Пустота. Как будто чем-то сильно приложили по голове в тот момент, когда открылась дверь кабинета русского языка и литературы. Мозг словно плавится под чьим-то натиском, и ты стоишь, как статуя, ничего не соображая. Не сдвинешься и на миллиметр. Стоишь и смотришь вперёд, не моргая. Задыхаясь. Нет, этого не может быть. Это не по-настоящему. Девочка, ты, скорее всего, обозналась. Это не может быть
он.
Он сейчас совершенно в другом городе живёт своей жизнью, наслаждается, как это пыталась делать она сама. Девочка, которая беспощадно травилась
им несколько лет подряд.
— Ты так и будешь стоять в дверях? Может, займёшь уже своё место и я наконец начну урок? — боже, замолчи. Грубоватый голос, но
твой голос такой же хрипловатый как и раньше. Она, конечно же, помнит. Ведь как можно забыть голос, в который была готова вслушиваться постоянно, ни капли себя не жалея.
Девчачьи щёки покрываются румянцем и, не сказав ни слова в ответ молодому человеку, она медленно проходит в класс, аккуратно закрывая за собой дверь, стараясь спокойно дышать и наконец дойти до чёртовой парты. Казалось бы, что в этом сложного, ведь вот она! Прямо перед учительским столом. Теперь, кажется, прямо напротив
его стола. Только руку протяни.
В классе тишина, а в её ушах слышатся отголоски громко бьющегося сердца.
Ты же не слышишь этот сильный стук? Потому что это тишина нарушается с каждым разом, когда она снова кидает свой взгляд на тебя. Лучше исчезни, иначе она сойдёт с ума.
— Итак, здравствуйте, — выходя в самый центр, к зелёной доске, проговаривает молодой человек, оглядывая класс, наполненный учениками.
Все поднимаются со своих мест, как это принято — здороваться с учителем.
«А с учителем ли?».
Лишь она одна продолжает сидеть и нервно листать учебник по литературе за десятый класс. Пытается найти ту тему, на которой они остановились. Или повторить домашнее задание. Или умереть прямо сейчас, что тоже не мало вероятно.
Все уже давно сидят, но, скорее всего, он смог приметить, что какая-то девица не встала со всеми. Ничего страшного, с кем не бывает. Она сделает это в следующий раз. А разве следующий раз будет?
Вопрос не остаётся без ответа.
— Меня зовут Коломиец Иван Владимирович, — нет-нет-нет. Это сон? — И теперь я буду вашим учителем по литературе, — заткнись! — Так вышло, что ваша старушка-учительница больше не может преподавать два урока, но русский язык как был её предметом, так и остался. Поэтому встречаться мы с вами будем всего три дня в неделю. Есть вопросы?
«Их очень много, но я буду молчать».
Бледнокожая девица с чёрными, как уголь, волосами тянет руку, присаживаясь на коленки, (совсем не так, как положено сидеть воспитанной ученице на занятии), и спрашивает:
— А можно я буду называть вас просто Ваней? Вы ведь так молоды.
— Я бы не против, но только не в стенах этой школы. Нет, всё-таки мы не перейдём даже на «ты». Тема закрыта?
— Видимо да, Иван, — якобы с грустью проговаривает эта девушка, но не перестаёт улыбаться новому учителю. А Лиза не перестаёт листать учебник.
Как он оказался здесь? Почему именно сейчас и так внезапно? Совсем не предупредив. Ворвался, не спросив разрешения. Так же, как ушёл из её жизни тогда, когда она нуждалась в нём. Правда, тогда в нём нуждались многие. А сейчас? Нуждается ли в нём она? Боль от утраты, что засела у неё внутри, вроде как развеялась, но что же теперь случилось, когда распахнулась дверь их общего класса, когда она снова увидела его тёмные длинноватые волосы, которые всегда падали ему на лицо? Не специально, но снова посмотрела в его тёмно-карие добрые глаза, это от него не укрылось, и всё, что он сделал — это подмигнул ей. Она может поклясться жизнью, он никогда ей не подмигивал. Она может поклясться всем, что у неё есть, он её не помнит. Совсем. Не удивительно. Сколько лет прошло? Она изменилась. Повзрослела и теперь она стала такой, какой он бы наконец смог её заметить. Заметить как девушку. Но разве сейчас ей это надо? Сейчас, когда всё наладилось. Нет, конечно нет.
Осознавать то, что теперь ей придётся так часто с ним видеться было сложно. Её тело находилось в классе, а душа была непонятно где. В голову лезли всякие воспоминания, связанные с учителем. Ваня, уйди...
Весь урок Лиза чиркала что-то в тетрадке, а ещё списывала с доски известные фамилии, записывала отдельные термины. У него был несуразный, кривоватый, почти не разборчивый почерк. Он был такой же, каким она его запомнила, господи...
А когда прозвенел звонок, то Лиза просто сбежала. Она не стала прощаться с ним, не стала проверять лист с изменениями на завтра, что весел на первом этаже в холле, она убежала из школы прямиком домой.
***
В своей комнате Лизе стало легче.
После душа она буквально заползла в свою комнату и улеглась на кровать, слушая любимые композиции Бетховена, наслаждаясь одиночеством и покоем. О новом учителе она попыталась забыть, но он всё же временами врезался в мысли девушки, заглушая музыку, намертво цепляясь. Елизавету это выводило из себя. Потому что она убедилась ещё больше года назад, что для неё этого человека больше не существует. Убедилась, правда не так сильно. А что теперь ей так боязно — она не понимала.
— Милая, ты в порядке? — без стука в чужую комнату вошла женщина с тёмно-рыжими волосами и встала возле белоснежного комода, проводя по нему пальцем, оценивая, насколько он пыльный.
— Да, мама, — не поднимая головы, пялясь в потолок, ответила Лиза.
— Если всё в порядке, то занимайся уроками.
— Да, мама, — повторила дочь, как на автомате. Уроки делать не хотелось.
Мать покинула светлую спальню, а Лиза почти сразу уснула.
***
Прошло пару дней. Всё было абсолютно обычно: девушка выполняла все домашние задания, не пропускала уроки, приходила без опозданий на другие уроки. Только в этот раз она заставила себя не идти на литературу. Ей было страшно. Страшно, что он снова её не узнает. Страшно, что он её уже узнал. Парадокс.
Она разместилась на широкой лестнице, шмякнулась на более менее чистую ступень, кинув возле себя сумку, достала свой плеер с наушниками и стала слушать музыку. Спокойную, как она сама. Умиротворённую.
Иван заметил её, когда спускался по лестнице, направляясь в учительскую за классным журналом десятого класса. А эта девушка просто сидела посреди лестницы, не сильно покачивая головой. Белоснежные, а может, и вовсе пепельные волосы рассыпались по плечам, такие прямые и послушные. Школьная форма идеально сидела, только юбка слегка задралась.
Заинтересовавшись, он подошёл чуть ближе, а потом и вовсе встал напротив неё. У неё были закрыты глаза, ресницы чуть подрагивали, а у щёк сквозь пряди торчали чёрные проводки. Только сейчас он расслышал классическую музыку, которая, судя по звукам, слишком громко била в уши девушки. Хотелось её разглядеть, но тут девчонка раскрыла свои глаза. Большущие. Зелёные. И испуганно посмотрела на преподавателя, выдирая наушники и запихивая их вместе с плеером в глубь сумки. Подняться не было сил. На мгновенье показалось, что она сейчас потеряет сознание. Забоялась, что Ваня отведёт её к директору, что ли?
— Прогуливаешь?
— Не слышала, что прозвенел звонок, — сипло ответила она, убирая светлую прядь за ухо.
— Звонок был минут семь назад. Какой у тебя сейчас урок?
— Литература, — не подумав, выпалила она и сильно закусила нижнюю губу из-за своей тупости.
— А, да, точно, я тебя припоминаю, — ничего ты не припоминаешь, Ваня...
— Вставай, — он галантно подал ей свою руку, и она впервые за долгое время коснулась его кожи. Рука была такой тёплой, словно могла согреть всю её полностью. Но холодно не было.
Они шли вместе за дурацким журналом, потому что он сам предложил, она даже не ответила, просто поплелась за ним, как за магнитом.
— Я, кстати, учился в этой школе, — зачем-то начал Иван Владимирович, поворачиваясь к ней своим красивым лицом с чёткими чертами.
«Я знаю, Ваня».
Но девушка промолчала, заменив ответ кивком.
— Ты неразговорчивая. Как зовут-то тебя? Я пока не всех запомнил по именам.
— Лиза, — тихо сказала девушка и остановилась.
— Как? Я не расслышал, прости. Тихо говоришь.
— Я на урок пойду, мне ещё материал повторить надо, — проговорила Лиза и быстро зашагала прочь.
Но на урок так и не пришла.
