Сладкое Вино

Усами Акихико возвращался домой с важной встречи с издателем. Уставший, немного сонный, он хотел лишь забраться в постель, обняв Мисаки, и погрузиться в мир снов. Но этой мечте не суждено было сбыться, по крайней мере, не в эту ночь. Войдя в квартиру, он обнаружил очень интересную картину, просто заворожившую его: Мисаки, его милый, «невинный» мальчик, сидел за кухонным столом перед уже опустевшей бутылкой вина и пытался влить в себя остатки из бокала! Прищурив глаза, Усами вышел из оцепенения и подошел к мальчику. – Что-то случилось, если ты так напиваешься? Мисаки всплеснул руками и послышался звон разбитого бокала. Он осоловело взглянул на мужчину и, еле ворочая языком, пробормотал: –Чтоо…тхыы тут делаешь?.. –Да вот поспать пришел, я вообще-то живу здесь. Мисаки попытался встать, но чуть не упал, оказавшись в крепких объятиях своего любовника. – Я.. тут.. мне че-то таак скучно было.. а в шкафу бутылка была..вкусненько так, ммм..но это все пузырьки..ониии..аа..мм Внезапно Мисаки прервал свои бессвязные оправдания, и, уже крепко встав на ноги, прильнул губами к губам Усаги-сана. Тот несколько опешил: чтобы Мисаки, сам, без всякого нежного насилия со стороны Усами, проявлял какими бы то ни было прикосновениями свою любовь?! Это что-то новенькое. Мысль о том, что нельзя воспользоваться состоянием парня, улетучилась так же быстро, как и появилась. Усами обхватил талию Мисаки, углубляя поцелуй, вжимаясь в рот мальчика, словно хотел съесть его. Или быть съеденным?.. Мисаки, с невиданной до сего момента страстью, обнимал Усами, обхватывал руками его лицо, зарывался тонкими пальцами в пепельные волосы, ерошил их, сдавленно постанывая, когда его язык сплетался с языком возлюбленного, передавая тому терпкий привкус вина… – Я люблю тебя, – неожиданно четко и осознанно произнес Мисаки, с неохотой разрывая поцелуй, глядя в фиалковые глаза Усами. Но ясности мысли парню хватило только на эти три слова, и его глаза снова заволокла дымка выпитого вина и… похоти. «Бог мой, похоть, самая настоящая!» - ошеломленно думал Усами, вглядываясь в пьяно блестящие глаза мальчика. Какое выражение лица, как оно возбуждало Усами в этот момент! И только безграничная любовь к этому маленькому пьянчуге не давала ему наброситься на него прямо сейчас, прямо здесь! –Я хочу… тебя.. слышишь? Возьми меня... – даже количество выпитого не позволяло Мисаки сказать эту фразу с открытыми глазами. Встряхнув головой, словно сбросив с себя скромность, он дрожащими пальцами начал расстегивать пуговицы на рубашке Усами. Мужчина стоял неподвижно, одновременно и проклиная себя, что пользуется моментом, и боясь спугнуть сие чудо. Тем временем, Мисаки кое-как расправился с рубашкой, и, приоткрыв её, обнажив грудь мужчины, провел пальцем по нежной светлой коже, словно сомневаясь, что она настоящая. Приподнявшись на цыпочки, он дотянулся до губ Усами, и, поцеловав лишь уголок, спустился по шее, как раньше делал адресат поцелуев. В пьяном мозгу Мисаки промелькнула мысль: надо же быть таким идиотом, чтобы не целовать его так же раньше?! Вдыхать его запах, чувствовать ускоренное биение сердца, проводить руками везде, где вздумается, чувствовать, что это тело – его собственность, по крайней мере, сейчас. Пока Мисаки размышлял над своей дуростью, Усами уже не мог сдерживаться: от этих губ, так непривычно скользящих по его телу, бросало и в жар, и в холодный пот, при мысли, что парень испугается и остановится. Мужчина привычным жестом подхватил увлекшегося мальчика на руки и понес в спальню. Но там, с удивительным проворством и силой для пьяного мальчишки, Мисаки вырвался из рук Усами и толкнул его на кровать, забравшись на него сверху. – Ну уж нет, хватит с меня чудес на сегодня, сверху ты не будешь! – разбушевался Усами, но его протест был в мягкой, но настойчивой форме отклонен поцелуем. Усами чувствовал такой жар исходящий от возбужденного тела мальчика, извивавшегося на его собственном. Мисаки выдернул расстегнутую рубашку из-под спины Усами и стянул свою обычную футболку и джинсы. Вдруг, как будто устав, он лёг на обнаженную грудь мужчины, прислушиваясь к гулким ударам сердца и, потершись возбужденной плотью о грубую ткань брюк Усами, простонал: – Возьми меня, скорее… я хочу.. Усами этого хватило. Он, словно сорвавшись с цепи, с волчьим рычанием, резко, но в тоже время нежно, перевернул Мисаки, наваливаясь на него сверху, покрывая лицо, шею, тело поцелуями-укусами, оставляя красные мокрые следы. Мисаки стонал и изгибался под ним как обычно, только стоны были громче и похотливее, движения развратнее и горячее. Стянув остатки одежды с них обоих, Усами провёл рукой по члену Мисаки, заставив мальчика вздрогнуть и поддаться навстречу руке. Пальцы другой руки оказались во рту парня, и он с нарочитой тщательностью вылизал их. Постепенно разработав недевственную дырочку, Усами осторожно вставил член в попку Мисаки, вызывая у того поначалу немного болезненные ощущения, которые, как всегда, быстро прошли, уступив место непередаваемому чувству наполненности и удовольствия. Мисаки кончил очень быстро, изливаясь себе на живот и громко простонав имя любовника, Усаги кончил следом, сжав хрупкие плечи мальчика и падая на него. И снова поцелуи, жаркие объятия, блуждающие руки и губы, стоны, крики, пошлые шлепки и хлюпанье, вздохи… Вихрь нескончаемого желания закружил их обоих и отпустил только к утру… Проснувшись, Мисаки ощутил неприятную боль во всем теле. Голова раскалывалась, он смутно помнил вчерашний вечер и ночь. Повернувшись на другой бок, он увидел голую спину Усами – о боже! – исполосованную еще алеющими царапинами. «Неужели…мы вчера…с Усаги-саном…» Тут он ощутил, что и он, и кровать одинаково липкие и еще влажные. «О БОЖЕ! Господи, что же вчера было?!» Силясь вспомнить, он поднялся с кровати и, пошатываясь, отправился на кухню. «Таак…кто это вчера пил вино и не убрал за собой?..» И тут он увидел разбитый бокал и…вспомнил. « Аааааа, какой стыд! Как я мог так надраться?! А этот старый извращенец, конечно, воспользовался этим!» И с криком «ПРИДУРОК УСАГИ» он понёсся в спальню, где его уже ожидали жаркие объятия проснувшегося любовника.