Предатель

Она вдыхает холодный утренний воздух и касается ладонью промокшего от росы спальника. Пора просыпаться. Рассвет только-только забрезжил. Доберись они вчера до Сэнкчуари-Хиллз, она бы предложила остаться в постели еще полчаса и Данс бы согласился. Но в этот раз она хотела уйти подальше, чтобы провести с ним время наедине, чтобы никто их не нашел. Оттого приходилось теперь просыпаться в промозглой палатке под раздражающее жужжание дутней, летающих где-то неподалеку. - Ты знала, что ты разговариваешь во сне? Сильная мужская рука обхватывает ее сзади. Данс притягивает ее ближе к своей широкой груди и зарывается лицом в ее рыжие волосы. Она прячет печальную ухмылку. Всего лишь разговаривает, а не просыпается с криками ужаса, как в первые несколько недель после разморозки? Жужжание назойливой постапокалиптической твари становится все громче. - Нужно вставать, Данс, - она нехотя начинает подниматься и его рука соскальзывает с ее талии. - Я не могу тебе приказывать...больше… Поэтому я просто прошу, подумай, как следует еще раз, я не хочу, чтобы ты шла одна, но и пойти с тобой я тоже не могу, - взгляд изгнанника Братства Стали тревожно блуждает по ее фигуре, кажущейся такой хрупкой, такой беззащитной без тяжелой силовой брони. - Я обещаю тебе, со мной ничего не случится, - она натягивает запылившиеся сапоги и ловит его взгляд, подняв глаза. - Ты думаешь, мне не страшно за тебя, когда я знаю, что твои «братья» буквально повсюду и не дают тебе и шагу сделать? Она пытается сохранить лицо. Слишком много желчи в голосе, нужно быть спокойнее. Но Данс даже не замечает, с каким сарказмом было произнесено слово «братья». - Это приказ Келса, - ее голос становится мягче. - Позже меня встретят члены Братства. А значит, я иду одна. - Принято, - он коротко кивает в ответ. Этот язык Дансу было понять проще. Привычный и не двусмысленный, как эти новые чувства и мысли, овладевающие им с недавних пор. Два негромких выстрела и дутни, один за другим, взрываются в воздухе тошнотворной зеленой жижей. Становится совсем тихо. Он накрывает своей ладонью ее руку. Она прижимается щекой к его плечу. Так много хочется сказать в эту минуту. Но они молчат. - Ты пойдешь первым, я за тобой, - нарушает она тишину, спустя время. - Будь осторожнее, ладно? - Это тебе сегодня придется проливать кровь. Ты будь осторожнее, - его лицо напряжено. - Если я потеряю тебя... - Я передам тебе сигнал, когда все будет позади, - она не дает ему закончить, перебивает, намеренно, лишь бы не слышать этого. Он порывисто целует ее, до боли сжимая в ладони ее тонкую кисть. И она отвечает ему тем же, поддавшись вспышке чувств, и позволив себе забыть на мгновение, что она собирается сделать. Потому что это их последний поцелуй. - Иди, - шепчет она, оторвав свои губы от его. Он проверяет, полон ли заряд его карабина, прежде чем отвернуться и пойти от нее прочь. Она ждет, пока его фигура не исчезнет на горизонте, прежде чем использовать телепортацию в Институт... Слеза бежит по ее лицу против ее воли. -------------------------------------------------------------------------------------------------------------- Стены полуразрушенного довоенного здания полыхают в алом свете лазерных очередей. Свист стоит такой, что не слышно собственных мыслей. Братство Стали подготовилось хорошо. Тяжело будет выстоять против них. Можно ли было этого избежать, спрашивает она себя. И понимает, что ответ ей известен. Уже давно. Она прочла его в глазах Мэксона в тот самый момент, когда взяла Данса за руку, в ответ на приказ убить его. Нет, это было неизбежно. Они бы не оставили в покое ни Институт, ни Подземку. Не под руководством Мэксона, по крайней мере. Так нужно. Так нужно, уговаривает она себя. И выглядывает из своего укрытия. В то же мгновение мощный луч энергии пробивает ей плечо. Осколки металла летят в разные стороны. Плоть жжет огнем. - Ad Victoriam! Голос звучит так знакомо, что ей кажется, будто она слышит голос Данса. Она успевает встретиться взглядом с юношей, прежде чем выпустить ему пулю чуть выше переносицы. В его глазах не было страха. - Ad Victoriam... Когда он произносит это таким голосом, у нее перехватывает дыхание. Его порой неловкие, но искренние прикосновения заставляют ее дрожать от нетерпения. И она целует его с жаром, с яростью. Так, словно боится, что он исчезнет через мгновение, как исчезла вся ее прежняя жизнь. И она отдает ему себя полностью, без остатка, потому что нет для нее большего счастья, чем быть с ним. И ничто не имеет значения, когда она в его крепких объятиях. Как мы жили без этого, спрашивает он... - Хлещет же! Приди в себя! - Дьякон давит ей на плечо обеими руками и она корчится от боли. - Ты приняла что-то? Не чувствуешь что ли ничего совсем? Дьякон заклеивает рану и вкалывает ей стимулятор в предплечье. - Я знала его. Встречала в кафетерии, он всегда здоровался... - Я знаю, Симпатяга, знаю. Ты поверишь мне, если я скажу, что мне жаль? - Их слишком много, нам не выстоять, - она аккуратно вынимает из контейнера плазменную гранату. - Спрячься и пригни голову. Пять. Четыре. Три. Два. Один. На миг помещение озаряется ярким зеленым светом. - Идем, найдем этот чертов импеллер. ------------------------------------------------------------------------------------------------------------- - Чего притихла, Симпатяга? - Дездемона затягивается сигаретой и бросает спичку на пол. - Мы уничтожили Придвен. Я... я не думала, что до этого дойдет. Там было столько людей. Не все из них были нетерпимыми фанатиками. Там были... Там были хорошие люди, - голова идет кругом от последних событий, а перед глазами все еще стоит огненное облако, расплывающееся в воздухе и фейерверк из обломков величественного некогда корабля. - Ты правда так думаешь? Они пришли сюда, чтобы передавить нас как подвальных крыс, коими нас и видят. За то, что мы печемся не только о себе, - Дездемона хмурится и взгляд ее становится жестким. - Даже твой друг не пересмотрел своих взглядов, несмотря на то, что его братство отвернулось от него, потому что он синт. Если даже его это ничему не научило... Только начатая сигарета яростно тушится об край стола. - Ты уже много сделала для нас, помогла нашей организации как никто другой и я не в праве просить большего, если ты этого не хочешь. Так что подумай, с нами ли ты до конца, хочешь ли обеспечить безопасность тому, кто тебе дорог и ему подобным или нет. Раз и навсегда. Стуча тяжелыми ботинками, Дездемона удаляется, оставляя ее наедине с самой собой. - Ему просто страшно. Он боится, что его личность рассыпется как карточный домик и останется только машина, если он оглянется назад и поймет, что был неправ. Снова, - тихо говорит она в никуда. - Ему нужно время. Она понимала его слишком хорошо. Она тоже боялась сомнений. Сомнений, которые разрывали ее изнутри на части. Она предала Братство. Людей, которые ей доверяли, но которые не хотели понять ее или Данса. - Это все из-за него!? Из-за чертовой машины! - Мэксон яростно выплевывал слова ей в спину, пытаясь удержать равновесие, хватаясь за штурвал окровавленной рукой. - Мне нужно было убить вас обоих! Мне нужно было вскрыть глотки вам обоим! Синтам никогда не занять место людей! Но Данс не понимал, что сомнения и осознание своих ошибок - это проявление человечности. А она больше не могла его в этом убеждать. Она предала Братство, а значит и его. Скоро ему станет известно, кто стоит за уничтожением Придвена. Пути назад нет. -------------------------------------------------------------------------------------------------------------- Она видит их лица. На одних неподдельный страх, другие обезображены ненавистью, на третьих уверенность. Они не хотят сдаваться и готовы погибнуть за свою свободу. Как Институт не смог разглядеть в них настоящих личностей? Нет... Нет, он смог бы, но просто не захотел. Как было бы неудобно признавать, что безмолвные рабы на самом деле могут страдать, любить, мечтать. Как Шон мог закрывать на это глаза? Как мог он стать тем, кем стал? Она смотрит, как синты убивают и сами падают замертво. Кругом человеческая кровь, по которой голубыми искрами проходит ток. Так много тел. Почему? Почему люди так стремятся уничтожить друг друга? Почему рвут на части и без того измученный и изуродованный мир? Неужели спокойствие может наступить лишь тогда, когда не остается больше никого? Она не хотела всего этого. Сколько еще смертей будут записаны на ее счет? Война... Война никогда не меняется. - Я не думал, что увижу тебя еще раз, - Шон говорит с трудом, кашель мешает ему даже дышать. - Зачем ты пришла? - Мне так жаль, Шон. Все не должно быть случиться так, - ее голос дрожит. - Ты не смеешь говорить, что тебе жаль. Я умираю, а ты хочешь уничтожить все, что было мне дорого. Скажи мне, почему? Ты ведь наверняка считаешь, что у тебя есть на это причина. Разве есть на свете вещи, которыми можно оправдать предательство собственного ребенка? Что бы сказал Нейт, если бы смог узнать, как она обошлась с их сыном? Она предала их всех. - Они люди, Шон... - Кто? Синты? О чем ты говоришь? Это машины! Они лишь симулируют жизнь. Ты отнимаешь жизни настоящих людей ради жизни искусственной? - Ты знаешь, что это не так. Ты спросил у меня в нашу первую встречу, смогла бы я полюбить синта? Ты и сам не веришь, что это просто машины. Они гораздо большее. - Уходи. Просто уходи. Разблокировка дверей, преграждающая путь к реактору занимает меньше минуты. Она уходит, как Шон того и просит, но разворачивается на полпути. - Мы с твоим отцом собирались научить тебя ходить и разговаривать. Мы хотели прочесть тебе множество книг. И показать тебе удивительные вещи. У нас было столько планов. Но Институт отнял у меня все, что мне было дорого. Наверняка они считали, что у них есть на то причина. - Значит, это месть? - голос Шона звучит презрительно. - Это необходимость...сын. -------------------------------------------------------------------------------------------------------------- Прохладный ночной воздух разгоняет взрывная волна, растрепав ее рыжие волосы. Вот и все. Но никакого умиротворения не приходит. На душе невыносимо тяжело и она понимает, что покой не придет к ней до конца ее дней. Они все стоят на крыше и смотрят, как тускнеет в воздухе столп света в том месте, где когда-то стояло старое здание Института, как дым и клубы пыли покрывают прилегающую территорию. Дездемона закуривает привычным движением. Дьякон берет за руку маленького Шона и ей кажется, что он смотрит на нее с болью сквозь свои солнечные очки. - Я подозреваю, что ты...возьмешь небольшой отпуск теперь? - Дьякон задает свой вопрос с осторожностью, подменивая слова. Ее плечи опущены, взгляд растерян. Все отводят от нее глаза, чтобы делать вид, будто они не замечают, насколько она измучена. - Да. Да...возьму. У меня осталось одно дело. Еще одно важное дело... - она трет в пальцах холодные голожетоны. - Я позабочусь о нем, - Дьякон кивает в сторону синта с лицом ее сына. - Мы все позаботимся о нем, об этом ты можешь не волноваться. - Спасибо тебе. Спасибо, что был рядом. - Это тебе спасибо, Симпатяга, - задумчиво произносит Дьякон, провожая ее взглядом в последний раз. -------------------------------------------------------------------------------------------------------------- - Ты уверен, что здесь нет рейдеров? Они могли устроить здесь базу. - Уверен. Когда я нашел это место впервые, я поставил свой пароль на терминал. Посмотри, он все еще подходит. Его никто не взломал. Давай, скорее, нужно спрятаться от радиоактивной бури. Две фигуры жмутся друг к другу, озираются. Ищут укрытия. Лифт доставляет их вниз, туда, куда не доберутся ни радиация, ни вооруженные бандиты. Этой ночью они будут в безопасности. - Здесь так темно, большая часть ламп уже не работает, - испуганно говорит женский голос. - Кто здесь обитал раньше? - Я не знаю. Это военный пост, наверняка он пустует уже пару сотен лет. У меня не было много времени, чтобы тщательно обследовать его. Я наблюдал за ним снаружи какое-то время. Сюда никто ни разу не заходил, так что теперь это место наше. - Ладно, давай найдем, чем можно разжечь костер. Я вижу, как ты замерз, если не согреешься, то ты можешь серьезно заболеть. Они зажигают фонарь и осматривают случайные предметы, оставленные то тут, то там. Одежду, сумки со снаряжением, не вскрытые упаковки пюре быстрого приготовления, смятое письмо, оставленное на столе. "...потому что я знаю, кто я. Я - предатель. И я понимаю, что ты никогда не сможешь простить меня. Я и не прошу этого. Я лишь надеюсь, что когда-нибудь ты сможешь понять, почему я сделала это. Так или иначе, если ты когда-нибудь снова захочешь видеть меня или пожелаешь расквитаться со мной, ты знаешь, где меня искать. Я не стану больше прятаться от тебя.", выхватывает из тьмы луч света последние строки. - Я нашла бумагу для розжига. - Подожди, сначала нам нужно заняться твоими ранами, ты думала, что я не замечу? - Я смогу починить сама себя, не беспокойся. Мои раны не кровоточат. Немного клея и я буду в порядке. И в случае чего найти техника нам будет гораздо проще, чем хорошего врача. - Не говори так. Если я потеряю тебя... - Ты не потеряешь меня. Больше меня никто не будет преследовать. Он откидывает ее густые светлые волосы с лица, чтобы поцеловать. В всполохах огня они кажутся рыжими. "И я не вижу этот мир без тебя", пламя медленно пожирает последний клочок бумаги.