In my life I love you more

Когда в этой жизни было всё просто? Наверное, никогда. Ни в отношениях, ни в поступках, ни в мыслях, ни в словах, ни в слогах… Даже в чашке чая есть смысл. Но мы так часто пьём чай, что уже привыкли видеть то, что есть. Это так просто. Видеть одно и то же. И не замечать то, что скрыто за гранями сознания… Мы были с тобой знакомы с самых розовых соплей юности, с самых первых аккордов наших гитар. Помнишь это время? Несомненно, помнишь. Твоё лучшее время. И, такое невыносимое, моё… Я возненавидел тебя с первых дней. Ты был такой нелепый, так отличался от других. Не матерился, не хамил, не плевался на каждом углу. Весь такой чистенький из себя, державший гитару хреном набок. И умеющий, как не странно, на ней играть. Чёрт, ты сразу завоевал расположение. Ты, конечно же помнишь, как они смотрели на тебя. Как будто ты особенный! Я не понимал, что находили в тебе все. Подумаешь, морда. Подумаешь, с глазами. Подумаешь, морда с глазами, умеющая играть на гитаре. Что ещё? А ничего! Конфетный мальчик, пытающийся влезть ко мне в доверие. Пытающийся стать мне братом. Вечно споривший со мной по поводу своих идиотских песен. Да, поверь мне, они идиотские. Да, поверь мне, я почти не завидую. Я всё-таки разглядел тебя. Можешь поставить себя "отлично". Можешь сказать мне, что я идиот. А я и так идиот. Ты так часто балансировал. То строил из себя девочку-интеллигентку, то пытался подражать мне. Видел бы ты себя со стороны. Лучше б уж глазами хлопал... Я не помню того времени, когда ты повзрослел. Я не помню того времени, когда ты стал мне так необходим. Я не помню, когда ты успел стать для меня кем-то. Кем-то больше, чем человеком, влезшим когда-то в доверие. А сначала был просто спортивный интерес. Просто спросил себя, а почему бы и нет? С фантазией у меня всегда было в порядке. А ты, чёрт возьми, такой... красивый. Одновременно спокойный и раздражительный. Человек, к которому я привык. Но я вдруг стал вскакивать среди ночи. Искать тебя в темноте, чтобы почувствовать твоё дыхание, твою сущность. Я бы, что уж там, расплакался у тебя на плече, излил бы душу, высказал, как мне надоела эта чёртова жизнь, в которой нельзя взять себе то, что ты хочешь, а приходиться довольствоваться идиотским положением идиотских вещей, которые делают из меня идиота. Посмотри, что со мной сделала жизнь. Посмотри, что сделал со мной ты! Сколько надо приложить усилий, чтобы превратить меня в сентиментального придурка? Правильно, нисколько. Я попал в зависимость от твоих рук, голоса, глаз. Мне не хотелось отпускать тебя, хотелось постоянно тебя видеть. Я не осознавал своих чувств. Но видел ли их ты? Дальше был омут. Омут, из которого, казалось, нет возврата. Омут ореховых глаз и кислотной романтики. Приглушённой тоски и холодных рук. Высохших роз и металлического боя сердца. Омут истерик и слёз. Бывает так? Я не мог ответить на вопрос: что же в тебе такого особенного? Из-за чего ты снился мне каждую ночь? Ты вызывал у меня раздражение и нежность одновременно. Но ты оставался таким же вежливо-дружеским, тёпло-холодным. Участливо-пофигистичным. Надо ли описывать моё помешательство? Мои нервные срывы, злые стихи, тоскливо-режущие песни? Бесконечные попойки и тонны выкуренной травы? Кислотные трипы, в которых я так и не нашёл определение своих чувств к тебе?.. Как же я пытался тебя забыть! Не обращать внимания на твою сущность, высморкать из себя все эти глупые сопли! Но после каждого сна, в котором я вижу твои слёзы, я просыпалась в тревоге за тебя, с желанием узнать, где ты сейчас. И что с тобой. С желанием вытереть твои чёртовы слёзы... Я жил в страхе за тебя, боясь, что с тобой может что-то случиться, а меня не будет рядом. Я жил в страхе за себя, боясь, что это что-то может случиться со мной, и никого не будет рядом, чтобы спасти меня от моих глупостей. Я боялся сойти с ума. Не понимая, что это уже случилось. В тот день, когда встретил тебя. Я ушёл в крайности. Знаешь, сколько было их, таких похожих на тебя? Мэри, Лиззи, Сэйди, Энн, да, девчонки, чёрт возьми! Не вспомнить всех твоих двойников. Твоих двойников, ни капли не похожих не тебя. Ты знаешь, я отчаялся. Это переросло в болезнь, от которой нет таблеток. Но, ты знаешь, как говорят: от физических болезней – медецинская хрень в коробочках. От душевных – алкоголь, трава, ЛСД. Так вот, всё они врут! От наркотиков - нет наркотиков. А потом я, кажется, влюбился. Очень. Не описать словами, как. Она появился так внезапно, из ниоткуда. Такой отчуждённая, необычная, холодная, горячая. И так похожа на меня. Невыносимо прекрасное время – адская любовь, про которую даже не пишут в книгах. Отношения, раскалывающиеся и склеивающие снова. Измены, упрёки в лицо. Безумное счастье, от того, что мы вместе. Поцелуи на публику. Агитация, агитация, агитация... Но в моей жизни всегда было много людей. Разных – умных, безумных, красивых, не очень. Добрых и злых. Счастливых и несчастливых. Понимающих и не понимающих. Тех, кого хочется погладить. И тех, в кого хочется плюнуть. В моей жизни я любил их всех. А знаешь, есть места, которые невозможно забыть. Есть действия, которые врезаются в разум навсегда. Есть люди, которые навеки поселились в твоём сердце. И ведь у каждого свои Земляничные поляны. И что по ним гуляет печаль – никто не виноват. Так сложилась жизнь, не выносящая планов. Ты – часть моих полян. Память о тебе хранится там, у погнутого края забора, в самых зарослях земляники. Место не сбывшихся надежд. Место смеха сквозь слёзы… Наверное, мне надо было раньше понять. И поверить. В то, что люблю тебя. Да, это так. Я люблю тебя. Я никогда не буду бросаться этими словами. Пусть они дойдут до адресата. В страну поющих моржей, летающих пингвинов и вечного мира. И любви. В мои вечные Strawberry Fields. Пусть ты улыбнёшься, когда узнаешь. Так глупо, но я так люблю твою улыбку. Я постараюсь сохранить свой мир для тебя. Ведь в своей жизни я любил тебя больше всех.