Спустя два с половиной года мини-повесть День рождения Гейла возвращается на Фикбук! Пожелаем автору удачи и попросим его всё-таки закончить повесть! Поблагодарим AnnaEsme. Волшебный пендель, ну, вы поняли! Бечено автором, просьба обращать внимание на ошибки: автор только спасибо скажет
POV Китнисс ***
Не знаю, день сейчас или ночь, я как в тумане, голова раскалывается. Чувствую я себя отвратительно. У меня всё тело болит. Но я проснулась и начинаю озираться вокруг. Ясное дело, лежу в своей комнате, одна. Странно! А где мой пекарь? Непорядок. А вот, кстати, и он, вернее, я улавливаю знакомый голос, он спокоен, иногда насмешлив, вот только от так меня испугавший мрачной задумчивости и следа не осталось. Ура!!! Прислушиваюсь. А то, я слышу, заставляет меня превратиться в сплошное ухо, а затем, вообще, мигом вылезти из постели и прислониться к стене рядом с входной дверью. Мальчишки секретничают! Тут даже ужасное самочувствие мне не помеха. И что я слышу? Два голоса (весёлый — это Пит) и то и дело переходящий на громкий шёпот, который, однако, я прекрасно слышу, спасибо капитолийским врачам, я могу улавливать даже весьма слабые звуки, Это голос, похожий на Гейла. Гейл, что за… Подумав, я прихожу к мысли, что это Рори. Но до чего же похож голос! — Проклятие! Я даже не представляю, как так вышло. Мы с Прим собрались бежать из Тринадцатого, надоело нам просто сидеть и ждать, пытка та ещё. Но она улетела, а я остался! — Рори точно не хочет, чтобы я узнала об этом. Правильно делает. Я начинаю закипать: заговорщик чёртов. — А ты же говоришь, что тебя задержал патруль на последнем КПП. А Прим проверку документов прошла и её пропустили в зону вылета. Рори, я отлично помню, какой строжайший там контроль, строжайший. Во дворце Сноу я такого не встречал! Меня на втором КПП заставили раздеться до трусов. — Я достал бланк командировочного удостоверения, вот как Прим это удалось? Но бланк, он был только один, к тому же медиков в тот день отправляли рейс за рейсом. — отвечает Рори. Действительно странно, порядки в Тринадцатом были предельно жестокие. Я думаю, когда там дознались, что к побегу Прим причастен Рори, ему несладко пришлось. Очень возможно, его потом долго били, воровство — особо тяжкое преступление. И не посмотрели бы, что ему четырнадцать. — По мне, так это было абсолютно невозможно! Но откуда ты достал бланк с подписью генерала, а мистер Хоторн? Такие бланки хранятся в сейфе, — Мелларк тихонько смеется. Но не со зла, Пит никогда и никого не высмеивает и не подтрунивает, Просто он видит, что Рори очень сильно нервничает и Пит старается его приободрить. — Бланк? Да я его украл. Мы — Хоторны, шлаковские, мы можем и не такое… — Вот же жулик, готовый бланк с подписью генерала достал. Меня и саму разбирает смех. — Ну, были у меня один знакомый, канцелярский, местный мальчишка, я с ним с столовой познакомился. — Слушай, я меня с ним не познакомишь, а? — негромко спрашивает Пит. Ой, знаю я это питову манеру. Вот хитрая бестия, зубы заговорить. — Извини, Пит, он умер, погиб… — отвечает Рори и у меня пропадает какая-либо злость на него. Они молчат некоторое время, я было уже хотела лезть обратно в кровать, но Рори продолжил рассказывать Питу, что было дальше, и я осталась. — Ну, а что было после того, как ты попался? — задаёт вопрос Пит. — А. По минимуму отделался. Выговор с занесением схлопотал за проникновение в запретную зону. Три наряда вне очереди. На кухне трое суток картошку чистил, с пяти до девяти. Так, пустяк. — отвечает ему Рори. Потом они опять немного помолчали, а затем Рори заговорил таким голосом, что я перестала дышать: — Мне, мистер Мелларк, вот какой момент очень не нравиться. Я остался в бункере, а она полетела в самое пекло, получается, я её бросил. Я всё придумал, всё рассчитал и прокололся, соскочил. И не говори мне, что я попался. Идиотский кретин я после этого, и предатель. — Я так понял, только ты знал, что она улетела в Капитолий. И, конечно, никому ничего не сказал? — более задумчиво звучит следующий вопрос Пита. — Я рассказал миссис Эвердин, на вторые сутки, но было уже поздно, она сама тотчас улетела её разыскивать. Но, понимаешь, раньше я не мог ей рассказать, Прим с меня слово взяла, она категорически не хотела, чтобы ее мать узнала, — отвечает тихо-тихо Рори. — Вот что Родерик! Получается, что очень крутая каша заварилась. Но ты правильно сделал, что сдержал слово. — задумчиво произносит Мелларк, — М-да, а ведь что получается? Никто толком, куда Прим сбежала не знал, а сбежала она только тому, что Китнисс якобы погибла. — Не совсем, — понизив голос отвечает Рори. — Знали… Я чувствую, что сейчас самый важный момент настаёт: Рори сейчас расскажет какую-то важную тайну, и узнать её жизненно необходимо. Для меня. Но нет, не судьба, вместо тайны я слышу недовольный голос Хейзел где-то в глубине дома: — Рори, негодный ты мальчишка, ты почему в постели? — значит, всё-таки сейчас ночь. Мальчишки убегают из-под дверей моей спальни. Но мне теперь есть о чём спросить Рори.Часть вторая. «Прим&Рори». *** Вступительная реплика автора: Я слышал упоминания о существовании пейринга Примроуз/Рори Хоторн и что якобы существуют фф об этой паре, но я так ничего не нашёл, короче, я устал искать и решил написать собственную версию личных взаимотношений Утёнка и младшего брата Гейла. Флешбек. Тринадцатый дистрикт. Медблок. Секция 15-80. Таймлайн: во время штурма Капитолия объединёнными силами тринадцати дистриктов.
— Значит, говоришь, твоя мама совсем дёрганная стала, — голос Примроуз Эвердин твёрд, а вообще она выглядит очень взрослой и серьёзной девушкой, почти догнавшей ростом свою старшую сестру. И энергичнее. — Да, это всё нервы, — басит Рори Хоторн. В помещении они втроём: пациент, Рори и Прим. — Сэр, у вас сохраняются боли в предплечье? — задаёт вопрос Прим немолодому мужчине, сидящему на стуле перед ней, Рори стоит немного в стороне. — Да. Дёргает, особенно по ночам. — голос пациента хриплый, по его бледной коже можно догадаться, что он уроженец Тринадцатого дистрикта. — Кость не задета. Странно, боли должны пройти. А вот если нерв задет, то… — девушка нахмурилась и резко замолчала. Она думала, — Я вам напишу талон на обследование, пойдёте сегодня. Нет, пойдёте немедленно. Пациент её нервно перебивает, он чего-то очень сильно опасается: — Доктор, я хотел спросить про выписку… Прим его перебивает, решительно: — Ни в коем случае. У меня появилось подозрение, но даже если я ошибаюсь, неделя постельного режима, минимум. — Доктор, пожалуйста, мне значительно лучше. — интонация сменяется умоляющей. — Не надо меня обманывать, майор! Да, я знаю, что вы как можно скорее должны вернуться к своим людям, недолеченным, повторяю, неделя, осталась ещё неделя. — важно, что Прим говорит и ведёт себя как абсолютно взрослый, пусть и очень молодой, доктор. — Доктор! — глаза мужчины, годящегося Прим в отцы, умоляют, просят, но Прим непреклонна. — Я сказала нет! Немедленно идите на обследование, у меня только один талон. Приходите через три часа. Когда пациент нехотя уходит, Рори, внимательно слушавший их разговор, не выдерживает: — Ты к нему слишком строга… Прим возмущена и перебивает парня: — Рори, не начинай, тебя только не хватало. Он же в самое пекло полезет. Ты документ достал? Рори отвечает не сразу, он оглядывается, убедившись, что их никто не может подслушать, отвечает шёпотом: — Да. Как ты и просила. Прим нетерпеливо хватает бумагу, как только он достаёт её из-за пазухи, просто вырывает её из рук Рори: — Так, ага, ага… Отлично. Класс. То, что надо! Рори, ты чудо. Физиономия парня меняется, он молодеет на глазах, выражение приобретает озорное, а кроме того — сияющее выражение, он говорит: — Прим! — Что? — она уходит в сторону, открывает какую-то папку, наверное историю болезни, пишет какое-то время, затем оборачивается, смотрит на парня и говорит: — Рори! — Что? — Ты что хотел сказать. Ну. Давай, говори! — Чёрт его знает, что у нас получится. Поэтому я не хочу потом, я хочу сейчас. — Хочешь что? — подражая старшей сестре, Прим делает кривую, но довольно умильную ухмылку. — Поцелуй, — выдыхает Рори. — А ты наглец! — весело отвечает ему тринадцатилетняя девчонка, которую смело можно принять за шестнадцатилетнюю. — И не думай, у нас ещё есть время, надо всё продумать, а поцелуйчики давай оставим на последний крайний миг. Ладно! Парень не желает сдаваться и не показывает своё жуткое разочарование, хотя это чертовски непросто, ведь это был бы их первый поцелуй. Он мнётся, не находит себе места, и, конечно, жутко-жутко нервничает. — Рори! Не маячь, ты мне мешаешь, я не могу сосредоточиться, когда ты ходишь туда-сюда. Да прекрати же, наконец. Рори! Сядь и не маячь, сядь, я сказала, — начинает сердиться Прим. Однако, оказывается, что Прим ждала особого посетителя: в комнату без стука вошел мужчина лет пятидесяти-пятидесяти пяти: высокий, очень худой и поджарый, одетый в серую униформу Тринадцатого. Его «капитолийство» очень непросто обнаружить, у него даже акцента нет. Сама Примроуз так и не догадалась бы об этом: только ее мать, доктор Эль Эвердин, рассказала ей о том, что он родом из Капитолия, но лет пятнадцать-шестнадцать живет в Бункере. ― Добрый день, мисс Эвердин! — голос незнакомца был приятным, негромким, вкрадчивым. ― Я вас и не ждала, мистер Гальярдо, ― обманчиво спокойным голосом ответила ему девочка, ― затем она обратилась к Рори, ― Выйди на минутку, но далеко не уходи. Мальчик с неудовольствием скривил взгляд на мужчину, но беспрекословно подчиняясь, быстро вышел и плотно прикрыл за собой белую металлическую дверь, Прим и Гальярдо остались одни. ― Я все знаю. ― понизив голос, не подходя к девочке, полусказал-полупрошептал мужчина. Прим дернулась было в сторону, но замерла, в его сторону она не смотрела, потому как не хотела признаваться в том, как страшно ей стало. Но она моментально взяла себя в руки и повернула к мужчине посуровевшее строгое лицо. ― Итак, все раскрыто? ― Нет, Родерик не раскрыл себя, он был аккуратен, но, мисс Эвердин, камера его сняла в коридоре. Маленький, но всё же прокол, один единственный. Не волнуйтесь: догадался только я, ну и один мой знакомый, который дал мне доступ к записям камер. Но не беспокойтесь, если это и всплывёт, двое суток у вас есть. ― Понятно. ― с облегчением ответила Прим, ― Вы говорили мне, что входите в совет дистрикта. ― Да, но без права голоса, не такая я важная шишка. ― негромко продолжал говорить капитолийский перебежчик. ― Вы помощник президента Коин? — Прим внимательно наблюдали за мимикой его лица. — Да, помощник, не самый влиятельный… — Прим отметила, что он выдал себя и подумала: «Не совсем искренний. Темнит, но в целом говорит правду». — Вы нас выдадите? ― её голос не дрогнул, а она сама внимательно смотрела, как изменится его лицо при этом вопросе. Она изменилась, но говорило это скорее о лёгком возмущении её недоверием, а не вранье его самого. «Добрый знак» — подумала Прим и стала ему доверять чуточку больше. ― Мисс Эвердин! Нет. Слово Оптима Гальярдо, что нет, я хочу предупредить, вам не удастся выбраться вдвоем, Родерика арестуют, а вас, мисс Эвердин, нет. ― Из-за того, что я сестра Китнисс? ―не особо удивившись, спросила Примроуз, нахмурившись, — Она размышляла о том, что Гальярдо не подозревает, что бланк есть только на неё одну, а Рори будет отвлекать всё внимание на себя. Таков был план, её план. ― Да, но Хоторна не пропустят. Эвердин и Хоторн ―это слишком подозрительно. ― Если я впишу в его пропуск другую фамилию, сработает? — задала следующий вопрос Прим. — Не знаю. Должно сработать, но гарантировать могу только магическое действие вашей фамилии, — уклончиво ответил мужчина. Мимика вновь говорила, что он не лжёт. Через минуту Гальярдо покинул комнату, а вернувшийся Рори выглядел если не испуганным, но недовольным. Между ним и Примроуз вспыхнул небольшой спор: — Прим, этот человек мне не нравится! — Рори нервничал говорил слишком громко. — Дело твое, но я ему доверяю. — Прим не собиралась делиться с ним всеми своими мыслями. — Почему? Почему ты ему доверяешь? — Рори начал злиться. От её недоверия к нему. — Не знаю. Просто доверяю. Интуиция. Рори! Дай мне ключи от шкафа номер три! — она нарочно выводила Рори из себя, она проверяла насколько у него хороша выдержка, это было важно. — Почему ты ему веришь? — не отставал Рори. — Отстань, не скажу, — а сказать больше было нельзя, кроме того Примроуз просто старалась слушаться интуиции, а в этот ответственный момент, она молчала. Но самое главное чувство, которое овладевало всем её существом, было желание поскорее найти старшую сестру и предупредить о грозившей ей опасности.***
Вообще этот план зрел в голове Прим давно. Она начала замечать, что незнакомые люди принимают её за более взрослого подростка, дают ей на два-три года больше, чем ей на самом деле лет. Ну, а знакомые часто восклицали: — Прим, да ты совсем взрослая! Растут дети, растут. Происходили и забавные курьёзы: при зачислении на курс «расширенного изучения медицины» ей указали неправильный возраст наверху анкеты: «Примроуз Эвердин, Дистрикт 12, пятнадцать лет». А когда она попыталась заикнуться об ошибке, женщина-регистратор довольно резко ей ответила: — Обман при заполнении официальных документов в Тринадцатом — серьёзное преступление. Прим перепугалась и постаралась сделаться незаметной, слиться с окружающими её подростками, которые были, хоть и ненамного, но старше и выше её. Учиться первое время было очень трудно: такого жуткого количества медицинских терминов она и в представить себе не могла. Голова отказывалась воспринимать такое количество учебного материала. Однако, Прим стойко держалась, не жаловалась, а потом почувствовала, что все нормально ―привыкла. Случалось Прим узнавать такие факты, о которых она и не подозревала: — Сёстры Эвердин не одногодки, старшей, Китнисс семнадцать, младшей, Примроуз, пятнадцать. — Нет, младшей шестнадцать. — Нет, неправда, всё же ей пятнадцать. У меня первый допуск по секретности, я знаю точно: у сестёр два года разницы. Так спорили какие-то чиновники, не обращая ни малейшего внимания, что Эвердин-младшая стоит в трех ярдах от них. Загадочно улыбаясь. Мама Китнисс, миссис Эль Эвердин не раз и не два попадала впросак, пытаясь доказать какому-то официальному лицу Тринадцатого, что её младшей дочери тринадцать лет: ей тоже не хотели верить. Относилась она к этому с юмором. Месяц назад, когда Прим окончила с отличием специальные медицинские курсы и ей предстояло официально начать подготовку к главному экзамену на звание доктора, возникло недоразумение, или затруднение, это как посмотреть. Сдавать экзамен разрешалось с пятнадцати лет. Всплыл её истинный возраст. Никто не хотел брать на себя ответственность и подписать ей допуск к такому важному для Прим экзамену. Но вновь Прим и её маме пришёл на помощь мистер Гальярдо и её сразу допустили к экзамену. Этот человек появился в жизни Примроуз в то непростое время, когда её сестра пострадала от собственного любимого человека, те Пита. Прим решительно проявила инициативу, рискнув предложить свою кандидатуру для работы с Питом. Да, это был определённый риск, но юная Эвердин полагала, что Питу нужен именно близкий человек, а кто с медицинским образованием и опытом есть в наличии? Мама нехотя согласилась, а затем перед ними точно выросла глухая стена. Сановные и очень сановные лица, к которым приходили миссис Эвердин (или сама Прим) откровенно пасовали: открыто отказать матери и младшей сестре Сойки-пересмешницы они боялись, но брать на себя ответственность и разрешить (без указания сверху) они также не соглашались. Категорически. Плутарх Хэвенсби, узнав о возникшей проблеме, сказал: — Не беда, срочно добьюсь для вас, миссис Эвердин, аудиенции у президента Коин. Он не соврал, в тот же день миссис Эвердин пригласили в личный блок президента (да-да, её пустили именно в жилой отсек Коин). Президент Альма Коин выслушала, пожала плечами и вынесла следующий вердикт: — Не пойму, что мешает. Я дам поручение одному из своих помощников завтра же подготовить все бумаги. Однако, осторожная Коин всё же поручила Гальярдо (своему помощнику, одному из семи) предварительно во всём разобраться и доложить ей. Так Прим и познакомилась с ним. Ей саму вызвали в маленькую комнату, служившую кабинетом Оптиму Гальярдо. Он сделал то, что почему-то никто не сделал: просто взял и выслушал (не перебивая) все доводы самой Прим. Выслушал и сказал: — Очень логично. Возражений у меня нет. А что ваша мать? Она согласна? Моё мнение — вы справитесь, мисс Эвердин. Надеюсь, президент согласится со мной и утвердит. Президент утвердила. Работа с Питом Мелларком была засчитана ей как специальная медицинская практика. Именно с этого времени Оптим Гальярдо начал появляться в жизни Прим хоть и нечасто, зато в самые нужные и важные моменты. Миссис Эвердин, познакомившись с этим человеком, некоторое время относилась к нему с опредёленной насторожённостью, но затем заметно потеплела. На это быстро обратил внимание Плутарх Хэвенсби, часто контактировавший со всеми членами семьи Эвердин. Как-то раз он спросил Прим: — Как вы думаете, что ему от вас надо? — Не знаю. Он определённо желает мне помочь, а вот зачем ему это нужно, непонятно. — ответила Прим. Бывший распорядитель рассмеялся, утвердительно покивал головой, а затем отметил, уже уходя: — Мне кажется, вы очень умная девушка, мисс Эвердин. И очень перспективная. Прим не любила лесть, но данное замечание пришлось ей по душе. Плутарх Хэвенсби и Оптим Гальярдо периодически появлялись в её жизни, «по делам», но она не забывала, что оба капитолийцы, но больше всего младшая Эвердин помнила сколько горя принесли лично ей две поездки её старшей сестры в Капитолий. Не по своей воле. И то, что она сама должна была отправиться в Капитолий, чтобы не вернуться оттуда живой. Всё, что Плутарх или Гальярдо ей доверительно сообщали, она старательно слушала и запоминала. Например то, что ей рассказал Гальярдо, а именно: Плутарх Хэвенсби имел «когда-то не очень давно» прямое отношение к капитолийской тайной полиции. И, конечно, данный факт заставил её насторожиться. Что не мешала ей поддерживать с Плутархом хорошие ровные отношения. А вот о прошлом мистера Гальярдо Прим так и не удалось ничего разузнать.