Не сбежишь

Все началось с того, что я открыл глаза и осознал: пора. В этом доме я задержался дольше положенного и чувствовал, как учащается сердцебиение в присутствии его хозяйки. А это знатно мешало моей работе. Поднявшись с божественно-мягкой перины и отчалив в ванную комнату, я замер напротив зеркала, почесывая колючую от легкой небритости щеку. Позвольте представиться. Вон тот шикарный смуглый блондинчик, отражающийся в зеркале и даже с утренней растрепанностью выглядящий сногсшибательно - это я. Крепкий, стройный, без лишней волосатости на груди. И даже темная блядская дорожка, уходящая вниз, куда зеркало уже не доставало, добавляла шарма. Идеал женских мечтаний, объект слюнопускания большинства существ женского пола от 14-ти до 90-та лет, камень преткновения на пути натуральности мужчин. Станислав Рид, по паспорту Ракипов. Альфонс, иждивенец, беспринципный мудак, самоуверенный нахал и прочее, прочее. Если говорить проще, то вся моя легкая жизнь строится по короткому плану: Найди цель, соблазни, вытяни бабки, свали, пока по кумполу не дали. Главное правило: Не влюбись в жертву. Иначе, когда придет время расставаться, будет трудно. Итак, как легко становится понятно из плана, жизнь у меня отличная. Я просто приезжаю в город, снимаю номер в отеле и пару дней брожу, выцепляю взглядом каких-нибудь миловидных дамочек или девушек. После, узнав о них подробнее, соблазняю, затаскиваю в постель, влюбляю в себя. И...вуа ля! Дамочка счастлива, у нее есть постоянный секс, шикарный парень, который постоянно ждет ее дома и обожает, а у меня есть деньги, дорогие подарки, машина, квартира. Иногда даже жаль расставаться с этим через пару месяцев. Но, если не сделать этого вовремя, то можно случайно нарушить правило. Да и дамочке, когда я уеду, будет куда сложнее меня забыть. Все же, их мужья, за счет которых и я живу чаще всего, редко могут уделять им столько же внимания. Иногда получается забавно, кстати, когда благоверные рогоносцы обнаруживают меня до того, как я смотал удочки. Тут уж несколько вариантов. Чаще всего, конечно, выставляют взашей, добавляя кренделей и навешивая тумаков. Приходилось даже в больнице отлеживаться порой. Иногда отпускали просто так, мол, иди с миром, жена сама дура. Но случалось и такое, что при разговоре на себе я ловил весьма недвусмысленный взгляд. И следующий месяц жил я уже совсем в другой кровати, изображая послушную игрушку богача. Совсем уж редко приходилось быть зверушкой обоих господ, но это было даже забавно, я смотрел, как они борются за мое внимание и за место в постели. Бывало и оргии устраивали. Но такие отношения длились меньше всего. Я уставал, женщины истерили, мужчины нервничали. Приходилось сваливать быстрее. Иногда, кстати, такие вот парочки нанимали ищеек, мешавших мне работать несколько месяцев кряду. -Стас?.. - о, а вот и голос моей новой хозяйки. Я тут же поспешил выглянуть из ванной и бросить взгляд на худенькое бледное тельце, слишком комично смотревшееся на огромной кровати. Зато вот заниматься сексом на это кровати вчера было восхитительно. И позавчера..И..Я задумался. Мурлыкнув девушке, что приму душ, я действительно зашел в кабинку и включил горячую воду. Люблю все-таки богатых людей, у них все вещи необычные, с заковыринкой. Так и здесь, душ, который должен был быть с сеткой, имел высокий потолок, на котором были сотни маленьких дырочек, светившихся мягко и уютно, выпускавших из себя струи воды. Светились они мило, кстати, по цвету лампочек можно было понять, какая температура воды внутри кабинки. Красный цвет значил, что внутри я, как обычно принимающий настолько горячий душ, что другим становилось невыносимо жарко даже просто находиться рядом. Синий рассказывал, что внутри моя хозяйка, уставшая от своих забот и расслаблявшаяся в ледяном душе, будто под горным водопадом. Ну и зеленый цвет. Цвет, говоривший о том, что в душевой кабинке мы оба, спасаем друг друга от одиночества и наслаждаемся нашими телами, их слиянием и обоюдной страстью. Правда, сейчас бирюзовый свет ведал о том, что я совсем забылся и не переключил воду. Сейчас, находясь под прохладными упругими струями, я пытался подсчитать, сколько же я нахожусь у этой особы? Неделю? Месяц? Когда события встали ровным строем, я ужаснулся: четвертый месяц. Дольше, чем у кого бы то ни было раньше. Намного дольше. Обычно, когда мне надоедало, я сваливал. Где-то на третьей-пятой неделе. А тут..Я забылся. "Черт, надо драпать, пока не занесло", - поморщившись, я ударил кулаком в стекло кабинки. -Уже буянишь с утра? - мурлыкающий голос заставил меня вздрогнуть. Черт, умеет же подкрасться незаметно, стерва. -Я разбудил тебя? - конечно, самый милый и теплый тон. Развернувшись, я обнял черноволосую девушку, прильнувшую ко мне доверчиво, безо всякого сомнения, ступившую ко мне в кабинку и закрывшую за собой дверь. Я целовал ее, обнимал, прижимал к стеклу, трахал. То грубо, заставляя скулить и едва ли не пищать, то нежно, вытягивая хриплые мольбы "глубже" и "быстрее". И потом, когда совсем измучил и ее и себя, довел нас до одновременного экстаза, умело подгадывая моменты движений и действий. Ее вдоль и поперек изученное тело, такое неуклюжее, но для меня восхитительное, я знал прекрасно. Я вытер брюнетку и себя, а затем унес ее в кровать. -Я тебя люблю.. - это бормотание, как же я к нему привык. Вчера эта мысль умиляла меня, а сегодня привела в ужас. Я привык. Это было плохо. Но виду не подал, улыбнулся и поцеловал в висок, баюкая. Когда же хозяйка погрузилась в сон, я поспешил к сумке. Брал только самое необходимое, лишь то, что изначально принадлежало мне, поскольку ничего из вещей и подарков девушек, если это не являлось какими-нибудь мелочами, я не брал. Сумка была собрана быстро, но Мари завозилась и что-то забормотала. Пришлось вернуться в кровать и полежать с ней еще. И вот, когда она снова погрузилась в глубокий сон, я опять откинул одеяло, поднимаясь. -И куда ты собрался? - вот же, дьявол, как чутко спит! Мою руку ухватили тонкие пальцы, легко взобравшиеся вверх, а уже через пару секунд она сама обнимала меня за плечи и прижималась к левому щекой, потираясь, словно кошка. -Никуда, дорогая, спи. Я отойду на минутку. - я старался, чтобы мой голос звучал как можно непринужденнее и увереннее. Черт бы подрал ее месячный отпуск, который она взяла вчера. Возможность сбежать, когда она будет на работе, совсем растворилась, заставляя меня действовать поспешно. -И для этого ты собрал чемодан? - вкрадчивые нотки в ее голосе напрягали меня. Она всегда была не от мира сего, но мне казалось, что это просто образ. -Дорогая.. - Я чувствовал, как мой голос сорвался на хрип, но ее руки разжались, выпуская меня. И, облегченно выдохнув, я повернулся. Черт, как некстати. Если бы я не повернулся, удар пришелся бы по затылку, но я, успевший дернуться, увидел тяжелый будильник, зажатый в ее хрупкой руке и взметнувшийся надо мной. Железный угол врезался мне в висок, погружая в неприятную вязкую темноту. -Глупый..Глупый-глупый Стас.. - услышал я тихое хихиканье, прежде, чем отключиться. Неприятно, когда на тебя выливают кружку холодной воды. Особенно, когда разбитый висок начинает саднить и зудеть. И почесать его нельзя. Впрочем, я не сразу понял, что не могу двигаться. Лишь через несколько минут, когда сознание, возвращавшееся толчками, донесло до меня адскую боль в затекших мышцах и кровоточащем виске. -Ннгх.. - я попытался понять, мой ли это жуткий и страшный хрип. При повторном стоне оказалось, что все-таки мой. -Уже проснулся, малыш? - и почему ее голос звучит так радостно-беззаботно? Я же, вроде, пытался свалить от нее. Или нет? Я все же попытался открыть глаза. Это получилось не сразу, мир вокруг плыл и кружился, вызывая приступы тошноты. Но, когда я все же огляделся, волосы встали дыбом. Я был прижат спиной к батарее. Та, слава небу, была отключена, но мои руки были привязаны к разным ее концам так, что любое движение грозило вывихом плечевого сустава. Слегка повернув голову, я увидел Мари. Обнаженная, пританцовывающая и веселая, она заправляла кровать. После этого, протерев испачканный кровью будильник, она поставила его на место и села передо мной на корточки, погрозив пальцем, как ребенку. -Плохой Стас. - буркнула она и захихикала, обнажая в широкой, почти безумной улыбке ровные зубы. -М-Мари..? - кажется, ее забавлял мой беспомощный вид. Я не мог двигаться, не мог нормально соображать, болела голова. Неудивительно, что следующий час я старался особо не шевелиться. Но затем, когда сознание потихоньку устаканилось, мою голову посетила дельная мысль. -Дорогая..Мне нужно отойти.. - осторожно начал я и заметил, как у нее, потянувшейся было поправить балдахин, напряглась спина. Всего на мгновение. Но ее голос был мягок и сладок, буквально сочился патокой. -Куда, дорогой? - и она развернулась. На миг мне показалось, что я увидел ее глаза. Боги, я никогда их не видел, плотная густая челка всегда скрывала их от меня, не давая рассмотреть нормально. -В..В туалет. - попытался скорчить самую безобидную и честную морду. Кажется, получилось, потому что моя пленительница поднесла наманикюренный пальчик к губам и задумчиво по ним постучала. -Малышу нужно в туалет?.. - пробормотала она, а я попытался сделать вид, что только об этом я и мечтаю. -Я должна была позаботиться об этом раньше..Что же делать? "Отпусти меня, стерва, опусти..Отпусти!", - в моих мыслях я уже все продумал. Вот она развязывает меня, вот я хватаю ее и связываю, сматываюсь подальше из этой квартиры. И потом уже, из другого города, звоню в полицию, чтобы приехали и развязали ее. Но не тут-то было. Размечтавшись, я не сразу понял,что что-то не так. А когда осознал, было поздно. Холодный край фарфоровой вазы уже уперся мне в низ живота. -Ты же не собираешься.. - Вот тут на меня накатила паника. Я, может и был извращенцем, но не до такой степени. -Ваза поможет малышу с туалетом. - очаровательно улыбнулась она, расстегивая мои джинсы, извлекая член и направляя его в темную прохладу сосуда. -Мари! - попытался я возмутиться, но основание сжали почти до боли и я прикусил губу, продолжая через несколько секунд. -Выйди, пожалуйста. -Но я же должна помочь котеночку сходить в туалет и подержать! - она будто расстроилась и обиделась. -Мари..Я ведь могу и сам, ты только.. - только выпусти меня, стерва, я тебе шею све.. -Нет! - и снова до боли сжала мне достоинство, грозя оставить без потомства. -Тск.. - я почувствовал, как на глаза позорно набежали слезы стыда и боли. И отвернулся, с отвращением слыша, как в дно вазы ударила тугая струя. Мне казалось, что это никогда не кончится. Это унижение длилось и длилось, а я невольно вслушивался в это недвусмысленный звук, чувствовал запах и косился на ее по-детски радостное лицо, с которым она смотрела, приговаривая что-то, вроде "выходит, смотри!" Когда ваза была отставлена в сторону, а джинсы вернулись в застегнутое положение, я почувствовал неимоверное облегчение. Но ее пальцы, влажные и терпко пахнущие, ухватили меня за подбородок, заставляя смотреть в глаза. -Ты никуда отсюда не уйдешь. Никуда. - и тут я увидел ее глаза. Страшные, сумасшедшие, эти глаза с порвавшимися сосудами на белках пронзали меня и заставляли испытывать настоящий страх. Голова закружилась и я все же отключился снова. Позорно и слабовольно.