Шестой уровень

Те, кто говорит, что Импел Даун выглядит угнетающе, ничего не знают об Импел Дауне. Дофламинго и сам был в числе этих глупцов, когда на правах шичибукая пролетал мимо, заглядывая за высокие стены. Теперь он мог рассказать об Импел Дауне намного больше. Так всегда бывает, когда погружаешься в предмет глубже. Ну, или тебя погружают — пожалуй, говорить так в его ситуации будет вернее. В общем, его посадили. Они миновали Багровый ад, Этаж адских тварей, Голодный ад, Пылающий ад и Холодный ад. Чем ниже спускался Дофламинго вместе со своими надзирателями, тем хуже становились условия. Не то чтобы он не привык к аду, но между лопатками пробегал холодок, стоило только посмотреть вокруг чуть пристальнее. Однако они спустились еще, и оказалось, что для тех, кто был самым плохим мальчиком, в подводной тюрьме есть свой маленький рай. Шестой уровень, Вечный ад. Никаких лезвий, торчащих во все стороны, никакого огня и льда, никаких чудовищных тварей, кроме тех, которые должны сидеть по клеткам, но пока здесь не было никого. После того масштабного побега Дофламинго здесь первый. Только темнота, крики, доносящиеся сверху, и толстые решетки из кайросеки, выпивающие силу капля за каплей. Красота. Дофламинго внезапно понял, что ему все надоело и что он не против отдохнуть здесь пару месяцев, прежде чем начинать думать, как сбежать. В последнее время слишком уж много навалилось. Да и Кайдо перебесится и успокоится, когда поймет, что не сможет его достать, чтобы отомстить за невыполненные обязательства. В общем, Импел Даун оказался не такой уж плохой штукой. Особенно когда к нему стала спускаться Сади, в розовом латексе, с вилами в тонких пальчиках и челкой, закрывающей половину лица. Дофламинго как никто другой мог понять ее желание не показывать глаза — в качестве привилегии старые ублюдки разрешили ему взять очки. — Ты их вообще снимаешь когда-нибудь? —начала Сади разговор, когда спустилась к нему в первый раз, разгоняя темноту вокруг себя неярким теплым светом фонаря. — Когда сплю, — Дофламинго широко улыбнулся, подобрался и уселся по-турецки, почти уткнувшись носом в решетку. Он уже неделю не разговаривал ни с кем. — Тебе не холодно без шубы? — поинтересовалась она с усмешкой и навалилась плечиком на решетку. Сади была невысокой, и теперь ее лицо было на той же высоте, что и голова Дофламинго. — А ты разве не должна пытать и мучить меня, а не заботиться о том, чтобы мне было тепло и комфортно? Сади пожала плечами, перебросила трезубец из одной руки в другую и плотоядно улыбнулась, облизнув нежно-розовые губы. Дофламинго автоматически облизнулся тоже — он и забыл, что это его привычка. Губы оказались пересохшими и потрескавшимися. — Мне хватает жертв наверху. — И зачем ты тогда пришла? — Стало интересно, — протянула она, мурлыкая, — как ты тут. Тебе, должно быть, плохо… Ты же привык к самому лучшему… Ты ведь всех своих родных убил, когда они мешали тебе быть таким самовлюбленным козлом. — Ты хорошо подготовилась, да? — Дофламинго ответил неприязненно. — Ммм… да, хорошо. Я долго готовилась к этому моменту. Можно даже сказать, ждала с нетерпением. Сказав это, Сади снова улыбнулась и отошла от решетки, и вскоре Дофламинго остался в полной темноте. Зато ему было, о чем подумать. Дофламинго был уверен, что ее любопытство не было удовлетворено за один раз, и она непременно спустится к нему снова. Он приготовился ждать столько, сколько потребуется, но Сади пришла спустя всего лишь пару дней. — А может, ты просто хочешь меня? — спросил Дофламинго. — Может быть, но вряд ли просто, — Сади приблизилась и лизнула через прутья решетки его щеку. Влажное прикосновение не вызвало ожидаемого отвращения, язык был теплым и приятным, обещающим намного большее. «Я дошел до интрижек с надзирателями тюрьмы», — попытался подумать Дофламинго тоскливо, но вышло вполне себе живо. Сади спускалась на Шестой уровень почти каждый день. Она мало говорила, не отвечала на вопросы, не раздевалась, но ей точно нравилось все происходящее. Дофламинго даже не видел — чувствовал, — как она тянется к нему и, совершенно не мягкая, несмотря на все свои выдающиеся формы, тает. А потом снова уходит. Однажды он погладил ее по щеке и случайно задел густую челку. Глаза были светло-светло-голубыми. Того самого цвета, который, как думал Дофламинго, он никогда больше не увидит. С тех пор он стал наблюдать еще внимательнее и задавать больше вопросов. Сади стала спускаться реже. Перестала подходить к клетке. Нервничала и перебирала пальцами по древку трезубца. Дофламинго тоже не был спокоен. Такое могло случиться? Но Дофламинго знал, что в этом ненормальном мире всегда происходило такое, чего он не мог представить в самом кошмарном сне. Как такое вообще могло произойти? Эмпорио Иванков. Дофламинго видел его огромную, до ужаса отвратительную фигуру в купальнике и на каблуках, с фиолетовым афро в Маринфорде. Где Иванков был до этого? Правильно, в Импел Дауне. Прилетел в Маринфорд прямиком из тюрьмы, удачно подхваченный Мугиварой. Иванков творил с людьми невообразимые вещи, вкалывая гормоны. Например, превращал мужчин в женщин. Мог ли Роси выжить? Господи, да конечно мог. Дофламинго выстрелил в него всего пару раз. Дофламинго даже тогда, когда убивал его, не хотел сделать ему плохо. Хотел, чтобы Роси выжил. У Роси были шрамы по всему телу, а Сади сверкала белоснежной чистой грудью и животом в прорезях костюма. Мог ли Иванков исправить и это тоже? Конечно, мог. Сади все не появлялась, а крики сверху не прекращались. Дальше воображение заработало уже само. Дофламинго буквально видел, как все было. Росинанта забрал корабль Цуру, а после его решили спрятать. Там, где Дофламинго никогда его не найдет. А если и найдет, будет слишком поздно, потому что просто так в тюрьму погулять не ходят. Роси, любопытствуя, завернул не за тот повороту и упал в кроличью нору с иглой с женскими гормонами на дне. И вот в Импел Дауне новый сотрудник, на которого все, конечно же, закрыли глаза. Но это еще не самое плохое. Где теперь искать Иванкова и как заставить его превратить Роси обратно? И когда, наконец, это недоразумение спустится к нему? Когда оно снова осветило камеру, Дофламинго уже почти отчаялся. Сади поставила фонарь на пол, присела на корточки, достала из недр плаща смятую пачку сигарет и закурила настолько привычным жестом, что Дофламинго все же понадобилось несколько секунд, чтобы прийти в себя. — Я счастлива, что мы наконец-то здесь встретились, дорогой братец, — сказала Роси.