопрос! Он так вообще деградант. Но Иркины волосы слишком мягкие, а кожа горит, длинные ногти колют его запястье. Танька, наверное, так не прижималась, не давила, будто бы пытаясь переложить на него тяжесть горы. — Танька — хороший человек, — ведьмины глаза закрыты, ресницы подрагивают. — Жаль, что так вышло. Только в дешёвых романах пишут, что можно почувствовать вкус помады. Богдан пытался пожалеть, но не мог.