Long way to star

Генерал Хакс был в ярости. Стискивая побелевшие пальцы на руле гравицикла, сжимая зубы до боли в челюсти, он ощущал ярость каждой клеточкой своего тела – он сам был яростью, принявшей зачем-то облик человека. Летя сквозь стонущий и ломающийся лес, Хакс не замечал ни колючих снежинок, бьющих его по лицу, ни ледяного ветра, ни невыносимого жара, поднимающегося из разломанной земли. Все это было несущественным на фоне произошедших событий. Что такое холод для того, кто оказался на руинах дела всей своей жизни? Что такое огонь для получившего невыполнимое задание? Подобно лазерному лучу, выпущенному из бластера, Хакс летел на гравицикле, сосредоточенный лишь на одном объекте. Кайло Рен. Человек, которого ему надо во что бы то ни стало спасти и доставить Сноуку. Говнюк, из-за которого все пошло прахом. Чертов истеричный ублюдок, не сумевший убить дезертира и мусорщицу. Гневный вопль почти сорвался с губ генерала, но он чудовищным усилием воли заставил себя сдержаться и лишь прибавил газу, выискивая черный силуэт Кайло среди деревьев. Не время для эмоций. Не стоит вести себя, как Рен. Задание, что дал Хаксу Сноук, было по всем параметрам невыполнимым, и Хакс прекрасно это понимал – но отчего-то все равно продолжал поиски, стараясь не слушать равнодушный голос в своей голове, отсчитывающий секунды до гибели планеты. Что было тому причиной? Идеальная выучка, не позволяющая ослушаться командира? Не вовремя проснувшийся оптимизм? Наивная вера в то, что он, генерал, просто не может так глупо погибнуть?.. Тихий стон, невесть как пробившийся сквозь скрип деревьев и треск земли, заставил Хакса вдарить по тормозам. Его швырнуло вперед, едва не приложив головой о руль, и в другой раз он бы непременно уделил этому внимание, но теперь генерал просто скатился на землю и торопливо огляделся – где? Откуда донесся звук? Спустя несколько мучительно-долгих секунд Хакс заметил черную фигуру Рена, растянувшегося на земле, и кинулся к нему. Кайло выглядел ужасно. Черные одежды скрывали его раны, но мертвенно-белый цвет лица и багровеющая рана на щеке буквально кричали о том, что дело плохо. Хакс опустился на корточки и несильно пошевелил Рена за плечо. – Кайло. Реакции не последовало. Хакс тряхнул сильнее – вновь безрезультатно, потом схватил магистра ордена Рен за оба плеча… Пронзительный вопль заставил Хакса отпрянуть. Ага. Значит, жив. «Двадцать секунд до уничтожения планеты». Генерал беспомощно посмотрел в одну сторону, в другую, как будто ожидая подсказки, но ничего умного в голову не приходило, и потому Хакс решил идти напролом. – Посмеешь сдохнуть – я тебя с того света вытащу и самолично убью, – сообщил он Кайло, после чего подхватил его под ребра и потащил к гравициклу, игнорируя вялые подергивания и болезненные стоны. Кое-как усадив его на транспорт, Хакс запрыгнул следом и дал по газам. Безжалостный таймер отсчитывал последние секунды, снег, налипший на спину Рена, стал таять и неприятно холодил грудь генерала, все вело к тому, что гибель неизбежна, но чей-то тоненький голосок продолжал упрямо шептать о том, что они спасутся, обязательно спасутся, они же не могут вот так погибнуть, ведь это было бы ужасно глупо… Корабль взлетел в воздух на последней секунде отсчета. Человеку внутри Хакса хотелось выть от пережитого ужаса и напряжения, а еще лучше – сесть в угол, обхватить голову руками, закрыть глаза и не открывать их как минимум несколько часов. Профессионал внутри генерала понимал, что сейчас у него на подобные глупости просто нет времени. Предварительный осмотр корабля дал неутешительные результаты – ни одного человека, только несколько дроидов, среди которых (ну разумеется, никто же не отменял закон подлости) ни одного медицинского. А это значило, что Хаксу снова нужно взять дело в свои руки. Сгрузив бессознательного Кайло на первую попавшуюся койку, генерал стянул с себя тяжелую шинель и занялся поисками аптечки. Найти ее оказалось не в пример легче, чем Рена, и это позволило ему уже через несколько минут приступить к игре в доктора. Хакс догадывался, что Кайло знатно потрепали, но не мог даже подумать, насколько все на самом деле плохо. Без особого пиетета сняв и срезав одежду с магистра, он ужаснулся предстоящему фронту работ и всерьез засомневался в своей компетенции. Рваный порез на щеке, доходящий едва ли не до ключицы. Отвратительная глубокая рана на плече. Совершенно кошмарная дыра в боку. И это все не считая более мелких порезов, синяков и ссадин, в изобилии усыпавших бледную кожу Рена. – Мда, самозатягивающимся бинтом тут не обойтись, – пробормотал Хакс. Смочив ватку в обеззараживающем растворе, он аккуратно прикоснулся к воспаленной ране на боку Кайло, но тот вдруг выгнулся, дернулся и с невнятным вскриком распахнул глаза. Генералу стало не по себе – глаза у магистра были белыми от боли и абсолютно безумными. – Я умру, – прошептал он сиплым, срывающимся голосом. – Я сейчас умру. – Это всего лишь царапина, – буркнул Хакс, снова подступая к нему. – Сейчас я обработаю и станет легче. – Не надо. Я все равно умру. Глаза Рена заблестели, и он стал ужасно похож на маленького мальчика, получившего свой первый синяк. – Хватит нести чушь, – спокойно отозвался генерал и снова прошелся ваткой по коже, чем вызвал очередной вскрик. – Сейчас я остановлю кровь, а завтра ты будешь у Сноука. Там тебя подлатают как следует. – Я не доберусь до Сноука, – снова заладил Кайло, но Хакс это проигнорировал и взял в руки пинцет. Опустив голову, он осторожно и методично вычищал рану от свернувшейся крови, прилипших ниток и обугленных кусочков ткани, не обращая внимания на вой и крики, но когда Рен попытался отползти к стенке, выдержка ему отказала. – Если ты не успокоишься, я свяжу тебя и заткну тебе рот кляпом. – Хоть бы обезболивающего дал, изувер! Их голоса прозвучали одновременно, после чего на несколько секунд в отсеке воцарилась тишина. Потом Хакс спокойно поинтересовался: – Ты что, думал, что я тебе обезболивающее специально не даю? – А это не так? – огрызнулся Кайло на грани истерики. – Дурак, – равнодушно припечатал генерал. – Если бы оно было, я вколол бы его тебе в первую очередь. Думаешь, мне доставляют наслаждение твои крики? Спасибо, как-нибудь обойдусь без такой радости. Да и вообще – я что, по своей инициативе пытаюсь спасти твою шкуру? Да если бы Сноук не велел притащить тебя к нему, я бы бросил тебя на этой сраной планете, и… Ты что, плачешь? – Нет, – злобно отозвался Рен, но покрасневшие глаза и дрожащие губы выдавали его с головой. Хакс тяжело вздохнул, ощущая себя нянькой, приставленной к великовозрастному младенцу. Чтобы этому Сноуку икалось… – Послушай, я вот что тебе скажу, – заговорил он, обращаясь не столько к Рену, сколько к себе. – Иногда в жизни случаются неприятности. Иногда все идет наперекосяк, и тебе начинает казаться, что все в этом мире против тебя. Обычно люди в таком случае обращаются за помощью к родным или близким, но бывает и так, что это невозможно – у тебя никого нет, или тебя не понимают, или… – генерал кашлянул. – В общем, это все неважно. Потому что даже если вокруг тебя рушится весь мир, всегда найдется тот, кто будет рядом с тобой – даже если тебе иногда кажется, что вы с ним друг друга ненавидите. – И кто это? – поинтересовался Кайло странно натянутым голосом. Хакс поднял голову и столкнулся со взглядом Рена – напряженным, странно блестящим, будто бы ждущим чего-то. И генерал ответил, отвечая на этот взгляд своим, тусклым и равнодушным: – Этот человек – ты сам. Кайло едва заметно вздрогнул, его губы дернулись, будто бы он хотел что-то сказать, но ни звука из его горла так и не вырвалось. – Только ты сможешь найти самые нужные слова для утешения себя самого. Только ты сможешь как следует поддержать себя в трудную минуту. Что уж говорить о том, что только ты сам будешь тем единственным, кому можно безоговорочно доверять. – Это – твоя философия? – тихо поинтересовался Кайло, не глядя на Хакса. – Это? – Я бы не назвал это философией, – пожал плечами генерал. – Скорее, жизненный опыт. – И что, он помогает тебе? – Весьма, – отозвался Хакс. – Он помогает мне сохранять холодную голову, когда меня пытаются смешать с грязью всякие выскочки. Помогает не выйти из себя при виде дорогостоящего оборудования, уничтоженного сумасшедшими мальчишками. Помогает преодолеть искушение бросить на взрывающейся планете человека, погубившего дело всей моей жизни, вместо этого отыскав его в лесу, рискуя собственной головой, и заняться его лечением, слушая попутно крики, оскорбления и причитания о том, какой я садист и изувер. – Ясно, – голос у Рена был совершенно неживой. – Я все понял. Делай то, что нужно. Я постараюсь потерпеть. «Аллилуйя!» – мысленно прокричал Хакс. – Только ты все равно тратишь время зря, потому что до Сноука я не долечу. – Опять двадцать пять… Генерал готовился к худшему, но Рен после своей жизнеутверждающей фразы действительно замолчал и больше не издавал ни звука – только вздрагивал, когда инструменты касались его ран. Наконец с дырой на боку было покончено, и Хакс перешел к плечу. Почти сразу он понял, что до этого были лишь цветочки. Едва обеззараживающий раствор коснулся края раны, Кайло взвыл и дернулся вверх, отчего его лоб с силой врезался в лоб генерала, так некстати повернувшего голову. Хакса отбросило назад, перед его глазами заплясали звезды. Машинально он приложил ладонь к пострадавшему месту и скривился от неприятных ощущений. – Ты что, рехнулся? – хмуро поинтересовался он у Кайло, смаргивающего слезы. – Ты делаешь очень больно, – не то обиженно, не то виновато отозвался тот, тоже потирая ушибленный лоб. – Может, оставишь как есть? – Нам лететь еще несколько часов, – Хакс выкинул упавшую на пол ватку, взял новую и стал смачивать ее в растворе. – Учитывая время, когда ты получил ранение, я почти не сомневаюсь в том, что к моменту прибытия инфекция уже попадет в твою кровь. – И что? – И то. Либо тебе отчекрыжат руку, либо ты сдохнешь от гангрены. Ну так что, потерпишь или мне тебя привязать? Кайло с трагической гримасой посмотрел на потолок, потом мученически вздохнул и пробормотал: – Я потерплю. После этого он пошевелился на койке и неуклюже сел, подтянув ногу под себя. – Зачем это? – поинтересовался Хакс. – Наверное, так будет удобнее, – язвительно отозвался Рен, и генерал хмыкнул. Так действительно было удобнее, и магистр держался почти минуты три, не издавая ни звука. Но Хакс слышал его тяжелое дыхание, видел, как он кусает губы, и оставалось только гадать, на самом ли деле Кайло настолько больно, или же он себя так накрутил. – Послушай, – генерал положил руку Рену на спину, и тот вздрогнул так сильно, что даже сбил Хакса с первоначальной мысли. – Что, больно? Ты ударился спиной? – Н-нет, – помотал головой Кайло. – То есть да, ударился, но мне не больно, просто… – он странно замялся, после чего пробурчал себе под нос. – У тебя рука ледяная. – О, – генерал убрал было руку, но Рен покачал головой. – Оставь. Пожалуйста. – Как скажешь, – ладонь Хакса вновь легла между лопаток Кайло, и тот снова дернулся, но уже слабее. – Так вот, если тебе будет легче, можешь покричать. Только не очень громко. – Я не буду. – Ладно, как знаешь. Генерал вновь вернулся к промыванию раны, но судорожные вздохи Кайло через нос заставили его удивленно пробормотать: – Не может быть, чтобы было настолько больно. Такое ощущение, будто я у тебя в ране ковыряюсь. – Я никогда не получал таких ранений, – торопливо отозвался Рен, проглатывая окончания слов. – Никогда. Я не знал, каково это. – Никогда? Но ты же учился у Сноука. Я слышал, он довольно жесток с учениками. – Я пришел к нему после… после обучения у Скайуокера. И я уже был достаточно обучен, чтобы ограничиться лишь синяками и ссадинами. – Вот оно что, – Хакс кивнул и похлопал его по спине. – Все, с плечом я закончил. Остался порез на лице. Рен облизнул сухие губы. Его взгляд неуверенно метнулся куда-то в сторону, после чего он поинтересовался деревянным голосом: – Он… ужасно выглядит, да? «Тебя заботит твоя внешность, принцесса?», – хотел было съязвить Хакс, но отчего-то не решился. – Порез как порез, – отозвался он, пожав плечами. – Доберемся – подлатают так, что и не вспомнишь. А если след и останется, невелика беда. Говорят, что шрамы украшают мужчину. – Ты так думаешь? – уставился на него Кайло. «Господь всемогущий, да он серьезно». Хакс как можно незаметнее сглотнул. – Так думаю не только я. Расслабься. Будешь еще баб своим шрамом цеплять. – Фу, – немедленно отозвался Рен, но под удивленным взглядом Хакса стушевался, покраснел и уставился в пол. – Я имел в виду, что… Ну… А, неважно!.. С чего вообще ты это сказал? «Да так, ни с чего», – надо было ответить генералу, но вместо этого он ответил совершенно другое: – Когда я был младше, я сходил с ума от цвета своих волос. Мне казалось, что рыжий – это какой-то бабский цвет, и несколько лет красился под брюнета. А потом в какой-то момент я сказал себе: какого черта? Кому какое дело до моего цвета волос? Неужели меня оставят в рядовых офицерах только потому, что я рыжий? В общем, краситься я перестал и, как видишь, мне это нисколько не помешало стать генералом. – Ну и зря ты так думал, – ни к селу ни к городу отозвался Кайло. – У тебя вовсе не бабский рыжий цвет. Он, наоборот, очень, – щеки Рена пошли красными пятнами, но он не остановился, – очень мужественный. Очень холодный. Прямо как ты. – Ну, спасибо, – отозвался генерал, которому оставалось только гадать, считать это комплиментом или очередной шпилькой. Он собирался добавить еще, что вечер откровений пора заканчивать, но сигнал тревоги из рубки пустил его мысли в другом направлении. – Что там? – вскинулся Кайло. – Какие-то проблемы с навигатором, – Хакс отложил взятую было ватку. – Посиди, я посмотрю, что там, и вернусь. – Вернешься? – Обработаю твой порез, – пояснил генерал. – А, это. Да я могу и сам, – Кайло пожал плечами и неуверенно поглядел на аптечку. – Не стоит. Снова что-нибудь напортишь. Подожди, я быстро. И не размениваясь больше на препирательства, Хакс вышел из отсека. Стоило, наверное, забрать аптечку с собой, но в конце концов, он все-таки не нянька при Кайло, и если тот проявит ненужную инициативу и испоганит себе все лицо, то это будет исключительно его вина. Но генерал мог быть спокоен – как только дверь за ним закрылась, Рен в изнеможении закрыл глаза и сгорбился на краю койки. Ему было плохо почти до тошноты, а от покалеченных бока и плеча по всему телу расходились пульсирующие волны боли – но вместе с тем он ощущал внутри какое-то странное спокойствие и пустоту, как будто бы Хакс не только очистил от грязи его телесные раны, но и освободил его душу от груза сомнений, страхов и опасений, преследовавших Кайло с того момента, как на глаза ему попался тот странный штурмовик в окровавленном шлеме с опущенным бластером. Хотя разве сделал Хакс для этого хоть что-нибудь? Если только самую малость. Но, видимо, именно этой малости и не хватало Кайло все это время. – Я буду ждать, генерал, – Рен устало поглядел на запертую дверь и прошептал снова. – Я буду ждать.