Не самое нелепое спасение мира

— Ступай в зал Сердца. Я буду ждать тебя там, где мы виделись в последний раз несчётные века назад. Приди ко мне сквозь пламя и битву, ты будешь желанным гостем... — Он говорит так, будто я помню, где забыл его в далёкой прошлой жизни, — Нереварин остановился, привалился к стене. С клинка капала кровь, вытереть которую было решительно некогда. Да и нечем. Здесь было невероятно жарко, Нереварин не мог найти ничего для сравнения — разве что огромная печь, в которую он по собственной глупости залез. Вытерев пот со лба тыльной стороной ладони, возрождённый Неревар тяжело вздохнул и потянулся к ремням доспеха. Если так будет продолжаться и дальше, то жара убьёт его куда быстрее и надёжнее, чем магия и когти изменившихся представителей Шестого Дома. Против этого врага любая броня будет только помехой. — Что ты делаешь? — Дагот Ур, как оказалось, прекрасно видел всё происходящее, а не просто ощущал чужое присутствие. Нереварин не знал, что это за магия, ведь даже заклинание обнаружения жизни позволяет лишь разглядеть неровные контуры, не больше. — Неужели ты решил порадовать меня напоследок? Наконец разобравшись с ремнями, Нереварин скинул кирасу и взялся за поножи. — У тебя красивое тело, — в голосе Дагота скользнули мечтательные медовые нотки. — Почти такое же красивое, как тогда... Ах, как славно ты стонал в моих объятиях, пока Альмалексия кувыркалась с Вивеком. Да, твоя жена была слаба на передок, это тебя и сгубило. А я говорил, смотреть надо, на ком женишься! — Меня вот теперь два вопроса интересует. Первый, это кто кому мстил при этом, я Альме или ты Вивеку? — ЧТО?! — взревел Дагот. — Да как ты вообще мог подумать, что у меня с этим предателем что-то было? — И второй вопрос — кто же был сверху? Надеюсь, моё королевское достоинство не пострадало? — широко ухмыльнулся Нереварин, оставшись в одной набедренной повязке. Жару стало терпеть гораздо легче, а его возможные в прошлом отношения с Ворином Даготом... Ой, в самом деле, у какого данмера не бывало хотя бы по одному эпизоду такого рода? Нереварин тоже мог похвастаться постельными приключениями — ещё с той поры, когда он был волен в своих поступках и не связан по рукам и ногам этим пророчеством. События последних месяцев сплелись в столь плотный комок, что не было возможности даже в бордель сходить! Так что любви хотелось, и даже ночные игры с самим собой помогали мало. Или хотя бы о любви поговорить, раз больше ничего другого не оставалось! «Интересно, а каково это было бы с Дагот Уром — воплощением зла на острове Вварденфелл? Что-то он замолчал, кстати». — Эй! — крикнул Нереварин в пространство. — Ты там живой вообще? Тебя удар не хватил? «Это было бы самое нелепое спасение мира, если так». — Я... Я никак не ожидал, что мой возлюбленный друг превратится... вот в это, — последнее слово было произнесено с такой непередаваемой смесью презрения, удивления и почти детской обиды, что Нереварин не смог сдержать смеха. — А ты думал, всё будет как в детских книжках? Что я приду к тебе, скажу «ой, да к даэдра этих Альмсиви», отдам тебе Призрачный страж, Разделитель и Разрубатель, и мы вместе избавим Вварденфелл от всего лишнего? Так я тебе напомнить хочу, так, между прочим, что ты разговариваешь с уже побитым жизнью н'вахом, которого даже корпрус не взял! Убрав клинок в ножны и взяв наизготовку легендарный молот, Нереварин сделал несколько шагов вперёд и толкнул тяжёлую полукруглую створку. Оказалось, зал Сердца даже не нужно было искать. Вот он: где-то далеко внизу плещется лава, вдоль стены идёт узкая тропинка-карниз, а на её конце виднеется исполинское тело Акулахана. Нереварин остановился, прикидывая, как вообще можно уничтожить эту громадину. «Долбить молотком пару десятилетий? Ах да, Сердце...» Дагот Ура он заметил только тогда, когда тот шагнул из тени, перекрывая дорогу. — Неужели ты не рад меня видеть воочию? — ехидно спросил Нереварин, поудобнее перехватив рукоять Разделителя. — А ведь не так давно сны посылал, замуж звал, любовные послания через своих корпрусных друзей передавал. Неужели не помнишь? Или, наоборот, так рад, что заранее разделся? Он осёкся, внимательно разглядывая стоящего напротив Дагота. Стройные ноги, узкие бёдра, мощные мышцы груди и живота — взгляду было доступно почти всё, лишь лоскут ткани прикрывал чресла, да золотая маска прятала лицо. Неревар Возрождённый, герой пророчества, очень, очень давно не видел полуобнажённого тела. А это тело, к тому же, было ещё и красиво, так что все прошедшие месяцы воздержания напомнили о себе тянущим ощущением в паху и помутнением рассудка. — У тебя реально три глаза или ты просто пытаешься выглядеть солиднее? — понизив голос, спросил Нереварин и шагнул вперёд. Взметнувшуюся когтистую ладонь он без труда перехватил левой рукой, крепко сжал запястье. Получил удар с другой стороны, ругнувшись, отбросил в сторону Разделитель — слава Азуре, что не в лаву! — и толкнул Дагота всем телом, роняя на пол. Завязалась борьба, в ходе которой Нереварин неожиданно обнаружил, что в бедро ему что-то недвусмысленно упирается. «Эй, а ведь это я благополучно помер и пребывал в блаженном небытии, а он пару тысяч лет в этой дурной печи торчал. И я ещё жаловался на какие-то жалкие месяцы воздержания!» На лицо Нереварина наползла одна из его фирменных усмешек. Дагот был пару раз приложен затылком о камни и на несколько секунд прекратил сопротивление, будучи оглушённым. Воспетый в легендах Разрубатель в действительности оказался чистой пародией на меч, слишком короткий и нелепый, чтобы что-то представлять собой как оружие. Будь на то воля Нереварина, этот кусок металла остался бы там, где лежал. Увы — пророчество! Но для того, чтобы подцепить и разрезать ленту, держащую маску, Разрубатель вполне сгодился. А что на виске осталась царапина — ну, ухо не отрезал и ладно. — Теперь я начинаю понимать, что в тебе нашёл в прошлой жизни, — прошептал Нереварин и впился в губы Дагот Ура поцелуем. Тот был явно против, полосуя спину и бока противника когтями, но через несколько секунд взвыл раненным зверем, обнял ногами и крепко притянул к себе. Многовековое воздержание оказалось сильнее всей этой дури с захватом мира. Поцелуй сменился ещё одним, полным жадной обречённости и животной страсти, когти располосовали мешающую ткань повязки. Нереварин ответил тем же, и Разрубатель оставил пару новых царапин. Впрочем, очень скоро древний меч двемеров отправился в дальний угол к Разделителю. Они катались, как сцепившиеся по весне коты, то и дело оказываясь опасно близко к краю карниза, и никак не могли определить лидерство. В ход шло всё: и когти, и зубы, и поцелуи, и попытки слегка придушить, чтобы успеть занять главенствующую позицию. Первым сдался Дагот, расслабляясь и признавая победу Нереварина. У них не было ничего, что могло бы облегчить проникновение, кроме натёкшей из царапин крови, но и той было не слишком много. Оба почти потеряли способность мыслить здраво, поэтому ни о какой деликатности не могло идти и речи. От боли Дагот вцепился зубами в плечо Нереварина почти у самой шеи, тот ответил резким толчком. Борьба продолжилась, но уже в иной плоскости. Запах крови, дикая страсть, прерывистое дыхание, бессвязные выкрики и близость смерти. Мир отдалился, почти исчез, не оставив ничего лишнего, что могло бы помешать им. А после на какое-то время пропало и всё остальное, сгорев дотла в эмоциональной вспышке. Первым зашевелился Нереварин. Сел, потряс головой, пытаясь очнуться. — И что теперь? Нереварин оглянулся. Дагот Ур... Нет, пожалуй, сейчас Ворин Дагот, смотрел на него с бесконечной усталостью. — Что-что, — Нереварин поднялся на ноги, слегка покачиваясь. — У меня тут одно дельце осталось. Полежи тут, я сейчас. Акулахан кончился вполне достойным легенды образом, с грохотом и вспышками взрывов. Нереварин, спаситель мира, поспешил развернуться и бросился вверх по узкому серпантину. Ему совсем не хотелось погибать в столь негостеприимном месте. — Ну, а ты чего разлёгся? — он несильно толкнул Ворина ногой, выругался сквозь зубы и помог подняться. — Пошли, не видишь, тут всё сейчас в Обливион рухнет! — Куда ты меня тащишь?.. — Куда-куда, — передразнил Нереварин. — Думаю, после всего, что у нас с тобой было на протяжении двух жизней, я просто обязан на тебе жениться. Так что — в ближайший Храм!