Осколки

-Что это? – С содроганием спросила она, вглядываясь в открывшуюся ей картину с каким-то болезненным интересом. Наверное, так средние века горожане наблюдали за показательными пытками и сожжением «ведьм» и «колдунов». Приоткрытые губы, раскрасневшиеся щеки, блестящий взгляд, сминающие подол юбки руки… Все в ней выдавало то, что страха она не испытывает- лишь какую-то странную заинтересованность в происходящем. -Это..- я на секунду замялся, но все же решил, то уж кто-то, а она должна знать.- А это, дорогая моя, душа. Точнее, то, что было душой. Осколки, кривые зеркала, пустота, расколы между которыми заполнены слезами, горечью и ненавистью. Видишь паутину, сковывающую все это? Это-боль. Только она держит это все вместе. - А как же огонь?- Она подаешься вперед и ещё шире распахивает свои и без того огромные льдистые глаза, которые кажутся единственной живой деталью на обезображенном неким неприятным выражением лице.- Что это такое? Почему он не вредит осколкам?- Даже её женственный, нежный и звонкий голос сейчас больше походит на набор не особо приятных звуков. -Это жизнь, милая. То, благодаря чему душа ещё держится и существует. То, без чего многие живут- им хватает физической жизни. Однако без огня души невозможно создавать и творить- пусть ужасные поступки, книги, музыку, картины… Но все же- творить. То, без чего невозможна любовь. И ты одна из тех, кто прекрасно может и без него. Она дергается как от пощечины и переводит на меня полный обиды и непонимания взгляд. Но я слишком хорошо её знаю- на самом деле это маска, и взгляд полностью пуст- есть лишь мимика и целое зеркало души, полностью покрытое прочным льдом равнодушия. -Так чья же это душа? И зачем ты мне её показываешь? Ответь! Мне!- Срываешься на визг, мечешься по комнате, разбиваешь попавшиеся предметы… Почему же я раньше не замечал этого, почему я был настолько слепым, почему разрешал дробить свою душу на осколки и прощал все, искореживая часть души ревностью, ненавистью и жгучим желанием мести абсолютно не к тем людям… -Неужели ты ещё не поняла, милая?- Я сажусь в кресло, бездумно открывая бутылку с вином. Хороший год, хороший сорт… Всегда любил сладкие и крепкие вина- горечи мне хватало и в жизни. – Это моя душа. И это то, что ты сделала. Своими поступками, своим равнодушием и своей ложью. Ты думала лишь о себе- и тебе было хорошо. Ты никогда не любила- лишь хотела притворно закатывать глазки в обществе подруг и слащаво заявлять нечто вроде «ах, я так люблю этого художника!». А ведь по вечерам, в обществе иных мужчин, ты словно забывала об этих словах- А у вина красивый цвет, играющий бликами от огня, чье тепло, исходящее из камина, согревает не только здоровое тело, но и искалеченную душу. Жаль, перед глазами все расплывается от запоздалых и ненужных слез.- И ведь я все знал, каждое твоё слово и каждый твой поступок. -Я никогда… Я не… Мне так жаль… Я никогда больше… Поверь мне! Ещё один осколок разлетается на части, и его обломки будто впиваются в сердце. Я откидываюсь в кресле, делаю глоток и перевожу взгляд на потолок. Как же я устал… -Убирайся.- Даже собственный голос кажется чужим в этот отвратительный миг. Я мог бы её вернуть- и вскоре не выдержать, умереть душевно. Рядом с той, которую любил… Но я понимаю, что это не выход. Она с рыданиями выбегает из комнаты, и стук её каблучков вскоре затихает. Звук хлопнувшей внизу двери будто поставил точку в, казалось бы, бесконечности моих страданий. Я не хотел вновь смотреть на свою душу- знал, что огонь жизни в ней снова разгорится. Что она выживет, излечится, и огонь жизни сожжет все лишнее… Но не до конца. Навсегда останется трещина, навсегда останутся воспоминания и тень липкого страха того, что все повторится вновь. Я бросаю о стену бокал, включаю музыку и беру в руки бутылку. К черту приличия и условности. В этот вечер все, что я хочу- основательно напиться. Прощай, моя любовь. Ты была мертва внутри себя, теперь же ты умерла и для меня. И сейчас я выпиваю за тебя.