Кровавая дань.

Невыносимо. Больно. Невообразимо тяжело видеть вас сейчас, таких спокойных и молчаливых, смотрящих куда-то в глубину своих душ. Вы продали себя, чтобы другие могли жить дальше. Столь сильно дорожили жизнями остальных, что совсем забыли о ценности собственных. И сейчас, когда вам остается всего несколько часов в этом мире, я только пытаюсь хотя бы на минуту вырвать вас из той бездны, в которую вы добровольно падаете. Канда… Я знала тебя дольше остальных. Такой холодный, молчаливый, вечно угрюмый и язвительный. Мне казалось это неправильным, но теперь, зная о тебе почти всё, я понимаю, что все как раз таки наоборот — ты именно такой, каким должен быть. Странно, что это не дошло до меня раньше. Аллен. Среди нас ты был далеко не единственным, кто лгал окружающим изо дня в день. Но твоя ложь приносит больше всего боли. Ты из далекого прошлого — того, которое было до появления твоего приемного отца — оказался совсем не таким, каким я ожидала когда-то. Грубый и озлобленный, сирота из цирка, мальчишка на побегушках. Между тобой и Кандой куда больше общего, но, в то же время, пропасть отличий между вами преодолеть невозможно. Узнать ваше прошлое — у каждого тяжелое и болезненное — было самым жутким испытанием для меня. Подростки, лишенные детства… как и я. Мой мир — это моя семья, друзья. Весь Черный Орден и есть мой мир. И теперь, когда я лишаюсь двух самых важных его составляющих, наконец понимаю: кроме брата и Лави у меня никого не осталось. Совсем. Куда вы так спешите уйти? Почему? К кому, в конце концов? Ведь там, куда вы вскоре попадете, никого нет. Всё, что было вам хоть сколько-нибудь дорого, осталось тут, в мире живых, или уже ушло туда, где Бог. Но вам двоим на небесах не место — вы продали свои души взамен на спокойствие других. Соблазнились на предложение Тысячелетнего Графа, а ему только это и было нужно. Теперь, когда нет самых сильных Апостолов Бога — да, Аллен, Канда, я именно о вас — мы обречены. Адам вовсе и не собирался сдерживать данное вам слово — уже несколько человек из отряда Воронов были убиты. Крори, Лави, Миранда, Чаоджи, Тимоти, Клауд, Сокаро и Тиедолл — последние экзорцисты Черного Ордена, но сражаться сейчас могут только генералы, остальные устали слишком сильно. Мои же раны вообще исключают меня из боя, как минимум на месяц. Все, что мне остается — пытаться вырвать вас из предсмертного забвения хотя бы на секунду, чтобы еще раз увидеть тот решительный огонь в ваших глазах, ту храбрость и любовь к жизни, ту силу и ярость. И ненависть… ненависть к Графу, что горела там, на дне зрачков, была сильнее всего. Она затмевала те чувства, что так бережно хранили ваши сердца. Но, в конечном счете, вы подчинились именно ему — этому горячему органу, быстро и жарко бьющемуся под ребрами. Только теперь этого стука даже не слышно. — Очнитесь… Всхлипы. Слезы. Крики. Стоны боли и море крови. Это мы виноваты. Наша вина в том, что мы не поняли всего этого раньше. Когда-то Комуи сказал мне, что мир так или иначе будет уничтожен Тысячелетним Графом. Всемирный потоп. Сейчас мы понимаем, что нет особой разницы, кто именно победит в этой войне — все вы умрете, так или иначе. Но, знаете, мы согласились на условие Адама не поэтому, вовсе нет. Напротив, мы выиграли время для вас — на этот раз мир не исчезнет, а все потому, что мы тоже поставили условие Тысячелетнему. Один из нас унесет с собой всю историю — и Чистую Силу, и Графа, и ваше прошлое. Кровавое, полное боли и слез. Без Чистой Силы не может быть Темной Материи — они дополняют друг друга, и если исчезнет одно, то неизбежна пропажа второго. Таков баланс этого мира. — Очнитесь… Прости, Линали, прости. Мы не можем. Ты просишь всего мгновение, всего секунду, но именно она станет губительной, стоит нам позволить тебе достучаться до нас. До этих темных и прогнивших душ, без колебаний проданных Дьяволу, чтобы вы жили спокойно. Подобным нам не место как на небе, так и среди живых. Потому что мы — плохие Апостолы Бога: должны были нести свет и надежду, но вместо этого приводили за собой лишь смерть и страдания. Даже наше прошлое наполнено ими, теперь ты это знаешь, Линали. Ты единственная, кто все это знает, кто случайно увидела то, что мы так тщательно скрывали, потому что в тот момент, когда мы говорили "Прощайте", была ближе остальных. Такая родная и близкая, такая хрупкая и добрая, нам жаль, что тебе пришлось все это пережить. Наш уход – неизбежность. Уже завтра ты снова будешь улыбаться, Линали. Так же, как и остальные. Это наше последнее обещание. И единственное из всех, которое мы сдержим. — Линали. Брат. Не говори этого. Не говори. Я знаю без тебя. Слезы по щекам текут. Тело реагирует даже раньше разума. — Их нет. Отпусти. — Нет. — Линали, отпусти их! — Лави... Я не могу. Не могу отпустить их. Может, именно поэтому все еще пытаюсь уцепиться за рукав плаща Аллена, когда меня силой оттаскивают от их тел? Мгновение — и звенящую тишину на поле боя разрывает леденящий душу крик. Это кричу я… из-за вас. Из-за того, что вас больше нет. Из-за того, что завтра утром ваши тела сожгут, чтобы никто, и я в частности, не превратил вас в акума. Вас — сильных, ярких и столь близких каждому из нас. За что вы так с нами? Почему? Однако эти вопросы теряют свою важность, когда все оставшиеся в живых экзорцисты понимают: что-то не так. Чего-то не хватает. Ногам слишком легко. Сердце болезненно кольнуло — только не это, только не теперь! Как вы можете унести с собой нашу последнюю надежду на победу?! — Вы уже победили в этой войне. А мы – просто кровавая дань этой победе. Смирись. Уже завтра ты снова будешь улыбаться, Линали. Так же, как и остальные. Это наше последнее обещание. И единственное из всех, которое мы сдержим. Это слышали все. Все до единого. Аллен, Канда, этот тихий дуэт ваших голосов… таково ваше прощание? Как можем мы улыбаться, когда ушли самые дорогие? Как? Я уже так привыкла видеть вокруг своих лодыжек кольца Черных Сапог, что не знаю, смогу ли смириться с их исчезновением. Прямо на наших глазах кончилась война. Каждый экзорцист мечтал дожить до этого дня, и вы тоже мечтали, но выбрали смерть. Смотреть, как медленно рассыпаются пылью последние акума, как теряют свои силы Нои и Тысячелетний Граф, вновь становясь людьми, неожиданно грустно. Все кончилось. А еще что-то неизбежно ускользает. Что-то ценное и очень важное. Странно. Ваши образы расплываются в сознании, и я уже не могу вспомнить, как вас зовут и что нас связывает. Еще мгновенье. Странно. О ком я сейчас так тоскую, по ком моя печаль и слезы, откуда все эти раны, и где я? С тихим вздохом закрываю тяжелый фолиант — история Черного Ордена наконец дописана. Они не солгали — уже на следующий день все улыбались. Все, кто остался на этом свете, разбрелись по миру и живут, не зная, что еще месяц назад они плакали над умершими и рвались в бой, чтобы отомстить. Канда Юу, Аллен Уолкер — экзорцисты, что ценой своих душ подарили покой другим. Один из них унес вместе с собой Сердце Чистой Силы и кровавое прошлое вместе с ней. Их имен не знают — они записаны лишь на страницах этой книги, что только что была поставлена на полку в библиотеке, и сохранены навечно в моей памяти. Памяти того, кто прошел эту войну вместе с ними. Эти двое словно бы не существовали в жизнях других — их улыбки, споры, ярость и доброта — все это было забыто теми, кто был рядом тогда. Такова уж воля Белой Материи, Чистой Силы, Господа Бога, в конце концов. И это больно. Потому что никто кроме меня не придет на их могилы. — Поторопись, Лави, нам уже пора начинать писать новую книгу. — Иду, Старик. Оставляя позади историю Черного Ордена, оставляя в прошлом свое сорок девятое имя, я все равно не могу оставить там вас двоих — слишком вы были близки мне. Так что вы уж подождите меня в том мире, в котором сейчас находитесь — уверен, когда-нибудь мы еще умудримся столкнуться. И не так уж важно, когда это случится. — Канда, ну подожди! — Стручок, давай быстрее уже, что ты вечно мешкаешь? — Я не мешкаю, Хвостатик! — Договоришься же! Странно было вот так вот идти рядом и о чем-то разговаривать. Сейчас, не связанные масками и прошлым, мы чувствовали себя непривычно легко. Скрывать свои отношения больше не было смысла — здесь все равно только мы. Бесконечные поля, пустые города, леса, моря — все словно взято из нашей жизни, которую мы отринули. И именно тут нам предстоит провести свою вечность, пока реальность продолжает развиваться и жить по-настоящему. — Вот же черт... похоже, мы заблудились. — А все твой неизлечимый топографический кретинизм, Стручок. — Между прочим, ты тоже виноват, хватит все валить на меня! Нашел себе козла отпущения... Бровь Канды удивленно приподнялась: когда Аллен произносил последнюю фразу, у него было настолько обиженное лицо, что у Юу в автономном режиме активировалась функция "Подумать над своим поведением", впрочем, тут же в автономном режиме и отключившаяся. — Тч... Да ладно тебе, Мелкий. Э-э-э! Ты куда это?! — Подальше от тебя, Хвостатик. До сих пор имя мое запомнить не можешь. — Ты же потеряешься! Аллен, твою мать, стой! Канда догнал и схватил Уолкера за руку, когда тот уже почти дошел до ближайшего поворота. Мальчик хмуро посмотрел на него и, вздохнув, достал карту города. — Только мы можем заблудиться, имея при себе карту. Это карма, не иначе. Юу добродушно фыркнул, ибо что уж тут скрывать — это чистая правда. — Вам чем-нибудь помочь? Просто я слышала ваш разговор. Вы заблудились? Юноши обернулись. Перед ними стояла девушка с длинными черными волосами. Она говорила на английском с довольно сильным акцентом, но это не мешало ее понимать. Аллен сразу оживился. — С радостью примем помощь! Меня зовут Аллен Уолкер, а это мой... друг — Канда Юу. — Очень приятно. Я — Линали Ли. Давайте подождем немного, подойдут мои друзья. Вы туристы, да? — Да. Вдруг у девушки зазвонил мобильник, но уже через пару секунд смолк, зато за спиной парней раздалось воодушевленное: — Линалиииии! Все трое разом посмотрели в ту сторону, откуда донесся крик. К ним торопились двое. — Лави, братик, давайте быстрее! Канда и Аллен чувствовали себя странно — словно они уже давно знают этих людей. Дежа вю проходить упорно не желало, хотя парни точно были уверены, что впервые видят их. Только вот у Уолкера с Юу было точь-в-точь такое же чувство, когда они познакомились. Отношения у них развивались довольно быстро и бурно — ссоры и драки буквально за пару недель перешли в горячие, жадные поцелуи и приглушенные стоны. Оба до сих пор были уверены, что такого быть не может. А если и может, то такие люди — психи. Собственно, не большие, чем сами парни. К тому же знакомство у них было не самое позитивное — книголюб Аллен, в очередной раз зачитавшийся, столкнулся в коридоре с Юу, и вместе с ним полетел на пол. Ошалевший Канда тогда разругался так, что на ушах стоял весь университет, а тихий, скромный учитель химии Джонни Гил, проходивший мимо, вообще едва не упал в обморок. Позже оказалось, что учатся "летчики" на одном факультете и, более того, в одной группе — странно было, что они не заметили друг друга раньше. Впрочем, "мелкий", как его прозвал с тех пор Юу, и правда был младше остальных. Ему едва исполнилось семнадцать, в то время как Канде уже было почти девятнадцать. Просто Уолкер раньше пошел в школу и окончил ее, перескочив четвертый класс по старой системе. Но все это уже неважно. Они вместе — и это главное. Гулять по Пекину с новыми знакомыми было приятно и весело, словно они обрели что-то очень ценное, давно потерянное. У тех, в свою очередь, тоже было чувство, что все они близкие друг другу люди. Просто никто из них не знал о войне с Тысячелетним Графом. Просто никто из них не помнил, что участвовал в ней и, в конце концов, победил. Просто они, рождаясь в этом времени, не ведали, что обретут потерянное. Но они нашли.