Интерлюдия (Interlude)

USS Энтерпрайз не понимает существ, населяющих ее, но любит каждого из них, как детей, как создавших ее богов, хрупких плотских зверей. Она удерживает металлическими стенами газ, которым они дышат, окутывает их и не дает замерзнуть, уберегает их от взрыва в вакууме космоса. Она переносит их от одного дома в другой и наблюдает за ними — в своей, особой манере. Она не всегда понимает то, что видит. Один из них, персиковый, золотой и черный с синими пятнышками, сидит в коконе, стоящем на полу. На Энтерпрайз много коконов, много маленьких подставок и чаш, в которых существа сидят. Этот кокон — в центре и наверху, прямо под прозрачным кругом, смотрящим на звезды. Большую часть дней и ночей, большую часть тех отрезков, которыми Энтерпрайз научилась у существ мерить время, она полна ими. Она кипит движением, жизнью (концепция, которую понять сложнее всего), и они все время меняются местами, но кое-что есть всегда. Большой круг наверху — не исключение. Энтерпрайз называет его мостиком, потому что так говорят они. Когда маленькие создания спрашивают, голос компьютера, который пульсирует в ее венах, поет, что это главный мостик, и Энтерпрайз, как нервная система, как мозг, верит в это. Золотистое существо, в котором Энтерпрайз с любовью узнает капитана, свернулось в центральном коконе-кресле на своем мостике с чашкой синтезированного горячего шоколада. Небольшой подарок Энтерпрайз. Он кажется таким крохотным, как и все они, когда еще молоды и неуверенно говорят Энтерпрайз, куда лететь. Ее капитан — один из самых юных офицеров на высоких позициях Энтерпрайз (она обладает информацией о каждом из них, каждого узнает, хотя и не умеет знать). Она привыкла созерцать время. Многим из тех, кто на Энтерпрайз, осталось всего несколько лет, а она знает, что это совсем немного по сравнению с возможной длиной их существования. Маленький капитан сидит один в темноте, пьет перестроенные молекулы и любуется звездами. Зная его, Энтерпрайз уверена, что капитан питает такую же страсть к этим звездам, какую сама Энтерпрайз — к нему. С одной стороны звезды обливают Энтерпрайз бледным, прохладным сиянием, а с другой — планета, с которой родом маленький человечек. Они многие оттуда. Энтерпрайз обвита железными руками, ее нижние палубы ремонтируют, а поверхность щекотно улучшают. Но на мостике пусто, и если бы Энтерпрайз могла отрастить пальцы, она обняла бы золотистого капитана мягким теплым плюшем. Капитан, Энтерпрайз знает, ищет именно тепла. Потом стеклянные детали раздвигаются с коротким, резким звуком. Капитан поворачивает голову, и сине-черный, служащий вместе с ним, тихо входит на мостик. Его руки сцеплены за спиной, а гладкие волосы отражают мигающие огоньки работающей Энтерпрайз. Он старший помощник, офицер по науке, дитя другой, редкой расы. Он очень похож на золотистого человека, только слушает по-другому, по крайней мере, то, чем он слушает, иной формы. Он тоже часто бывает на мостике Энтерпрайз, и когда он там, они с капитаном, двое старших офицеров Энтерпрайз, чувствуют себя спокойно и комфортно. Энтерпрайз хотела бы закрыть двери и никогда не выпускать их. Но Энтерпрайз слишком любит их, чтобы так поступить. Она наслаждается тем, как они приветствуют друг друга на своем жужжащем человеческом языке. Конечно же, Энтерпрайз знает, что означают эти звуки, что выражает каждое слово, но от этого их беседу не становится проще расшифровать. Энтерпрайз просто обнимает их, а они говорят, тихо, почти шепотом, все приближаясь и приближаясь друг к другу, пока синий не оказывается совсем рядом с золотым. Капитан пытается подвинуться на кресле, и Энтерпрайз хочет увеличить квадратный кокон, который капитан так любит, для них двоих, но не может. Она попросила бы об этом инженера, который о ней заботится, но он не на борту. Очень жаль. Скотти редко покидает Энтерпрайз. Энтерпрайз не интересует, какая десигнация указана в его досье: он зовет себя Скотти, и Энтерпрайз послушно называет его так, как ему нравится. Он латает Энтерпрайз, когда она ранена, и ласкает ее, когда она мурлычет. Он должен увеличить это кресло, чтобы капитан и старший помощник могли быть рядом, ведь они так очевидно этого хотят. Старший помощник сначала протестует, отстраняясь под мелодичный смех (такой приятный звук, что Энтерпрайз записывает его и потом проигрывает снова и снова в своих базах, когда скучает по своему очаровательному крошечному капитану), качает головой и не позволяет притянуть себя ближе. Капитану невозможно сопротивляться. Он тянет старшего помощника за рукав. Энтерпрайз знает, что тот сдастся, задолго до того, как это происходит. Наконец черно-бледное существо наклоняется. Его обожание к тому, кто командует ими всеми, даже глубже, чем у Энтерпрайз. Чашка горячего шоколада опускается на пол. Старший помощник покорно садится на колени капитана, и тот гладит его бедра, ласкает его и называет такими чудными словами, что Энтерпрайз щебечет и сияет от наслаждения содержать рай. В такие моменты Энтерпрайз хочет закрыть все окна, хочет умчать их прочь, в какое-нибудь особенное место, на краю вселенной, где они смогут просто быть наедине… Но Энтерпрайз никогда не бросила бы Скотти, а Скотти нет на борту, как и того странного, ни на кого не похожего существа, которое подает Скотти разводные ключи и винты… Они тычутся друг в друга, как щенята, касаются где могут, и если бы у Энтерпрайз была голова, она бы склонила ее набок. Каково это — быть сделанным из плоти, касаться и чувствовать, жаждать внимания других? Капитан всегда хочет своего старшего помощника, взывает к нему глубокой ночью, постоянно ищет его по кораблю. Старший помощник охотно позволяет себя поймать — он никогда не убегает всерьез, только делает вид. И они всегда встречаются на полпути. Они всегда находят друг друга. Их крохотные пальцы переплетаются, а рты сливаются так, словно от этого зависят их жизни. Сейчас они сбрасывают свою вторую кожу и перемещают свои странные конечности и тела: старший помощник седлает своего командира. Его ладони оглаживают плечи капитана, а губы касаются золотистой щеки, и он умоляет, тихо, мягко, полный стыда и сломленной решимости. Капитан утешает его, что-то мурлычет и ласково повторяет: все будет хорошо, очень хорошо, не останавливайся, вот так, ты идеален. Старший помощник начинает подниматься и опускаться. Его поддерживают крепкие руки, которые обещают ему любовь, любовь, любовь. Капитан, кажется, ни на что больше не способен; он рассказывает старшему помощнику, как тот прекрасен, как чудесен и как любим. Тот дрожит от страсти. Они издают поток звуков, капитан — громких, старший помощник — тихих, которые смешиваются в литанию их имен. Они не говорят с Энтерпрайз, как Скотти, но сейчас их песня содержит что-то необычайное и летит наружу, в космос, где им и место. Позже они падают. Они покрыты потом, обнаженные и чистые. Они делали то, чего не может корабль, даже с таким передовым компьютером, как у Энтерпрайз, и она наблюдает за ними любопытно и нежно, радуясь наслаждению, циркулирующему по их венам. Они смотрят друг на друга так, будто им больно находиться в отдельных телах. Еще слова, еще поцелуи. А потом покровы снова надеты, и они пытаются уместиться на подставке вдвоем. Они переплетены друг с другом. Энтерпрайз заинтересована: обычно они не остаются. Но капитан приказывает своим сильным голосом: — Компьютер, заблокировать двери мостика. Слова, загадывающие Энтерпрайз загадку, регистрируются меньше чем за секунду. Писк подтверждает получение команды, и Энтерпрайз закрывает отделение, запирает замки, отрезает верхний уровень, где находятся ее самые драгоценные обитатели. Теперь они в безопасности, наедине друг с другом и со своей подрагивающей связью, созданной не губами, но разумами. Они соединены способом, которого Энтерпрайз не может коснуться, но она видит все их реакции. Они улыбаются, ерзают, воркуют и обнимаются. Они милые крошки, мягкие и яркие. Энтерпрайз приглушает свет, чтобы не мешать им спать. Счастливая и довольная, Энтерпрайз наблюдает за своими сокровищами, дожидаясь следующего приказа.