listen to my heart

Когда они только познакомились, Луи боялся смотреть Гарри в глаза. Ему страшно было признавать, что его тянет к этому милому тихому парнишке, который совсем недавно переехал с семьёй в соседний дом. Луи боялся увязнуть в этом, по-настоящему влюбиться, чтобы потом не оказалось, что Стайлс - это совсем не тот человек, что предначертан ему судьбой. Томмо всегда знал, что ему по вкусу больше мальчики, но ведь это - неправильно и ужасно, как говорят детям их родители. Если его родственная душа будет одного с ним пола, об этом узнают все. Это будет ужасно. Этого нельзя было допустить. Но этот парень, как назло, преследовал его всюду: в школе на переменах, возле дома, в парке, когда кормил хлебом птиц (кто вообще в наше время кормит птиц?!). Луи всё ещё боялся смотреть ему в глаза. Именно поэтому, первые два месяца обошлись неловкими улыбками кудрявого Гарри и игнорированием со стороны Луи. Второе сердцебиение привычно пульсировало в венах Томлинсона, заставляя дышать глубже. Стайлс был типичным новичком - тихим, испуганным, молчаливым. Это не могло пройти мимо глаз придурков из старших классов. Луи заставил себя закрыть глаза и успокоиться, когда увидел, как мальчика прижимают к стене. Луи не смог. Пульс его родственной души уже давно бился как сумасшедший, но он с трудом замечал его, когда начал нарастать его собственный. Виски парня усердно сжало, когда он врезал по рёбрам одному из обидчиков Стайлса. Перепалка была недолгой, в коридоре появились учителя и ученики, которые со страхом и тревогой смотрели на происходящее. "К чёрту эту жизнь, к чёрту Стайлса, к чёрту всё", - думал Луи, направляясь в кабинет директора вместе с хулиганами. Но, когда дрожащая рука мягко накрыла его запястье, и разбитые губы тихо прошептали "спасибо", Луи заставил себя улыбнуться, случайно встречаясь с Гарри глазами. Ой-ёй. Луи практически почувствовал, как его насквозь прошибло блеском, таящимся в зелёных глазах. Когда Луи подумал, что всё это того стоило, он понял, что очень влип. Чужой пульс рвано выстукивал у него в венах какую-то симфонию.

***

Он не понимал, как это произошло, но внезапно Гарри Стайлс стал безумно важной частью его жизни. Они были неразлучны: вместе ходили в школу, где Луи защищал младшего ото всех, кто мог причинить ему вред, вместе гуляли, иногда даже ходили в парк кормить птиц (да ладно, Луи даже понравилось), очень часто оставались друг у друга на ночь. Они проделали такой огромный путь за какие-то пару недель, что это было удивительно, но, в то же время, так спонтанно и ненавязчиво, что Луи и подумать не мог, что что-то могло бы пойти по-другому. - Луиииии! - звонкий голос младшего вывел Томмо из раздумий, и тот, мягко улыбнувшись, легко подхватил набросившегося на него парня под бёдра. Гарри захихикал, прижимаясь своим лбом ко лбу старшего, заставив Луи рассмеяться его розовым щекам. - Лууууууи, - повторил Стайлс, смакуя имя парня на своих губах. - Потанцуй со мной! - Что? - Луи выдохнул со смехом, тихонько опуская парня на пол. Тот только закачал головой и рванул к кровати, путаясь в собственных ногах. Луи это умиляло и смешило одновременно - Гарри был чёртовым Бэмби в человеческом обличии. Схватив с кровати айпод, младший начал искать подходящую песню. По комнате раздались мелодичные звуки, и Луи нежно закатил глаза. Он был почти уверен, что это была самая старая песня какой-нибудь малоизвестной инди-группы. - Ну же, потанцуй со мной! Луи ничего не оставалось, как обвить руками талию парня и прижать ближе к себе. Его собственный пульс стучал как сумасшедший, в то время как пульс его родственной души был равномерным и спокойным. Луи ощутил укол зависти. Музыка нарастала, а Томмо всё ближе прижимал Гарри к себе, иногда раскручивая его или приподнимая над полом. Тот только смеялся, румянец заливал его щеки, и у Луи в груди было столько нежности по отношению к этому мальчику, что было больно дышать. Оба пульса бешено отстукивали собственный ритм, но Луи практически не замечал этого. Рука Томлинсона мягко легла на запястье Гарри, и просто нет. Этого не могло быть. Он почувствовал пульс, точно совпадающий с пульсом его родственной души. Луи замер. - Лу? Лу, всё хорошо? - испуганно щебетал Гарри, смотря своими блестящими глазами прямо в его глаза. Наверное, ему просто показалось. Да, определённо. - Да, - выдохнул Томмо, прижимая Гарри ближе к себе. Ему просто показалось. - Я устал, - прошептал Стайлс куда-то ему в ключицу. Луи сделал несколько шагов к дивану, усаживаясь на него так, чтобы Гарри мог лечь ему на колени. Нежно прочёсывая кудри Стайлса пальцами, он почти не удивился, когда пульс мальчика, спящего в его руках, выровнялся вместе с пульсом его родственной души. Бог его услышал в самый неподходящий момент. Всё катилось к чёрту.

***

Луи сделал вид, что ничего не знает. Гарри искоса на него поглядывал, бросая взволнованные взгляды, но не задавал глупых вопросов. Луи встретил Элеонор примерно через неделю. Она была милой и весёлой, поэтому ему было легко проводить с ней время, легко забывать о том, насколько болезненные взгляды на него бросал Гарри каждый раз, когда он упоминал Эль в разговоре. Отрицание - лучшая защита, это даже не оспаривалось. Только в груди словно появлялось что-то очень вязкое и противное каждый раз, когда он видел красные глаза Стайлса. Он не мог быть его родственной душой. Это должна быть девушка. Это просто ошибка. Гарри - это ошибка.

***

Луи знал, что этот разговор наступит. Гарри плакал и кричал, что ему плохо без Луи, но тот только молчал, смотря в пол. - Луи, пожалуйста! Томлинсон впервые не увидел блеска в его глазах, и это отдалось тупой болью где-то внутри. Но отрицание - всё ещё лучшая защита. - Перестань быть ребёнком, Гарри. У меня есть девушка. Я не обязан всегда быть с тобой. Горькие слова рождались на языке, отдаваясь желчью. - Я просто соскучился по тебе, а тебе плевать на меня! Ты едва её знаешь! - Тебя тоже! - огрызнулся Луи, в венах начинала бурлить ярость. Оба пульса отбивали дикий танец в его конечностях. - Может, мне лучше тогда уйти? - Да, проваливай! Луи пожалел о своих словах через четверть секунды. В глазах Стайлса стояли горькие слёзы, когда дверь за ним захлопнулась. Луи не понимает, сколько проходит времени после ухода Гарри, когда это происходит. Луи чувствует это дикое биение в венах, он уже не может понять, какой из двух сердечных ритмов принадлежит Стайлсу, пульс сливается в невыносимое жжение под кожей - такое, что хочется разодрать запястья к чёртовой матери и взвыть, и тут - раз - пустота. Ничего нет. Сердце Гарри остановилось. Луи почувствовал, что его мир рухнул. Слёзы, которые он так упорно сдерживал, потекли по щекам с утроенной силой, когда он схватил мобильный и начал судорожно набирать номер парня. Правая сторона сосудов оставалась немой. - Господи, малыш, пожалуйста, возьми трубку, боже, Гарри... Луи хотелось выть. Он не понимал, что происходит. Может, их связь разорвалась? Гарри не мог умереть. Он не мог его потерять. Лут выбегает из дома, не потрудившись надеть куртку или запереть дверь. Он начинает звонить в скорую, полицию, называет приметы Стайлса, а сам бегает в это время по улицам Лондона, надеясь на то, что всё это грёбанный сон, что этого не происходит. Молчание разрывает его изнутри. Луи буквально падает на чей-то газон, когда снова чувствует слабую пульсацию. Его резко начинает тошнить, и он плачет, но сглатывает желчь, потому что через пару секунд у него начинает вибрировать телефон. Женский голос на другом конце провода сообщает, что Гарри Стайлс попал в автомобильную аварию, когда перебегал дорогу, пережил клиническую смерть и сейчас находится в отделении интенсивной терапии. Луи ещё никогда не был так рад тому, что он номер один в чьих-то контактах.

***

Гарри был таким бледным, весь утыканный проводами и непонятными трубами, и Луи очень сильно заставлял себя не плакать. Прошло около шестнадцати часов, когда Луи впустили к нему в палату. Прошло ещё восемь часов, прежде чем Гарри открыл глаза. Отрыл глаза и отшатнулся от протянутой к нему руки Луи. Именно тогда он сломался. Упав лицом в матрас рядом с бедром Гарри, он зарыдал так, как не плакал никогда в жизни, постоянно повторяя "Гарри, прости, малыш, я придурок, извини меня, мне так жаль, Гарри". Когда дрожащая рука погладила его по голове, Луи понял, что прощён. Подняв красное, заплаканное лицо с кровати, он взял левую руку Гарри в свою, перевернув ладонью вверх, и прижался губами к запястью - прямо там, где проходила лёгкая, слабая пульсация, а вторую ладонь уложил Гарри на грудь, считая удары сердца. Стайлс слабо улыбнулся его действиям, что родило в Луи вопрос. - Ты же знал, да? Голос Гарри был хриплым и слабым, когда он ответил. - Всегда. Луи пересел к нему на кровать, мягко прижимая младшего к себе, чтобы не причинить ему боли. В эту ночь оба пульса выровнялись, сопровождая теплые сны родственных душ. Луи больше ни о чём не жалел.