Ощущение смерти другого человека.
Каждый день, когда ему становилось немного лучше человек опять умирал. Бывали конечно дни без смертей, но наступало новое утро, приносившее ему боли в двойном размере. Время в больнице текло невероятно медленно, а Кангай чувствовал себя запертым в ловушке, созданной его же кансеем. Он пытался выбраться из ловушки любым способом. И даже нашёл самое подходящее. Он решил ограничить себя ото всех. Кангая по его просьбе перевели в самую дальнюю палату, находящуюся отдельно ото всех помещений на третьем этаже. Дверь была звукоизолированной. Это место должно было стать его спасением, но превратилось в одно большое проклятие. Парень не хотел мешать своими проблемами и тяготами ни Аки, ни Наоки, ни Ли Мей, даже Герски. Именно он старался упросить их поехать на задание и говорил, что с ним всё будет замечательно. А они, улыбнувшись так и сделали, оставив Кангая наедине с эмоциями. Ну, почти все оставили... Приход Ли Мей был очень даже неожиданным для него. Она зашла и села на пододвинутый ею же стул. В комнате стояла мёртвая тишина, которая прервалась внезапно раздавшимся голосом девушка: - Женщина. Она рада, очень рада. Её муж перенёс операцию и сейчас в полном порядке, - на лице стояла лёгкая улыбка, а голос оставался таким же спокойным. - Это и правда хорошо, - Кангай тоже улыбнулся. Для него это правда было хорошим событием. Он не будет ощущать действия своего кансея и сможет вскоре возможно даже выписаться из больницы. Эта неделя в больнице была действительно хорошей для парня. В голове не стояло ничего плохого, напротив, он стал живее, подолгу разговаривал с девушкой, а по ночам рассуждал об отношении к ней. Она изначально была ему симпатична и для него найти общий язык с ней было проще. Она было полной противоположностью Аки и не старалась втаскивать его в неприятности. С ней Кангаю было спокойно. Он не мог назвать это чувство любовью, но влюблённостью или симпатией определённо считал.Эти рассуждения были с ним недолго.
В один из дней он опять почувствовал действие своего кансея. Для него и для Ли Мей, которые отвыкли от подобного перенести то, что для них когда-то было обыденно оказалось тяжело. Ли Мей даже встать и пройти пару шагов не могла, поэтому решила остаться ночевать в больнице, в шкафу, находившемся в палате юноши. Больше в голове не возникало мыслей о настоящем. Проносились только воспоминания прошлого. Сестра, дела, её смерть, три года после её смерти. Три года, которые он провёл в полном одиночестве. Время будто еле-еле переваливалось с ноги на ногу, стараясь принести парню и девушке всё больше и больше боли, страданий. В небольшой и спокойный для Кангая промежуток времени пронеслось воспоминание. Больница, он с покрашенными в чёрный волосами, лежащая на кровати сестра. Тогда он и не подозревал, что её способность чувствовать ложь - кансей. Он и не думал, что они станут детективами. Не думал, что все те факторы приведут к её гибели. Ситуация, происходившая с ним сейчас казалась похожей на ситуацию с его сестрой. Ощущение Кангаем боли от смертей и его сестрой от постоянной лжи. Облегчение когда никто не умирал и когда никто не врал. Кангай всё больше понимал как было тяжело его сестре тогда. Для неё кансей был проклятием, для него, как для Аки, Наоки и Ли Мей - жестокой реальностью.Медленно, но верно для него и беловолосой это становилось проклятием...
Общаться с сокомандницей стало трудно. Она стала немногословнее и, даже если и заговаривала, то только об эмоциях людей, находившихся в больнице. Когда Кангай спрашивал, что чувствует девушка, то она легонько приподнимала уголки губ, произнося "Хорошо". Юноша понимал, что она врёт, но молчал. - На улице снега навалило много-много, - спокойно произносит красноглазая, вытягивая шею, чтобы посмотреть в окно. Кангай понимал, что из больницы она не выходила. Максимум - прошлась по этажу. Он слышал скрип двери, слышал её шаги и был абсолютно уверен в её вранье, которое злило его. - Ты зол, - девушка поизносит это после долго паузы. - Не то чтобы зол, просто я не очень люблю враньё. Бывает конечно, что оно служит во благо, но не в этой ситуации. Давай попробуем рассказать всё, что нас тяготит. В палате тишина. Кангай ожидает хотя бы кивка со стороны беловолосой или хотя бы любого жеста, обозначившего ответ. Но он не получает никакого знака. Он лишь видит Ли Мей с опущенной головой и сжатыми в кулаки белыми руками. - Я чувствую вину. Вину за то, что ты оказался здесь. Ведь в тот день, когда тебя ранили я волновалась. Решила не приближаться, чтобы не приносить тебе вред. Но, видимо не судьба, - она подняла голову. На лице не было слёз. Кангай знал, что по ночам она часто плакала из-за всей этой ситуации в больнице. Парень взял и прижал девушку к себе. Для юноши такое поведение было несвойственно, но по рефлексу обнял девушку со всей силы. - Знаешь, я тоже чувствую себя виноватым. Я заставил тебя волноваться, заставил тебя винить себя в моих проблемах. Прости за всё это. Он разжимает объятия и отпускает девушку. Слёзы. Он видит слёзы, бегущие по её щекам. Парень подносит ладонь и аккуратно стирает слёзы. - Ну что ты плачешь? - Да, так, просто, - беловолосая теряется в словах, продолжая пытаться придумать фразу. Он тихо и почти неосязаемо берёт ладонь девушки в свою. Её рука холодная в центре, становящаяся чуть теплее к кончикам пальцев, белая, сравнимая с падающим на улице снегом. Ладонь Ли Мей мягкая и гладкая, без единой царапины и рубца. В свою очередь рука Кангая теплая, необычайно для него бледная из-за долгого времени в больнице, усеянная мелкими порезами.Руки много могут рассказать о человеке.
Кангай смотрит на Ли Мей и думает о своей жизни. Думает об ужасном детстве. О полной приключений юности. О трёхлетнем одиночестве. О приезде в родной город, после которого он вернулся в мир загадок и приключений. И о будущем, которое может быть не таким и плохим.- Спасибо тебе, Ли Мей! - произносит Кан улыбаясь. - За что? - За то, что была здесь рядом. За то , что была мне интересна. За то, что открыла мне новые чувства. - И тебе тоже спасибо. За всё, что ты перечислил...