Асфиксия

Мне не хватает воздуха, когда ты рядом. Будто кто-то сжимает все внутренности, и если шевельнусь – умру. В тебе есть что-то надломное. И я ненавижу тебя за это. Потому что именно на мне лежит ответственность за все совершенные тобой безумства. Это убивает меня. Я сам задыхаюсь – вместо. Твой голос. Он никогда не будет таким, как мой. Все знают, что я намного лучше. И всё же я бы отдал самого тебя – лишь бы иметь его. Надрывный – как и вся твоя сущность. Лишь бы иметь тебя. Что же ты делаешь со мной? Почему после сдавливающей легкие тишины и отсутствия дыхания вдруг разрезаешь воздух криком? Я хочу быть твоим воздухом. Я-я-я. Таким необходимым, но таким густым, которым и дышать-то – сложно. Чтобы ты тоже мучился. Корчился. Тебе ведь это так нравится. Ты ведь так часто хочешь ощущать себя беспомощным. Ты ведь и сам говоришь: «Для равновесия». А я хочу, чтобы со мной ты забывал обо всем. Даже о своих фанатах, о которых говоришь каждую минуту свободного времени. Зачем они тебе нужны? Зачем, зачем, за что ты их так любишь? Они не знают настоящего тебя. Как ты хрипишь, как я не даю тебе упасть в обморок, как ты в этом состоянии еще долго лежишь и тихо смеешься – будто один и будто никому еще, кроме воздуха, это твое хриплое счастье не нужно. Потому что никому и не нужно. Потому что никто не знает. Как же ты не поймешь… Проверяешь меня, думаешь, как я. Каждый раз щуришься, будто подозревая, просто люблю или люблю безумно. Да черт бы побрал эти твои проверки, если я сам не знаю, где заканчиваюсь я, а где начинается он, мой Сальери, мой безумный Сальери... Нельзя так безотчетно и всецело доверять себя тому, кто и сам не знает, что он такое. Хотя, что это за проверки, где все, что мне нужно – не переборщить? Но разве можно остановиться, когда воздуха не хватает самому? Мне иногда кажется, что это слишком жестоко даже для тебя – заставлять меня думать так много, в то время как вряд ли ты вообще что-то соображаешь. Мне нравится, как ты дергаешься подо мной, нравится, как трепещут твои веки. Наверное, ощущения безумнее, если закатывать глаза, правда? Жестоко – заставлять меня видеть все это и осознавать, что вряд ли я пойму, когда остановиться. Ты что-то хрипишь и, кажется, улыбаешься. А я так крепко держу тебя за волосы и так низко наклоняюсь, что вряд ли когда-нибудь еще подумаешь о своих фанатах. Ты только мой. Пусть лишь на время, на какие-то секунды, но зато именно так, как хочу. Что это за проверки, в которых я ощущаю себя чертовым безумцем, ревнуя тебя даже к твоей одежде, которую ты так не любишь снимать?! Вот зачем тебе эта рубашка сейчас? Зачем? Что это за проверки, где я хочу испортить все твое имущество и всего тебя? Ненавижу. И медленно разжимаю пальцы, сам набирая в легкие как можно больше воздуха. За тебя. Для тебя. Лишь потому что люблю. Ты долго кашляешь, пытаешься смеяться, но это звучит ужасно. От леденящего воздуха не спасет даже жар твоего тела. Ты чертов мазохист, почему никак не поймешь? «Ты слишком рано… еще…» - просишь, продолжая кашлять и смеяться. Но, может, уже хватит? Всего этого? Мне страшно за тебя, как же мне страшно за себя, за нас обоих… Мы сейчас закончим, вернемся домой и просто ляжем спать. Потому что завтра рано утром репетиция, а тебе еще замазывать эти чертовы продолговатые синяки, смотрящиеся еще более жалко рядом с твоей вечной улыбкой. Такой ослепляющей, такой светлой, что даже представить нельзя, какое безумие скрывается за всем этим. Пожалуйста… Пожалуйста, давай закончим… Но я ловлю твой взгляд, ты уже пришел в себя и, прогибаясь в спине, как-то властно требуешь «Хочу!» своим новым хриплым голосом. Он все равно надрывен, но теперь прекрасен только из-за этого хрипа. Совсем не такой, каким его знают твои кричащие фанаты. А что я говорил? И я снова надавливаю на твое горло так, чтобы лишить тебя голоса совсем. Чтобы никто и никогда больше ничего не слышал от тебя. Потому что ты мой. Но ты медленно выдыхаешь, хотя, казалось бы, должен все делать наоборот. И когда воздуха становится невыносимо мало, начинаешь кашлять, пытаясь хоть что-то захватить ртом. Но разве я позволю тебе все испортить? Струйка крови течет из твоего носа и я наклоняюсь, чтобы собрать ее языком. И эта чертова рубашка. Зачем тебе она, зачем тебе волосы, зачем тебе воспоминания о фанатах, зачем ты вообще нужен?! Слишком идеален. Ты хватаешься за мое запястье, хрипишь, дергаешься, но это лишь дразнит. И я сильнее сжимаю пальцы на твоем горле.

***

Твои глаза… они смотрят на меня всегда. Когда я читаю книги, когда сочиняю тексты для своих песен, слушаю музыку, смотрю фильмы. Когда я за рулем, когда ты за рулем, когда нас везут друг к другу с разных концов земли незнакомые. И лишь когда задыхаюсь, я могу забыться. Ты смотришь на меня. Я знаю, что ты смотришь. Минуту назад твои глаза горели, и я не мог понять, что это: ненависть? Безумие? Любовь? А теперь ничего этого просто нет. Воздуха нет. Меня нет. И нет нас. И никогда не будет. Это славное слово: «никогда»… Кажется, моя голова взорвется прежде, чем ты меня отпустишь. Так, наверное, даже будет лу… отпусти. Молю тебя, заклинаю, черт, Флоран! Так темно, что даже твои глаза уже не смогут спасти. «Дыши. Ты уже можешь. Дыши», - неужели ты боишься, мой дорогой Сальери? За меня? «Дыши, слышишь?», - черт, Фло, да это же смешно. Просто посмотри на меня. Мне будет этого достаточно, чтобы продолжить жить дальше. Твои карие глаза освещают мой путь. И этим воздухом даже захлебнуться – мало.