porcelain.

Гуляя по комнате лишенной света, смогу ли я отличить твою руку от аккуратных фарфоровых пальцев очередной подделки? Смотря в твои светящиеся глаза, смогу ли я не ослепнуть и разглядеть свое падение в них? Ты — новый экземпляр совершенства, или же давно забытый оригинал? Я знал, что могу потерять тебя в этих похожих лицах, но не думал, что забуду сияние твоих глаз так скоро. Эти идеальные черты лица и острые носы перемешиваются в моей голове и я понимаю, что заблудился. Я теряю твой облик, ты все бледнее отпечатываешься на грубой бумаге моей памяти, я забываю твой портрет, находясь так рядом. Который из них ты? Тут столько прекрасных людей, но лишь один из них живой, так где же ты? Я погружаюсь в глубины своих воспоминаний, понимая, что потерял тебя. Запутался среди копий, так и не отличив тебя от других кукол. Дело ведь в тебе. Ты перестаешь быть живым, но ты все еще дышишь, оставаясь в моей памяти нечетким эскизом. — Дже-ра-р-д. мне помнится, ты любил неживую красоту. Ты сидел у кровати, просматривая фотографии и зарисовки архитектуры; будь то аккуратный домик, или глобальное строение прошлых веков, ты все равно тихо восхищался четкими линиями и расписанными колоннами, барельефами и массивными дверями, витражом, играющим со светом, или балконными перилами, ты любил это. А я любил тебя, такого совершенного, такого идеального и завершенного. Ты был моим личным сортом искусства — абсолютной куклой, без единого изъяна. Длинные темные ресницы, обрамляющие оливковые глаза, аккуратный изгиб губ, чуть островатый нос, ты был идеальным, словно не живой. Скульптура, монумент, но никак не обычный человек, такой же, как и миллионы других. Такой идеальный, что я не отличил тебя от куклы. Такой идеальный, что перестал быть живым. Такой идеальный, и теперь навсегда вечный. Такой идеальный, но теперь лишь еще одна кукла.