Приходи вновь

— Ты мне нравишься, Манабу... Будешь моим парнем? — девчонка, задержавшая меня после пар, заметно нервничала: она заламывала пальцы, топталась на месте и сверлила взглядом пол. Это меня не умиляло — симпатичная девушка была абсолютно безразлична моему сердцу. — Прости, но у меня уже есть любимый человек, — вот так вот прямо отказал я ей, едва она успела договорить, и рванул прочь, не особо заботясь о чувствах потерпевшей неудачу девицы. Представляешь? Мое сердце уже было отдано одному прекрасному человеку. Тебе. Для чужаков в нем места не нашлось бы, даже несмотря на то, что виделись мы с тобой крайне редко. Эх, как жаль, что я не имею возможности назначать нам встречи. Я многое отдал бы, чтобы увидеться сейчас с тобой, рассказать об очередном признании очередной девчонки, полюбоваться твоим хмурым лицом со сведенными к переносице бровями, чтобы после успокоить словами о том, что никого и ничего на свете я не люблю больше тебя. Но я абсолютно ничего не могу сделать. Бесконечное ожидание и слепая надежда — все, что у меня осталось, и постепенно я начал воспринимать это как свою судьбу. Таким привычным и естественным стало для меня с течением времени перед сном шепотом умолять тебя посетить меня грядущей ночью, хотя бы ненадолго, хотя бы молча. Я почти уверен, что ты всегда знал о моих просьбах, но исполнял их так редко, что я начал тонуть в одиночестве. В том самом жутком одиночестве, когда вокруг много людей, а тебе нужен только тот, что рядом с тобой лишь в мыслях… — Восхитительно… Восхитительно! — только и мог повторять я, зачарованно глядя на белоснежного оленя, чьи рога, словно ветви, раскинулись над его головой, привлекая внимание и вызывая неописуемый восторг. Я был уверен, что семь чудес света вкупе не вызвали бы у меня столько эмоций, сколько одно мощное животное, за которым мы наблюдали из кустов, позабыв о страхе. Вернее, это я с головой погрузился в разглядывание оленя, позабыв обо всем на свете, затаив дыхание и почти не моргая. Я не верил своим глазам, не ожидал, что увижу прекрасного зверя такого удивительного окраса в лесу, не в зоопарке и уж тем более не на фото в интернете или в книжке. Мне казалось, я в сказку попал: олень в невероятной близости, ты тоже… Совсем рядом. И, кажется, все это время, что мы находились в лесу, ни разу не отвел от меня взгляд. Так и хотелось спросить, неужели тебя совсем не заинтересовал этот олень-альбинос, но стоило мне оторваться от его разглядывания и повернуться к тебе, как я понял, каким дураком являюсь. У нас было так мало времени побыть вместе, а я тратил его на изучение фауны нашей планеты! — Казу… — на выдохе виновато произнес я, глядя тебе в глаза, а затем повис у тебя на шее, крепко обнимая и прижимая к себе так тесно, как только позволяла поза. Я боялся повалить тебя на траву, ведь ты мог удариться, это создавало шум, и вообще, обниматься тогда стало бы еще неудобнее. — Ну ты чего, Мане? Задушишь же, — засмеялся ты и потрепал меня правой рукой по волосам, вместо того чтобы обнять в ответ. — Я люблю тебя, — не разделяя твоего веселья, серьезно признался я, уткнувшись носом в твою ключицу. Слова мои звучали тихо и невнятно, и я даже немного надеялся, что ты их не разберешь, хотя и страшно было не дать тебе об этом узнать. — И я тебя… — прошептал ты, тут же целуя меня в макушку головы. Я был удивлен, что ты не начал смеяться и просить меня повторить, ссылаясь на то, что не расслышал… Но был бесконечно рад услышать твое ответное признание. По моей замерзшей душе поползло приятное тепло. Ни одна шуба не грела так, как твой бархатный голос и нежные руки. — Казу, — вновь обратился я к тебе. И это далось мне с большим трудом, потому как слова, которые я собирался сказать, были еще важнее предыдущих. Промедление вышло мне боком. Я не смог договорить. Меня оборвал внезапный звон, и я неосознанно отстранился от тебя, оборачиваясь в испуге в сторону, где находился олень, опасаясь, что шум привлечет к нам с Казуки внимание животного… И уже через мгновение я вновь оказался в своей постели и созерцал потрескавшийся потолок спальни. На прикроватной тумбе упорно звенел будильник, по которому я яростно ударил кулаком, сбрасывая на пол и при этом совершенно не глядя на него. Когда перед глазами все поплыло и по щекам покатились первые горошины слез, я спешно прикрыл веки, сам не зная, для чего. Ушедший сон было не вернуть. Как и ушедшего возлюбленного... Но слова свои я должен был закончить. Я знал, что ты меня услышишь даже сейчас. — Спасибо. Спасибо за встречу. Обязательно приходи вновь. И тогда, пока я способен видеть сны, даже смерть не разлучит нас.