Времена и время

Его лицо казалось слишком бледным, болезненно-синие тени пролегли под закрытыми веками, и ресницы беспрестанно дрожали, хотя сам Клаус казался ей умиротворенным в этом подобие комы. Взвешенная пыль тихо оседала, кружила вальсом вокруг них и забивала нос Кэролайн запахом обожжённого красного кирпича и абсолютного одиночества. И там, где раньше она ощущала металл крови, остался лишь раздражающий рецепторы вкус грязи: землистый и, как будто чужой, но всё же напоминающий ей что-то родное. Она вытянулась вдоль его тела, не спеша приступать к пробуждению первородного гибрида, потянулась, как кошка, и устроилась на груди, чувствуя, как сердце мужчины то грохочет надрывным набатом, то останавливается и замирает, собираясь с новыми силами, чтобы пережить новую порцию боли и агонии, рожденной в его плоти магическим клинком. Легла на спину и вздохнула; потолок над головой покрылся мелкими трещинами и гирляндами паутины и мёртвых мух, уже слишком давно попавшихся в сети и так и оставшихся не тронутыми хищником. Новый Орлеан пах смертью. Кэролайн повернула голову вбок, наблюдая за волнением чёрных ресниц, судорожным дыханием и так и не сорвавшихся с губ знакомой усмешки и едких слов, давно умершее тело выглядело спокойным. Сама нарушила гнетущую тишину и, поднявшись, оседлала мужчину, приблизившись к его лицу так, что почти коснулась своим носом его, перевела взгляд на губы, шею, грудь, вернулась к губам и тронула, испачканные рыжиной разрушенной ею кладки кирпичей, волос, провела пальцами по щеке: холодно, — уперлась ладонью в грудь и резко проникла в неё: жарко. Кинжал источал серебристое в свете луны сияние, густая кровь не спешно капала на губы своего хозяина, проницательные глаза ждали его пробуждения. Резкий толчок, и она сильнее прижала его к полу своим телом, навалилась и тут же отпрянула, наблюдая, как сознание возвращалось к Клаусу, как мутные глаза вперились в неё и стали более ясными. — Ты? — голос стал хриплым и сорвался на нет, стоило ему произнести одно лишь слово. Тяжесть девичьего тела снова пленила и он позволил себе вдохнуть запах светлых волос. Нет больше света, осталась лишь кровь. — Ты слишком долго спал, — огонёк озорства мелькнул в голубых глазах и тут же спрятался в серых и слишком бледных зрачках, улыбка вышла мёртвой и скупой, немного тронутой ехидством, больше — безразличием. Вампирша хотела прикоснуться к нему, но движение получилось скомканным, и он успел перехватить её ладонь: тонкое запястье сжали тиски его пальцев. — Зачем ты нашла меня? — Вопрос остался без ответа и он дернул её на себя, сдвигая ткань грязной блузы, чтобы увидеть безобразную метку изуродовавшую её ключицу. — Поможешь, — брови взмыли вверх, но лицо так и осталось непроницаемым, лишь ближе приблизилось к нему, — как я помогла тебе? — запах крови ударил в нос, — некогда могущественное существо покрылось тонкой сетью серых вен, зрачки закатились и глаза сияли в сумраке бывшего дома молочной белизной; вид погибшего пасынка не внушал ему больше страха. — Конечно, love…