Утра

Утра никогда ничего не значили для Данте. Мерзкие лучи солнца, бьющие в глаза, пусть и небольшая, но головная боль от похмелья, затёкшие конечности. Его бурные ночи с алкоголем, сексом и битвами прерывались частью дня, которую он вообще предпочёл бы игнорировать. Ночные удовольствия, впрочем, были сомнительные, да и битвами это нельзя было не назвать - так, обычные драки. Ему казалось иногда, что всё в этом городе измельчало, в том числе демоны. Может, они становились слабее. Может, он становился сильнее. Утра были... унылыми. Они были дремотным настроением, просыпающимся городом, мерзким пением птиц, ещё каких-то чудом не сдохнувших в этом небольшом филиале Ада на земле. Люди заполоняли улицу, начинались новости, шуршали газеты, раздавался топот многочисленных шагов. Данте хотелось сдохнуть, но вместо этого он утыкался лицом в подушку, желая никогда больше не покидать свой трейлер. С наступлением вечера, впрочем, это желание пропадало. Возможно, он был ночным хищником. Слишком привык он совершать вылазки в темноту, полную людских кошмаров и демонов, слишком привык ощущать запахи и эмоции, внюхиваясь в ночь. Кровь вскипала, луна в небе будоражила, заставляя искать очередных приключений, дабы скоротать ещё одну безумную охоту. Данте не привык к утрам. Это утро, впрочем, было совершенно иным. Ленивое и спокойное, полное тишины. Это, наверное, даже не полноценное утро, оно лишь только превращалось в него, перетекая из ночи. Эта граница двух миров превращалась в тонкую полоску жёлтого цвета на горизонте, только знаменуя начало нового дня. Воздух не был липким и душным, полным желания уткнуться лицом в кровать и поспать подольше. Это утро пахло ароматом льда и мяты, исходящим от светловолосой макушки, и Данте по-хищнически заинтересованно облизывался, оскаливался, приподнимая верхнюю губу, пробуя воздух на вкус. На языке горчило, а Вергилий улыбался тонко - так, как умел только один он. И вот так, лёжа рядом с братом, чьи прохладные пальцы легко накрывали его ладонь, почти незаметно поглаживая, Данте хотелось... тишины. Спокойствия. Ощутить, что он не один в этом чокнутом мире, и его безумная цветастая круговерть остановилась хотя бы на мгновение. Вергилий клал ладони на его грудь, прижимаясь светлой кожей ближе, и Данте прикрывал глаза, тихо выдыхая. Так было хорошо, так было... правильно. Ведь он был целым и неделимым, а мироздание смыкалось на близнеце - единственном верном существе во всём этом грёбаном мире. Данте любил азарт битвы. Данте любил кровь - быстро бегущую, льющуюся рекой, капающую из ран, запекающуюся коркой на лице и одежде, свою-чужую-любую. Он любил вес оружия в своей руке и не думать о том, что будет завтра. Он привык к гипертрофированным запахам и звукам Лимбо, бьющим по органам чувств словно барабаны. Привык к безумной яркости этого сумасшедшего мирка, но не привык к тишине. Данте ненавидел моменты затишья, не зная, что может ожидать его в них. Он ненавидел тишину, больно давящую на уши. Ненавидел само понятие спокойствия, неприятно сковывающее ощущения. Ненавидел - и спокойно засыпал в тишине, не разъединяя объятий со своим близнецом. Потому что только такие утра для него что-то значили.