J.B.

Чонгук обожает Рождество. Пожалуй, он любит этот праздник даже больше, чем свой День рождения. Наверное, вся штука в том, что в День рождения только ты чувствуешь себя особенным, а в Рождество особенным становится абсолютно каждый человек. Все вдруг начинают верить в чудо. Даже те, кто принципиально в чудо никогда верить не собирался, поддаются этой волшебной рождественской атмосфере и вместе со всеми загадывают желание, надеясь на то, что оно сбудется. В какой-то момент люди просто начинают верить, потому что... ну а почему бы и нет? Чонгук верил всегда. Сейчас он сидит в кресле, закутавшись в теплый плед, и смотрит на то, как Тэхён кружит по комнате в одном полосатом носке и криво нахлобученной на голову шапке Санта-Клауса, танцуя и напевая "Jingle Bells". Чон зачарованно наблюдает, как Ви глупо улыбается, как трясет головой, когда очередная прядь лохматой шевелюры лезет в глаза, и поет, уже почти задыхаясь, но с таким до одури счастливым выражением лица, что Чонгук невольно улыбается. Малой смеется, видя, как Ви спотыкается об собственную ногу и, выругавшись, падает на кровать. - Ты поаккуратнее, хён. А то так на Рождество и в больницу загреметь можно. - Мне плевать, - бормочет Ким в подушку, не в силах встать с кровати. - Я счастлив. Чонгук всеми силами пытается побороть в себе желание плюхнуться рядом с Тэхёном на кровать, крепко прижать этого странного солнечного парня в смешном носке и сползающей с головы шапке к себе и никогда не отпускать. У Чонгука уже который год было одно желание. И это самое желание сейчас барахтается в одеяле, продолжая как ни в чем не бывало петь "Jingle Bells". - Хэй, во сколько мы должны идти к Намджуну? - спрашивает Тэхён, наконец успокаиваясь, переворачиваясь на бок лицом к Чонгуку и подкладывая ладони под голову. Мемберы договорились все вместе завалиться в номер к Киму и отпраздновать Рождество у него. Типа, по-семейному. - В девять. - То есть, через час, - Тэхён, не отрываясь, смотрит на Чонгука, и тот, в свою очередь, не отводит взгляд. У них это что-то вроде игры: смотреть друг другу в глаза как можно дольше. Никто из них не помнит, кто первый её начал, никто из них ни слова друг другу о ней не говорил, это просто... само как-то получилось. У Ви очень красивые глаза. - На самом деле, если бы мы все не жили в одном отеле и до номера Намджуна не надо было топать минуты три от силы, я бы хер поднял свою задницу, даже ради Рождества, чтобы переться отмечать к Киму. И вообще к кому-либо, - он усмехается, все еще не отводя взгляда. Чонгук очень хочет опустить глаза, он, по правде говоря, всегда первым взгляд отводит. Боится, что Тэхён как-нибудь все поймёт. Увидит в его глазах что-то, испугается и просто... уйдёт. И тогда все пойдёт под откос, покатится к херам, а Чонгук не мог этого допустить, никоим образом не мог. И сейчас Чон отводит взгляд и начинает рассматривать - боже, такую интересную - полку над кроватью Ви. - Да, я, наверное, тоже, - бормочет он и выдавливает из себя улыбку. Блять. Чонгук, какой же ты дебил. - Что-то ты кислый какой-то, Гукки, - Тэхён садится на кровати, сложив ноги по-турецки. Огромный свитер сполз с его плеча, открывая Чонгуку прекрасный вид на ключицы Кима. Чон старается не смотреть. - Сегодня же Рождество, улыбнись. - Настроения просто нет, - непринужденно пожимает плечами Чонгук и, сбросив с себя плед, встаёт с кресла. - Хочу чай. В горле что-то пересохло. Ты будешь? Ким улыбается, зачем-то облизывает губы и кивает. Чонгук прокручивает этот момент в голове около двенадцати раз, пока ждет, когда закипит чайник, и шесть - пока заваривает чай. Это, конечно, хорошо - жить в одном номере с Тэхёном, потому что Ви рядом, и это просто потрясающе. А с другой стороны - контролировать себя становиться все сложнее, и временами Чону очень трудно держать себя в руках. Как сейчас, например. - О, колокольчики, колокольчики! Колокольчики — повсюду! - неожиданно раздается громкий голос Тэхёна прямо над ухом Чонгука, а затем широко улыбающийся Ви разворачивает малого лицом к себе, обхватывает руками за талию и начинает кружить охуевшего Чона по комнате. - О, как же весело мчаться в открытых санях, запряженных одной лошадью!* - Э, ты что делаешь? - смеется Чонгук, не особо пытаясь вырваться из объятий Тэхёна. - Поднимаю тебе настроение, тупица! - восклицает Ви и, сняв с головы шапку Санты, одной рукой нахлобучивает её Чону на макушку, а другой все еще продолжает обнимать его за талию. Они танцуют, весело смеясь и вместе горланя "Jingle Bells" так громко, что, наверное, весь отель их слышит, но им плевать. Чонгук чувствует себя ужасно счастливым и в эту минуту понимает, что вот оно, рождественское чудо: танцует с ним, взъерошенное, широко улыбающееся и по-зимнему солнечное. В какой-то момент Чонгук обо что-то спотыкается и падает на кровать, утягивая за собой Тэхёна. Тот падает на Чона, утыкаясь ему лицом в шею. Оба не могут перестать смеяться еще минут пять, и у Чонгука уже начинает болеть живот от смеха, а потом... А потом до него доходит, в какой позе они лежат. Доходит, что Тэхён уже не смеется. Доходит, что тот просто лежит на нем и шумно дышит ему в шею, опаляя участок кожи горячим дыханием. Чонгук прикрывает глаза и пытается взять себя в руки. Тэхён чуть приподнимается, нависая над Чоном. Он не смеется. Он даже не улыбается. Он абсолютно серьезен, и он смотрит прямо в глаза младшего, а тот даже не думает отводить взгляд. "К черту", - думает Чонгук, тянется к губам Тэхёна и чуть касается их, почти невесомо, и стук собственного сердца отдается в ушах, и Чон просто зажмуривает глаза, пытаясь детально прочувствовать этот момент, запомнить. Он знает, что через секунду-две Ви оттолкнет его и, скорее всего, уйдет, но... к черту. Просто к черту. Чонгук подается вперед, проводя ладонью по щеке Тэхёна и сильнее прижимаясь губами к его губам. От Ви пахнет конфетами, яблочным шампунем и стиральным порошком. У него сухие губы и гладкая кожа. Чонгук проводит языком по губе Кима, зажмуриваясь сильнее, зная, что вот, этот момент - сейчас его оттолкнут, но он тупо не в силах оторваться, и... Чонгук понимает, что у него поехала крыша, когда Тэхён начинает отвечать на поцелуй. Неуверенно так. Робко. Но, черт возьми, отвечать. И Чонгук просто прекращает себя контролировать, впивается в его губы, проводя пальцами по его шее, кадыку, по острым ключицам, углубляя поцелуй; и Тэхён начинает отвечать уже отнюдь не робко, он позволяет языку Чонгука проникнуть в его рот и издает такой стон, когда младший делает это, что все тело Чона покрывается мурашками от звука этого голоса. Чонгук чувствует теплые шершавые пальцы Тэхёна, нежно поглаживающие его щеку, и просто готов раствориться в этой нежности, расстаять от этих прикосновений; и ему правда не верится, что это происходит. Чонгук одной рукой зарывается пальцами в волосы Тэхёна, а другой обнимает его за шею, притягивая к себе, желая почувствовать его еще ближе, каждой, блин, клеточкой тела. А потом все резко прекращается. Тэхён отстраняется. Чонгук чувствует, как ему становится холодно без этого солнечного чуда, открывает глаза и видит перед собой до чертиков удивленный взгляд Кима. Парни смотрят так друг на друга, наверное, целую вечность, хотя, на самом деле, секунд пять, а потом Тэхён вскакивает с кровати и выбегает из номера. Блять. Блять. Блять. Блять. Чонгук, какой же ты дебил. Тэхён не возвращается в номер. То есть, вообще. Чонгук думает, что если Ким не придет к Намджуну, он уничтожит все к хуям, перевернет весь город с ног на голову, но найдет Ви. Возможно, Тэхёну просто нужно побыть одному. Или Чонгук стал настолько ему отвратителен, что Ким даже видеть его не хочет. В принципе, это было бы неудивительно. Чонгук мечется по номеру, просто, честно говоря, с ума сходит; нарезает уже одиннадцатый круг по комнате, пытаясь успокоиться. Что. Он. Блять. Натворил. Ладно, да. Надо взять себя в руки. Надо взять себя в руки и идти к Намджуну. У лидера в номере громкая музыка, куча бухла и рождественская елка. Все уже собрались, и первым делом, зайдя в номер, Чонгук начинает высматривать в компании друзей рыжую макушку Тэхёна, и... Да вот же он, сидит, рассказывает всем какую-то историю, отчаянно жестикулируя руками и весело улыбаясь. Чонгук, конечно, рад видеть, что с Тэхёном все в порядке, но, черт, сердце колотится как бешеное, и Гук просто останавливается и не может пошевелиться, а потом Ким замечает его, и смотрит, смотрит в упор, прямо на Чонгука, и у того, блять, начинают трястись колени, и Чон сам начинает дрожать и чувствует непонятно откуда взявшийся ком в горле, и понимает, что он сейчас буквально взорвется, и все вместе с ним взлетит на воздух. Чонгук разворачивается и почти бежит в ванную Намджуна. Надо взять себя в руки. Макнэ умывает лицо холодной водой, а потом впивается пальцами в бортик раковины. Он почему-то тяжело дышит, как будто пробежал километр. Надо взять себя в руки. - Прости. Чонгук вздрагивает всем телом и резко оборачивается на знакомый до боли голос. В проходе стоит Тэхён. Он обеспокоенно смотрит на Гука, и кажется абсолютно другим человеком, нежели тот расслабленный веселый парень, сидевший в окружении друзей пять минут назад. Ким сейчас серьезен. Напряжен. - За что? - севшим голосом спрашивает Чонгук, смотря куда-то в район подбородка Тэхёна, боясь поднять взгляд, боясь увидеть в его глазах... разочарование? Ненависть? Презрение? - За то, что убежал тогда. Я просто... я испугался, - Ким делает шаг вперед. - Это было неожиданно, правда, - еще один шаг, - но я тут подумал, и, в общем, как бы, я кое-что понял, - еще один. Тэхён стоял где-то в двух шагах от Чонгука. А тот все еще боялся поднять взгляд. - И что ты понял? - выдавил Чон. Он думал, что его сердце сейчас просто выпрыгнет из грудной клетки. А Тэхён казался таким спокойным. Ким приблизился к Чонгуку, и коснулся пальцами его подбородка, чуть запрокидывая его голову, заставляя его посмотреть Ви в глаза. - Я наконец понял, что чувствовал к тебе все это время, - тихо, почти шепотом, проговорил Тэхён, приближаясь к его лицу и не прекращая смотреть Чонгуку в глаза. Чонгук думал, что больше никогда не отведет взгляд. - И что ты ко мне чувствуешь? - прошептал Гук. Тэхён не ответил. Тэхён наклонился еще ближе и просто поцеловал Чонгука в губы. Рождество - это особенный праздник, день, когда все вдруг начинают верить в чудеса; загадывают желание, искренне надеясь на то, что оно сбудется, и правда начинают верить в это. Чонгук верил всегда. Наверное, именно поэтому его самое сильное желание сбылось. Знаете, этакое своеобразное рождественское чудо. Стоит сейчас напротив него, с чуть покрасневшими после долгого поцелуя губами, взъерошенное, широко улыбающееся и по-зимнему солнечное.