Птица в Лондоне

      Он проснулся от телефонного звонка портье, который сообщил, что уже десять утра. Ману бестолково щурится на большие зеленые цифры электронных часов, не в силах сообразить, и что же теперь ему делать с полученной информацией. Так и не осилив шараду, он просто вежливо поблагодарил работника гостиницы за то, что тот поработал будильником, сел на кровати и попытался собрать мысли в кучку, припоминая зачем же ему нужно было встать в десять утра. Ощущение себя постепенно склеилось из разрозненных пазлов в вполне себе цельную картинку собственного я.       Он, Ману Беннетт приехал в Лондон на благотворительное мероприятие, посвященное детской онкологии. Вчера день сложился довольно сумбурно, с самого его начала. Ману встал очень рано, собрал старшую дочь в школу, и приготовил завтрак, ему не хотелось будить Карин, он всегда старался освободить ее, по мере возможности, от любых забот, даже теперь, когда она была уже здорова. Младшие девочки сонные и капризные никак не хотели вставать и Ману пришлось потратить некоторое время, изображая поочередно то Папу-мишку, то отца призывающего детей к порядку. Так или иначе, семья Беннеттов собралась за столом — Карин, три дочки и он — глава семейства. После завтрака, Карин приняла на себя управление домом, а он загрузился в такси и направился в аэропорт. Суета аэропорта как всегда закружила и увлекла в какой-то совсем иной мир, где Ману стал просто одним из — человеком из огромной массы людей куда-то стремящихся или просто живущих, без конкретных признаков и опознавательных знаков, он стал как они — просто толпой. Десять с половиной часов, выкинутых из жизни благодаря замечательной придумке человечества — валиуму и он в Лондоне, где его встретили, посадили в такси и доставили сначала в отель, а затем в ресторан. Потом была ночная прогулка по городу с обязательными остановками в пабах, кабаках и клубах, короче следующее утро началось с опознания себя самого…       Не успел Ману соскрестись с кровати как день начался как-то сразу — сначала завтрак, потом обязательная часть дня с выступлениями, приветственными и благодарственными речами, затем встречи в питейных и едальных заведениях. Надо сказать что, дабы не повторить вчерашний опыт и не отключиться вечером Ману старался совсем, ну или почти совсем не пить. По мере возможности он заменял все спиртное минералкой или соком. Ведь он Маори, а как известно для индейцев, чукчей и других подобных небелых, огненная вода, что для бледнолицых яд…       Когда на город обрушилась ночь, наш герой, порядком уставший, сидел в баре отеля и пил розовое вино, закусывая… или нет, оттеняя его букет, сыром с плесенью и инжиром в меду. Вот сидит он такой весь сказочный и смотрит по сторонам, как вдруг, аккурат прямо рядом с ним на высокий барный стул опустился просто огромный, широкоплечий, стройный и очень красивый чернокожий мужик лет сорока. У него просто потрясающие карие немного раскосые глаза и такие чувственные пухлые губы, что, не будучи фактически заинтересованной стороной, Ману им невольно залюбовался. Ведь Ману ценитель прекрасного в любом его проявлении будь то вкусная еда, хорошая музыка, красивый танец или человек.       — Двойной виски пожалуйста — промурлыкал незнакомец приятным низким, слегка с сипотцой голосом — Вам помочь? — обратился он к Ману.       — Вы мне? … — Ману вдруг понял всю неловкость ситуации, он ведь смотрел не отрываясь, словно мужчина был вовсе и не человек, а картина. — Оооо извините я, я… просто… очень день длинный знаете ли я сейчас просто невменяем… — Ману потер глаза под очками и улыбнулся своей обезаруживающий улыбкой — Простите ради Бога.       — Да что там… мне даже приятно… Идрис… меня так зовут… Идрис Эльба.       — Ману… вообще то я Джони, но все зовут Птицей и я привык…       — Птица? Это же на каковском?       — Это язык народа Маори… хотите инжир в меду… угощайтесь…       — Какая интересная закусочка…       Разговор потек, было интересно сидеть вот так и болтать с совершенно незнакомым человеком, эдакий барный вариант разговора со случайным попутчиком. Бокалы наполнялись вином и темы становились откровеннее и вот уже случайный знакомый твой лучший друг.       Оказалось что оба они актеры, любят музыку, у обоих дети, правда в отличие от Ману у Идриса была только одна дочь и сам он уже давно был в разводе. Ману рассказал своему новому другу что он всего день в Лондоне так сказать по работе, и из-за очень загруженного графика, так ничего и не увидел сегодня, только немного город посмотрел из окна машины.       — Нет конечно я и раньше бывал здесь, но так сказать сценарий был тот же…       — Ну и чего мы сидим я здесь родился поехали покажу пару злачных мест…       — Не уверен, что это хорошая идея — Ману развел руками над внушительным количеством пустых бокалов.       — Да забей, так даже веселей…       И они загрузились в огромный черный Ленд Ровер Идриса, по дороге слушали Моцарта и Вивальди, а за окнами плыл ночной город, освещаемый витринами и разноцветной иллюминацией. Любой город, даже самый скучный ночью становится загадочным и открыточно-зовушим. Как опытная шлюха он умело драпирует свои недостатки, выставляя на показ выгодные стороны, подсвечивая их то с одной, то с другой стороны.       Ману, прислонившись виском к стеклу, сонно смотрел на темные силуэты домов с разноцветными квадратиками окон, словно маленькие живые огоньки в огромном океане, и за каждым таким квадратиком своя история. Он слушал музыку, а Идрс что-то рассказывал о тех местах, которые они проезжали, но Ману особенно не вслушивался, да и если честно не пытался рассмотреть особенности архитектуры, он для этого слишком устал, да к тому же днем все это по любому будет выглядеть иначе.       — Кажется, здесь где-то есть местечко,.. или нет не здесь, … я был тут с приятелем, было круто. — Идрис замедлил ход, прижался к обочине и теперь ехал на медленном ходу, всматриваясь в переулки. — Точно,.. или нет.., а ну-ка,.. давай вот тут парконемся и пойдем, я тебе кой-чего покажу.       Ману не стал возражать, он просто вылез из машины и вслед за Эльбой направился в переулок. Они подошли к какому-то ночному заведению, на нем не было никаких вывесок, подъезд каким-то необъяснимым образом подсвечивался насыщенным зеленым светом, а в воздухе как-будто кружился снег. Внутри неяркий свет круглых небольших светильников создавал эффектную игру светотени, усиленную отделкой из красного крашенного кирпича и черного дерева. В вестибюле почему-то были одни мужчины, и это несколько напрягло и насторожило Ману, надо сказать, что и Идрис тоже слегка тормознул, но увидев растерянность на лице своего нового друга решил не подавать виду и бодрым шагом направился в зал.       На сцене, небольших круглых тумбах, барной стойке и просто в зале танцевали хорошо сложенные почти голые, и вроде как, намазанные маслом, парни.       — Эй, я не гей… сейчас.. у меня жена и дети… — прошептал Ману, ни к кому конкретно не обращаясь.       — Да я тоже с утра не был. — Идрис оглядывался по сторонам, пытаясь сообразить куда же их занесло. Ясный пень, что это было совершенно не то место, куда он намеревался попасть, но отступать было уже поздно. — Ну чего,.. давай что ль выпьем раз пришли.       Они выпили по маленькой, а потом еще и еще, Ману, словно во сне, смотрел как бармен разливал золотистую текилу по стопкам-тюльпанчикам, ломтики лайма отражали бело-желтые искорки света, а соль, как все белое светилась неоновым светом. Музыка своим хаотичным трип-хипповыми ритмами погружала в транс. И обстановка вдруг перестала быть такой уж странной и настораживающей.       — А ты знаешь после четвертой меня начало пробирать, может быть я даже станцую, … может быть, … позже, … — текила неровно ложилась на розовое вино, выпитое еще в гостиничном баре и Ману уже плохо следил за своим языком и лепил все подряд. Идрис, тоже порядком датый светил неоново-белозубой улыбкой, его глаза из темно-карих превратились в медово-золотистые.       Они заражались общим настроением этого места, словно веселящим газом их наполняло беззаботной радостью. Тело вибрировало от музыки и спиртного, оба они словно нашалившие дети, которым все сошло с рук были готовы сотворить что-то невероятное. Ману не вставая с барного стула покачивался в такт музыки, Идрис тоже поймал ритм и присоединился к сидячему танцу.       — Хочется танцевать — еле слышно проговорил Ману и, наклонившись к самому уху Идриса уже громче добавил — я ведь профессиональный танцовщик, так что когда слышу хорошую музыку так и тянет тряхнуть стариной. — От хмеля в голове, он как-то преувеличенно резко отодвинулся от собеседника, и чуть было не навернулся со стула, но вовремя ухватился за барную стойку, Идрис было подался вперед чтобы удержать его от падения, но остановился, увидев что с тем уже все в порядке. Ману сделал глоток и звонко поставил стопку на стол. — О как, громко получилось, — он уперся ладонями между ног в сидение своего стула и, чуть откинув голову назад расплылся в сонной и невероятно сексуальной улыбке. Идрис крутил в пальцах приятно-гладкую стеклянную стопку и рассматривал лицо Ману, задумчивое и почем-то грустное. «Какой невероятно красивый мужик, и экзотики в меру, а рот, вот ведь и впрямь что-то тут в воздухе наверно".       — Что так смотришь? — Ману чуть наклонился вперед.       — Так, подумалось просто,.. хочу увидеть как ты танцуешь. Я иногда диджею, раньше чаще теперь когда есть время, мне это по кайфу.       — Ну может как-нибудь в другой раз, когда не буду так пьян, ты что-нибудь для меня поставишь, а я для тебя станцую.       Они смотрели друг на друга и казалось что расстояние между ними стремительно сокращается, как-будто их несет на встречу незримый поток, а само пространство становится глицериново-вязким и вибрирующим как от электрического разряда. Губы Ману зашевелись, он вроде что-то сказал, но ничего не было слышно из-за слишком громких динамиков, Идрис как во сне не мог перестать смотреть на его рот, все вокруг плыло и покачивалось, а в голове какой-то знакомый голос все громче повторял «Не облажайся, только не облажайся». Обоим как-то одновременно захотелось на воздух и они не сговариваясь засобирались восвояси. Расплатились и, неуверенно ступая, пустились сквозь значительно погустевшую толпу на выход. Оказалось, что не так-то легко выбраться из движущейся массы, особенно если делать это против основного движения. Так или иначе, спустя шесть или семь минут они таки выбрались на улицу. Воздух был холодный и немного взбодрил и отрезвил, но вместе с этим куда-то пропало все волшебство. Они сели в машину и поехали обратно к отелю Беннетта. Ехали молча, даже музыку включать не стали было как-то немного неловко, как бывает на следующее утро после вместе проведенной первой ночи, особенно если не можешь вспомнить как зовут партнера, а надо как-то поддерживать разговор. Но вот что смешно между ними ничего кроме тантрической хотелки не произошло, но так почему же тогда так напряженно-неловко… А все дело в том, что они оба знают — что они оба знают…       — Ну вот я и дома, — Ману близоруко щурится в сторону отеля. — Спасибо за чудесный вечер… — опять неловкая пауза, Ману отворачивается и повозившись с ремнем безопасности вылезает из машины.       Идрис помедлил пару секунд и тоже выбрался наружу, обошел машину сзади, подошел к Ману и протянул руку.       — Ну что же Птица, надеюсь еще увидимся — сказал Эльба, пожимая протянутую в ответ теплую руку Беннетта.       — Увидимся конечно, Земля круглая и маленькая. — Ману улыбнулся и, постояв так секунду в дружеском порыве, подтянул Идриса за руку, которую он еще не отпустил после рукопожатия и чмокнул его в губы. Поцелуй надо сказать получился немного дольше чем они оба ожидали, то есть нет конечно это был дружеский поцелуй на прощанье, но… НО, их губы, горячие и мягкие при соприкосновении слегка приоткрылись и они почувствовали вкус друг друга. Идрис ощутил корицу, мед и карамель, а Ману мяту и соленый лайм.       — Ну все пока, — Ману отодвинулся рывком, убрал руки в карманы и ушел, не оборачиваясь в отель.       Пока он стоял в лифте, все думал о сегодняшнем вечере, внутри росло противоречие, хотелось что-то сделать, как если бы у него был выбор, а он им не воспользовался. Ману вошел в номер, включил свет, облокотился о дверь, закрыл лицо руками, постоял так пару минут, потер глаза и убирая от лица руки на секунду коснулся пальцами губ и почему-то улыбнулся. «Надеюсь мы больше не увидимся, иначе кому-то будет очень неловко…». С этой мыслью он пошел спать, предварительно попросив портье разбудить себя в шесть часов утра.       Утром не было времени на самокопание, после вчерашнего болела голова, нужно было быстро собираться и ехать в аэропорт. Только устроившись в кресле первого класса, Ману смог перевести дух. Стюардесса раздала леденцы и принялась объяснять правила поведения на борту самолета. Ману развернул конфетку и, засунув ее в рот, ощутил на губах вкус мяты. Внутри забилась бойкая птица, накрыло с головой непонятной тоской, а потом приятной такой тихой радостью.