Океан

Я веду сестру за руку, чтобы она не упала. Ведь глаза ее закрыты. Плотно завязаны моим старым носовым платком. Она пытается хоть одним из своих оставшихся чувств выяснить, что я задумал и куда ее тащу. Еще несколько шагов, и она узнает. Одной рукой я все так же крепко держу ее за руку, а второй довольно неловко стягиваю с лица повязку. И, впервые за - это уж точно - несколько долгих лет постоянных скитаний, увидел Джил абсолютно, чертовски ошеломленной. Полностью ахуевшей, я бы даже сказал. - Это... Это, мать твою, море, - ну, океан, если быть точнее, но сестре наплевать на точность. Ее внимание полностью приковано к безбрежной водной глади, белым кускам пены и волнам, что лениво облизывают берег. Когда-то, кажется, когда вся эта срань еще не началась (хотя вполне возможно, что позже), я слышал по телеку, что морская вода и морской воздух полезны для молодого организма. Не уверен, но Джил вполне подходит под словосочетание “молодой организм”. Пока я, стоя посреди пляжа, как мудак, предавался размышлениям, моя сестра уже почти разделась. Почти, значит скинула с себя джинсы и кеды. И с громкими криками понеслась навстречу стихии. Никогда не любил океан. Он такой... огромный. И пустой. А нечто огромное и пустое обязательно скрывает в себе нечто жуткое. Нельзя мне слишком долго на солнце сидеть, иначе котелок, что я ношу на плечах, начинает закипать. Философ херов. Этим вечером, когда замерзшая, наглотавшаяся воды, но такая счастливая Джил вылезла, наконец, на берег, ее ждали брат-мудак и яркий костерок. Упав задом на песок, Джил благословенно закрыла глаза и протянула худые конечности поближе к пламени. Я двигаюсь к ней ближе, накидываю найденный в машине плед ей и себе на плечи и мы еще долго сидим. Молчим. Одни в этой чертовой Вселенной. На следующий же день мы покинули этот дикий пляж. Пока я закидывал в багажник наши вещи, Джил отстранено ходила по линии прибоя, позволяя волнам набегать на свои босые ноги. Когда я уже собирался пойти за ней, сестра сама дошла до меня и требовательно протянула руку. - Дай мне монету, Квентин. Очевидно, на моем лице отразилась такая смесь удивления и непонимания, что девушка, не скрывая раздражения, закатила глаза и принялась объяснять мне о странном, но трогательном обычае. Вопреки всему, в карманах моих было пусто (блять), поэтому пришлось лезть в бардачок (блять), а потом и в сам багажник (блять). Там, на самом дне, под кучей непонятной херни, завалялись две центовые монетки. Отдав найденное довольной Джил, тут убежавшей кидать их, я залез в машину. Возможно, я не самый лучший старший брат. Возможно, я действительно конченный мудак. Я разорву весь этот ебаный мир, но привезу Джил к океану еще раз.