2081 год
Дамба Гувера, пустошь Мохаве
Ритуал подходил к завершению. Его солдаты с трепетом взирали на то, как он и один из жрецов разделывали тушу забитого жертвенного животного. Жертва ни то Марсу, ни то кому-то ещё из обильного арсенала древних богов, принесенных Цезарем. Богов, в которых он не верил, но вот его солдаты… Они считали его самого воплощением Марса, и не просто так. Он всегда одерживал верх над врагом, даже когда жрецы находили в печени или почках предзнаменование к поражению. Не стоит и говорить что заканчивали они свои дни на крестах, за ложное толкование воли богов. Этот жрец был умнее и прожил достаточно долго, каждый раз уверяя солдат в скорой победе. Но сейчас он сомневался, Ланий это видел, и был солидарен, но вновь повторил уже приевшуюся речь о том, как милостивы к ним высшие силы. Солдаты ликовали, жрец изо всех сил изображал энтузиазм, легат мрачно оглядывал своих людей. Битва начнётся с часа на час. Много сегодня работы будет у старца и лодки его. Центурионы и примипил его железного легиона в последний раз согласовывали план, разработанный легатом, когда тот вошёл в штабную палатку. Они поднялись, приветствуя своего старого командира. Ланий прошествовал в конец помещения, стараясь движением не выдать нахлынувшей на него тревоги. Впервые в жизни он испытывал страх поражения. Наверное и его подчинённые имели схожие мысли, хотя они и не могли знать всего того, что знал он. Дабы не тянуть, они ещё раз обсудили все детали плана. Половина сил шестого легиона должна была спуститься в технические помещения дамбы, которые если и охраняются, то слабо, пока остальная часть останется наверху и будет прикрывать лагерь. Опыт легата Грекхема, имя которого осмеливался произнести только он, показал, что штурм вдоль идущей по дамбе автотрассы бесполезен. Правда вот об этом Ланий забыл сказать легату, подошедшего из Аризоны молниеносного легиона, который уже готовился к атаке. Все кто там был, скорее всего, не доживут до рассвета. Перед тем, как центурионы разошлись, он решился отдать им последний приказ: –Если вы столкнётесь с…с Курьером, — заминка вышла неловкой, ещё никогда он не запинался в своих речах. — Убейте. Любой ценой. Иначе все, кого сегодня мы потеряем, падут напрасно. Свободны. Теперь осталось ждать. С ним в лагере осталось всего пять когорт, остальные ушли в вырытые до внутренних помещений дамбы туннели. Мимо него, через ворота, продвигался Молниеносный. Полноценные десять когорт готовых сражаться и умирать во имя Цезаря. Первыми шли гастаты, молодняк, сегодня смертники в большей степени чем всегда. За ними следовали принципы, опытные воины легиона, арматура, некоторых командиров он знал лично, когда те были новобранцами. А вот и триарии, ветераны, которые прошли через все битвы и выжили победив. Они теперь редко вступали в бой, только в час великой нужды, когда даже принципы сломаются или падут. Лучшие воины Цезаря. Из своих воинов, на штурм служебных помещений, он отправил исключительно триариев и часть принципов прикрывать тылы. Когда последний сандаль миновал проход, массивные железные ворота закрыли коридор узкой горной дороги, отрезая все пути к отступлению. И теперь их либо откроет он, отправляясь добить остатки солдат республики, либо же никто. Цезарь приказал своим солдатам оставаться в лагере, на случай, если их попытаются обойти, и оставляя для воинов Лания шанс отойти туда и ударить по врагу общими силами. Хотя отступления старый пень ему не простит. В воздух взмыла красная ракета, эхом со стороны дамбы доносилась канонада выстрелов. Битва разгоралась всё сильнее. Старому Цезарю сейчас будет не кстати свалиться с мигренью, особенно на глазах у легионеров. Давно уже многие предлагали Ланию занять место правителя, надеясь что он будет более решителен и менее разборчив в политике внутри страны. Те люди своими злыми языками толкали его на предательство. А он знал что это, быть преданным. Одно из напоминаний отшатнулось от него, когда он шагнул внутрь своих покоев. Десяток ослеплённых рабынь, женщин его племени, готовили к бою меч, вселяющий в людей не меньший ужас, чем его владелец. Дары Цезаря. Оружие и месть за то, что его же родичи продали самого Лания Легиону, ещё когда он носил совсем другое имя. Легат приказал подать Клинок Востока, на нём ещё осталась зазубрина от прочного металлического нагрудника одного из заговорщиков. Скоро металл вновь вкусит кровь. Этот гул он приметил не сразу, его скрывали отзвуки разгорающегося сражения, но постепенно его можно было различить среди прочих. В скоре выстрелы зазвучали уже и в самом лагере. Не сразу удалось понять, куда стреляют его люди, но проследив за тем что те стреляют в небо, Ланий, пряча под маской удивление, увидел летящую в небе огромную железную птицу, сбросившую несколько чёрных перьев на фортификационный холм. Нет, то были не перья, ибо падая на землю они не порождают огня. Каждый, кто мог со своего места взирать на ставку Цезаря, уставился на столб пламени поглотивший его. В недрах памяти всплыло давно забытое слово, упомянутое однажды Горелым. Напалм. Да, именно оно. Несколько тысяч человек в мгновение поглотило липкое, словно смола, горячее настолько что сжигало даже кости, пламя из самого ада, не разбирая кого обратить в пепел, будь то легионер, раб, торговец или просто случайно забредший странник, пленённый до конца битвы. Люди в нижнем лагере не могли этого видеть, некоторые даже не осознавали всего того ужаса, но они могли просто смотреть на то как новые перья откалываются от птицы и падают на резервные лагеря вдали. Цезарь был прав, враг и правда готовил подлый удар в спину, за это и поплатился. — Триарии молниеносного идут! — крик постового вывел легата из ступора. — Они либо победят, либо умрут. Ворота не открывать! «Победа или смерть» — слова с плакатов старого мира были для легиона не пустым звуком. Поражение немыслимо, отступление невозможно. Худшее преступление — трусость. Даже Горелый, первый легат Цезаря, поплатился жизнью за поражение. Но теперь и самого владыку постигла участь быть сожженным заживо. Он слышал крики с той стороны, полные отчаяния мольбы сломленных. Ветераны, некогда шедшие с самопальными ножами против людей с винтовками, стучали в массивные ворота, прося их впустить. Ланий был непреклонен. — Приказ был атаковать! — передал волю дозорный, а после его голова разлетелась миллиардами осколков. Ещё двое солдат внутри лагеря свалились, сражённые смертью из неоткуда. Несколько преторианцев сомкнули строй вокруг легата, стараясь защитить его, один упал ему на руки, пуля пришедшая парню в горло прилетела явно со стороны форта. Кровь окропила его шлем, несколько капель упали ему на веки. А после колено взорвалось болью, легат упал, когда ещё одна пуля прострелила другое. Кто-то закричал: «Легат ранен!». Его, рычащего от нахлынувшего гнева, подхватили мозолистые руки его легионеров, вставших живой стеной в направлении огня, пока вся эта процессия добралась до покоев Лания. Когда раненного занесли, он услышал как в дверной проём валится тело убитого, закрывшего собой своего командира. Он не увидел своих рабынь, видно те просто попрятались. Оно и к лучшему, нет ничего хуже перепуганных мечущихся слепых. Один из тех кто был с ним вколол морфий, и боль отступила, он почти не чувствовал, как на раны ему накладывали повязки, обильно посыпая каждый новый слой лечебными смесями. Его люди бросились наружу, когда прогремел взрыв, кажется это было со стороны ворот. Остались лишь двое, пытавшихся продлить ему жизнь. Крики и рёв пламени утихали, пока его сознание вновь обретало целостность. Последние из легионеров готовились защищать легата до последнего. Когда пологи палатки содрогнулись от движения, один из защитников выстрелил, но тем самым выдал себя и через долю секунды он свалился замертво, в последний момент жизни схватившись за то место, где раньше была его нижняя челюсть. Второй бросил в Курьера свой «гладий», но тот лишь поцарапал краску нагрудника, а парень расстался с верхней половиной головы. Красные визоры теперь уставились на самого легата. –Что? Трофей решили взять? Живого легата? –Нет, — ответил человек голосом искажённым фильтрами шлема, но не настолько, чтобы сделать его совсем неузнаваемым. — Ты? Да, точно, ваши рейнджеры не носят такую броню. Он был прав. Да, он был прав насчет тебя. Слишком упёртая натура. Отличный план с самолётом, должен признать. Долго уговаривали этих психов? Хотя, ты не лучше, вам было просто друг с другом. — Где угрозы, «сын Марса»? Где речи об отмщении? Я помню тебя другим. — О, за меня отомстят, но только не те кому стоило бы и не так жестоко. А теперь убей меня и покончим с этим. — Живой, ты им нужен больше. — А тебе? Или ты стала их марионеткой? — Ты хотел, чтобы я стала твоей? — Зачем мне ещё одна рабыня без глаз?.. — Передай ему привет, если встретишь по ту сторону. — Он будет рад получить весточку, Эл, думаю, что скоро вы встретитесь. Легат снял свой шлем, скрывавший его изувеченное лицо годами и опустил рядом. Последняя воля, некогда величайшего воина востока, была исполнена. И только после того, как он ушёл в царство мёртвых, о броню скрывающую его бездыханное тело разбилась бутылка, содержимое которой мгновенно воспламенилось от торчащей из горлышка горящей тряпицы. — Прощай.***
Генерал Ли Оливер оглядывал последствия битвы не без гордости. Дамба мало того, что осталась за ним, три армии неприятеля были разбиты в этом бою, а Легион обезглавлен. Сам Цезарь и его первый легат были мертвы. А это место впервые увидело зарю на закате. Солнце уже уходило, но пламя на восточном горизонте не утихало, лагеря ещё пылали. Такого успеха не мог ожидать никто, и теперь постепенно приходило понимание того, что теперь сенат уж точно увеличит финансирование этой кампании. Герой этого дня, Полковник Мур сидела прижавшись спиной к высоким бетонным перилам устало смотря на то, как несколько санитаров возятся с её ногой. Опять. — Вам не кажется, что ваши методы слишком опасны для вашей жизни, полковник? — он и правда был расстроен тем фактом, что полкивник опять вышла на передовую, невзирая на старые травмы. — Не более чем методы этой сумасшедшей. Притащить сюда взвод солдат анклава, которые сражались на нашей стороне, вбомбить в каменный век половину легиона… Это безумие… Но было весело. — Вы видели куда она ушла, Мур? — Не имею понятия, сэр. Меня больше заботит то, что у меня сейчас не хватит солдат занять другую сторону реки. Шу, чтоб его, опять опаздывает с подкреплениями. — Пусть опаздывает, огненный шторм не утихнет ещё пару часов. — Шу давно здесь, — вмешалась в разговор женщина, которую можно было бы издали принять за рейнджера из-за одежды. — На этом, я думаю ваша работа здесь окончена? — спросил генерал, поворачиваясь. — Посмотрим. — Думаю, генералу Мур понадобится человек вроде вас, — произнося это он делал акцент на новом звании. — Простите, сэр? — Мур насторожилась, ожидая что начальство начало заговариваться. — Да, Мур, вы не ослышались. То что вы сегодня сделали превышает всякие ожидания. А командовать дальнейшим наступлением лучше такому опытному человеку как вы. — При всём уважении, сэр, это не заставит меня отсиживаться по кабинетам как вы. — Собственно, почему нам и нужны услуги… — Ли замешкался, он только сейчас осознал что ни разу не слышал имени Курьера. — Простите, я так и не знаю как вас зовут. — Мне кажется что вы первый кто это спросил за последние несколько недель. — Ну так всё же? Курьер задумалась, впервые с тех пор как она очнулась в доме доктора Мичтела кто-то поинтересовался её именем. Даже друзья, с которыми она прошла многие приключения были довольны лишь прозвищем, хотя с некоторыми она была гораздо ближе, чем подразумевает дружба. — Элис. Хотя многим это имя ничего не скажет. Так что, просто, Курьер.