Противоположности

Первой его ударила Алёна — он не хотел отвечать, но — перехватил её руку, получил удар коленом в живот, заломал за спину. Отпустил — испуганно замерев, забыв про ноющий пресс — как раз вчера была тренировка, так что досталось ему вдвойне. Алёна смотрела на него так, словно сейчас расплачется. Замершая, ставшая разом ниже ростом (выглядело непривычно до истеричного, потому что обычно они были идентичны в этом), осевшая на диван. Последний раз она плакала при нём тогда, на балконе, когда он укрывал её пиджаком, а она выдавала замуж сестру, помня, что отец дал благословление. Рая нет. Разбит, сломлен, разрушен, живёт где-то за пределами квартиры, в которой слишком сильно пахнет чужими людьми.

Ну ты и кобель, Антон. От кого слышу?

Алёна тянет к нему руки, и по её лицу текут слёзы. Он не может сдержать комка в горле. Поцелуи горчат и ни черта не лечат, не могут они ничего исцелить, врут все книги, врут, но Алёна закусывает губы и прижимается к нему, скользит пальцами по его щекам, не позволяет подняться с дивана. Блаженная теснота в которой они ещё вместе. Он не падает с дивана, потому что она вжимается в его спинку, от слёз щиплет кожу. Алёна невнятно просит не уходить. Антон молится — ей. Она стирает с его губы кровь, приносит перекись, словно всегда этим занималась, шутит про курсы для волонтёрства в приюте — и правда, всегда таким занималась — и снова плачет, на миг прислонив к его плечу голову. Цепная реакция не заставляет себя ждать. Он целует её волосы, зарывается, спутывает, втайне надеясь, что также спутаются и они сами: друг в друге, не разрываясь, безотрывно. Друг с другом — тепло и по-настоящему. Они плачут до самого утра, до предательского звонка будильника, после которого Алёна вырывается всё же из его рук и привычно смывает усталость холодной водой. Антон встречает её у двери и не выпускает. Справятся и без них. В спальню он вносит её на руках