Тепло

Кабуто вошёл в тёмную комнату, держа в руках несколько бумажных свёртков. Он старался вернуться с миссии неподалёку от убежища как можно скорее, чтобы дать лекарство Орочимару вовремя. Кабуто любил порядок, а ещё не хотел лишний раз подвергать хозяина опасности. В комнате царил полумрак, даже несмотря на то, что пустой дверной проём связывал помещение с коридором. Здесь горело лишь несколько свечей, находящихся около противоположных стен. Кабуто остановился у стола и посмотрел на хозяина, понуро сидящего в своём ложе. Оранжевые блики играли на белой коже Змеиного Саннина, освещая его лицо. Он прищурил золотисто-зелёные глаза, глядя на медика, размешивающего снадобье. Оба не обменивались словами. Кабуто - потому что Орочимару-сама должен беречь силы, Орочимару - потому что он и так знал, что миссия выполнена блестяще, а его личный медик сейчас даст очередную порцию таблеток и удалится. От осознания того, что сейчас, когда он прикован к постели и не может участвовать в делах, Змеиному Саннину стало тоскливо. Он ненавидел сидеть на месте, потому что лёжа здесь он ни на шаг не приближается к исполнению своего плана. Нахмурившись, Орочимару принял из рук медика стакан с мутной жидкостью. Опустошив его, Саннин хотел сказать пару слов Кабуто, но зашёлся в приступе кашля, уронив стакан. Кабуто убрал посуду и подошёл к хозяину, успокаивающе гладя его по спине. Он знал, что эти движения никак не помогут - Орочимару болен, срок годности этого тела подходит к концу, - но всё равно делал это автоматически. Когда Орочимару откашлялся, он выпрямил спину и посмотрел на подчинённого. В его змеином взгляде виднелось злорадство, но не над Кабуто - он злорадствовал над болезнью, ведь он всё ещё жив, и продержится ещё не один день. — У вас кровь, — заметил светловолосый шиноби, вытирая алую жидкость с подбородка хозяина. — Вам хуже? Может, примите ещё лекарства? — Не стоит, — прохрипел в ответ Змеиный Саннин. Ему понравилось ощущение прикосновения тёплой руки к своей холодной коже, и он, не отдавая мозгу отчёт о своих действиях, закрыл глаза и прижался щекой к Кабуто. Наверно, это было что-то на уровне инстинкта всех холоднокровных - их притягивает тепло. Ночью они охотятся и убивают, а днём греются под лучами солнца, которое разгоняет кровь по венам. Сейчас Орочимару не мог выходить наружу, его освещали лишь слабые свечи, поэтому его солнцем стал Кабуто, приходящий лишь для того, чтобы дать таблетки или доложить о миссиях. Кабуто вопросительно поднял брови. Затем, перебирая в голове разные причины действий, посчитал нужным померить температуру, приложив ладонь свободной руки ко лбу. — У вас температура? Может, всё-таки дать лекарство? — Не нужно, - отрезал Саннин, открывая золотисто-зелёные глаза, — посиди со мной. Медик не удивился. Вздохнув, он убрал руки с лица хозяина, потом, взяв табуретку, стоящую около стола, сел перед кроватью. Он уже готов был пуститься в обдумывание дальнейших миссий, на которых надо разослать подчинённых Орочимару после их возвращения - дел было немало; нужно было собрать информацию, укрепить охрану убежищ, проверить как дела на дальних рубежах, - но состояние хозяина было важнее, поэтому Кабуто повиновался, ровно сидя и глядя куда-то на пламя свечей. Он собирался так и скоротать время, в надежде уйти, когда хозяин уснёт, но из раздумий его вывел хриплый голос. — Не так, — произнёс змей, глядя медику прямо в тёмные глаза. Змеиный Саннин слегка повернул голову, отчего угол света поменялся. Кабуто видел лишь его горящие зелёные глаза и вечную полуухмылку-полуоскал, и не мог определить эмоцию. Он только вопросительно приподнял бровь, на что Орочимару лишь коротко кивнул. Медик спокойно пересел на край кровати, облокачиваясь спиной на большую подушку. Он касался плечом Орочимару, но смотрел куда-то сквозь пространство, сохраняя ледяное спокойствие: мало ли что взбредёт в голову больному, да ещё при том, что больной - Орочимару. В его голову могло взбрести что угодно, и Кабуто до сих пор не мог понимать его мысли до конца. Змеиный Саннин подвинулся, уступая место медику. Тот сел удобнее, снял обувь - нечего пачкать чистое постельное бельё, да к тому же, потом всё придётся стирать самому. Кабуто находился слева от своего господина, касаясь собой его плеча и бока. Он сидел прямо, согнув левую ногу в колене, и смотрел на выход из комнаты, размышляя о том, что у Саннина действительно может быть температура. Мысли стали течь быстрей и совсем не в том направлении, когда Орочимару придвинулся к Кабуто, практически опираясь ему спиной на грудь. Его тело оказалось холодным, словно лёд, поэтому медик невольно потянул одеяло на себя, укутывая им их с Орочимару. Поведение хозяина оставалось загадкой. — Змеиные рефлексы, — сухо сообщил тот. — Нуждаться в тепле. Подумав, Кабуто понимающе кивнул, прижимая одеяло руками к телу хозяина. Он практически обнимал его, держа руки на его груди. Руки Саннина же находились где-то под одеялом. Орочимару думал только о том, как ему сейчас тепло. Иногда он кашлял, но, если исключить это из списка, ему было вполне хорошо. Он доверял Кабуто, и то, что он позволял с собой делать, была только его заслуга. Медик всегда был предан своему господину, всегда был рядом - и в бою, и в Отоге, всегда беспрекословно выполнял все приказания. И, к тому же, был очень умён. Вероятно, сейчас самым близким к Орочимару человеку был именно он, сопровождающий змея уже многие годы. Поэтому Орочимару закрыл глаза и откинул голову на плечо Кабуто. Ирьёнин не удержался и запустил руку в длинные волосы хозяина - было понятно, что ситуация и так вышла из-под контроля, но Орочимару не был против, лишь ухмыльнулся, не открывая глаз. Его волосы были мягкие и прямые, и чёрные, как смоль; это нравилось Кабуто. Змеиный Саннин совсем расслабился в руках своего подчинённого, как змея на камне, греясь под ярким летним солнцем. Именно таким и был Кабуто - ярким летним солнцем. У него светлые, практически серебряные, волосы; тёмные глаза и спокойный насмешливый голос. Он был во многом схож с Орочимару, но не был змеёй. Ему не нужно было ничьё тепло, и почему он был так предан, оставалось загадкой для Саннина. Кабуто задумался и опустил руку, которой приобнимал Орочимару спереди, а затем очень пожалел об этом неаккуратном действии. — Это тоже змеиный рефлекс? — насмешливо спросил медик, убирая обе руки с Орочимару. Он с усмешкой глядел на бугорок, явно выступавший на фоне светлого одеяла, освещённого по обеим сторонам свечами. — А чего ты ожидал? — недовольно спросил Орочимару, отодвигаясь от Кабуто. — У меня давно никого не было, тут нечему удивляться. — Могли бы попросить меня кого-нибудь вам найти, раз дела обстоят так уж плохо... — протянул медик, а затем вновь усмехнулся. — Впрочем, я не знал, что вы "по мальчикам". — Теперь знаешь, — сухо ответил змей, думая, как поступить. — Не поможешь? Ты виноват, ты и решай. За свои поступки надо отвечать... — Я не специально. Впрочем, как пожелаете, — пожал плечами медик, и, сняв очки, переполз вперёд и устроился между ног Орочимару. Отодвинув одеяло, он приподнял серо-коричневую футболку хозяина, прижимаясь губами к его животу. И правда, он был весь холодный, но уже немного теплее - недолго они, всё-таки, спокойно сидели. Орочимару, прищурив золотисто-зелёные глаза, следил за действиями своего подчинённого с явной ухмылкой. Кабуто, прочертив дорожку из поцелуев по упругому прессу хозяина, спустил с него бельё - штаны и всё остальное тут же полетели на табуретку, оставленную возле кровати. Медик решил не церемониться, сразу взял белый член хозяина в руку и принялся поглаживать - а нет, он всё-таки не весь такой холодный. Орочимару напряжённо задышал, закрывая глаза. Кабуто ухмыльнулся и убрал руки, укладываясь поудобнее. Взяв член в рот, медик начал ритмично двигаться вверх-вниз, вбирая полную длину, оттягивая кожу, проводя языком по головке. Орочимару в голос стонал - чего скрывать, сосал Кабуто восхитительно, и непонятно, где он этому научился. Змеиный Саннин потянул резинку на волосах медика, распуская его волосы - они серебристыми прядями упали ему на спину и плечи, и выглядело это весьма сексуально. Орочимару накрутил волосы на руку, нажимая на голову подчинённого, заставляя его заглатывать полностью. Кабуто чувствовал, что приближалась разрядка и подготовился глотать, но Орочимару потянул его за волосы на себя и тут же кончил себе на живот. Ирьёнин посмотрел на довольное лицо господина, а затем страстным поцелуем впился в губы. Змей не был против, а даже наоборот, весьма возбуждённо отвечал, запуская длинный змеиный язык в рот подчинённого. Кабуто разорвал поцелуй и отстранился, чтобы дать Саннину отдышаться - кашель-то никуда не делся, да ещё и при учащённом дыхании... — А теперь вы отвечайте за поступки, — хитро сказал медик, намекая на свой стояк. — Я не виноват, что я такой сексуальный, — озабоченно ответил Орочимару, обнимая Кабуто за спину. Ирьёнин быстро освободил обоих от оставшейся одежды, скинув её куда-то мимо табуретки - под ним был Орочимару, открытый и возбуждённый, позволяющий ему всё. Именно всё. Поэтому перед глазами всё плыло и было невыносимо жарко - то, во что перешёл обычный процесс принятия лекарств, было невозможно описать. Кабуто запустил два пальца в рот Орочимару, и тот, по-змеиному шипя, облизал их. Затем пальцы сменились губами, а рука, пройдя по всему светлокожему телу хозяина, остановилась на бёдрах. Саннин согнул ноги в коленях и развёл их подальше, а затем расслабился. Кабуто провёл пальцем по отверстию, затем легко надавил и протолкнул внутрь первый. Возбуждение срывало голову, но он не хотел навредить и без того больному Орочимару. Лаская грудь губами, медик ввёл второй палец, свободной рукой придерживая хозяина за бёдра. Змей поморщился, но подался вперёд, больше насаживаясь на пальцы - он тоже был возбуждён не меньше. Кабуто согнул пальцы под нужным углом и добавил третий палец, в ответ на что услышал полустон-полушипение. Когда боль утихла, медик вынул пальцы и приставил возбуждённый член ко входу. Орочимару посмотрел вперёд и слегка поёжился - у Кабуто был весьма немаленький, а значит, сидеть ему потом будет больно. Во всяком случае, уже поздно о таком думать. Ирьёнин накрыл губами губы Змеиного Саннина и тут же вошёл - хозяин зашипел ему в губы, его накрыла волна боли. Кабуто начал ритмично двигаться, сразу найдя нужный угол, заставляя змея выгибаться и гортанно стонать. Медик взял в руку член Орочимару и начал двигаться в такт своему телу. Саннин обхватил Кабуто за спину и страстно впился в губы, запуская в рот змеиный язык. Он блаженно закрывал глаза, подаваясь телом вперёд, где был такой тёплый и такой желанный Кабуто Якуши. Ирьёнин ускорил темп. Он хотел выйти с разрядкой, чтобы не портить тело господина, но тот желал дать ему то же, что на протяжении всей жизни с ним давал ему Кабуто - он хотел дать ему всё. Всё и себя. Он доверился ему, потому что любил его, хотя и по-своему. Оба, с наполненным удовольствием стоном, кончили. Кабуто - глубоко в тело господина, Орочимару - на их животы. Медик бессильно опустился на кровать рядом с хозяином, тяжело дыша. Они знали, что пройдёт ещё пару минут, и всё это закончится: Якуши вернётся к работе, Орочимару останется здесь один, в темноте, наедине со своими мыслями и чувствами. Змей гладит Кабуто по щеке, убирая светлые волосы с лица - какой же он, всё-таки, красивый в таком виде. Но проходит ещё мгновение, и Кабуто поднимается, начиная одеваться. Он убирает с постели грязную простыню и пододеяльник, затем, глядя на огорчённого Орочимару, приближается к его лицу и коротко целует в губы. — Нужно сменить бельё, — с усмешкой говорит он, удаляясь. Орочимару вновь остаётся один в своих покоях со своими мыслями, провожая тёмную удаляющуюся в коридорах фигуру. «Почему я доверяю тебе, Кабуто Якуши? Почему ты так предан мне?» Умеют ли змеи любить?