☐ ☑ ☒
— Тебе нужно решить, Антон, — твердо сказал Валик, — либо ты едешь в город, тогда мы поможем тебе добраться до станции, либо остаешься с нами, тогда мы все идем дальше, а то… — А то как бы вино не скисло и шашлычки не протухли, — перебил его Ойлик. Возвращаться домой не хотелось, стоило только представить себе обратную дорогу, потом поездку, город, и что дальше? Дома даже соседа нет — уехал к родственникам на праздники, а вернуться и сидеть одному никакого желания не было. Но не станет ли он обузой Косте и его друзьям, как уже стал сегодня утром компании Калинина? — У меня ни палатки, ни спальника нет, — промямлил Антон. — Тоже мне проблема, — фыркнул Леха, — разместимся! Главное, чтобы у тебя ни трещины, ни перелома не было. — Это станет ясно уже к вечеру, — сказал Валик. — Если отек не спадет и боль не уменьшится, то завтра утром придется возвращаться, чтобы не было осложнений. — Нет у меня никакого перелома, — хмуро бросил Антон, — но и вам всем лишних хлопот я тоже не хочу добавлять. — Если хочешь сейчас вернуться в город, — вдруг произнес Костя, — я поеду с тобой. Антон вскинул на него глаза, и Костя в очередной раз рухнул в эти черные омуты. — Не хочу портить тебе отдых, — тихо ответил Антон. — Ты совсем идиот?! — возмутился Костя. — Не все такие отморозки, как Калинин и ко, чтобы бросить своего в беде! Остальная компания поддержала его разноголосым согласным гулом. — Причем тут Серега? Его здесь и не было, а ребят я понимаю. — Да что ты! Понятливый какой нашелся, — у Кости от возмущения и гнева на придурков, бросивших Антона одного, искры из глаз сыпались и кулаки непроизвольно сжимались, так и хотелось пойти и навалять им по первое число. — Так что ты решил? — спокойно осведомился Валик. — Пойдешь с нами? — Если я не буду вам в тягость, — выдавил Антон, чувствуя себя страшно неудобно, но и расставаться с Костей тоже почему-то не хотелось, тот уже, наверное, пророс в каждую его клеточку. За все время так и не удалось выкинуть его ни из головы, ни из сердца. Да, Костя сказал, что поедет с ним в город, если Антон захочет вернуться, но так кардинально менять его планы Антону не хотелось. Но Костя все уже решил сам: — Поднимайся, насиделся уже. Он помог ему встать, подставив шею, которую Антон обхватил; с другой стороны его поддержал Валик, сказавший: — Ты, главное, на ногу не опирайся, держись за нас, потихонечку дойдем. — Держись за Валика, — Костя отпустил Антона, наклонился, подобрал сидушку — пенопопу, на которой сидел Антон, и засунул ее в рюкзак. Теперь перед ними встала проблема дороги: Антон не мог идти посередине, так как между выезженными колеями находился неровный земляной вал, заросший травой, а идти втроем по одной колее не позволяла ее ширина. — Вот черт! — выругался Костя. — Может, мне лучше вернуться? — предложил Антон. — Ага, — согласился Костя, — иди. — Вот что, — заговорил Рома, — Костя, давай снимай-ка рюкзак, придется тебе одному его вести. Рюкзак Антона уже подхватил Валик. Костя расстегнул ремни на груди, и Роман помог ему стащить рюкзак с плеч. Костя обхватил Антона за пояс, прижимая боком к себе, Антон в свою очередь схватился за Костю сначала одной рукой, но вскоре и другой. В итоге он фактически обнял Костю, но все равно прыгать на одной ноге было неудобно, зато ощущение сильного, крепкого тела Кости под руками, его чуть влажная от пота на спине футболка, сам факт того, что это Костя, он рядом и помогает ему, вызывали совсем другие эмоции.☐ ☑ ☒
Костя особо не заморачивался — тащил Антона максимально быстро, потому что с вцепившимся в него Антоном стало жарко не по погоде. Антон только и успевал прыгать, очень хотелось опереться на больную ногу, но по соседней колее шел Валик и присматривал, чтобы он ее не травмировал. Под уклон идти стало сложней — все время создавалось впечатление, что они сейчас покатятся вниз кубарем. Но и это преодолели. В лесу стало еще сложней: какой-никакой проселок свернул в сторону и идти пришлось по протоптанной тропе, недостаточно широкой даже для двоих. К тому же и место, к которому они добирались, оказалось занято… бывшей компанией Антона. Они не подходили совсем близко — увидели их через промежутки между деревьями — хотя хотелось: и Костя, и Роман почему-то просто рвались пообщаться с ними поближе, но Валик остановил. Стоянку решили выбрать в стороне, по берегу к новому месту было не пройти — лес подступал к самой воде, да и берег был обрывистый. — Не самое удачное местечко, — буркнул Роман, сбрасывая рюкзаки, — вроде и берег низкий, зато все равно к воде нормально не подойдешь — топкий, — пояснил он специально для Кости с Антоном. — Мы тут отдыхали пару раз — норм. — Зато отсюда к роднику удобней добираться, — вставил Валик. — Это да, — согласился Роман. — Ну что, мы с Ойликом займемся шашлыком, а вы палатками? — предложил Макс. Костя посадил Антона на рулон со спальником: — Отдыхай, я сейчас разложу нашу палатку, помогу ребятам, и будем обедать. Воды хочешь? — У меня есть, — с улыбкой глядя на него, ответил Антон и показал начатую бутылку с водой, вытащенную из своего рюкзака. — Лакки с мамой? — Да, — Костя занялся палаткой, продолжая болтать: — Он мне в этом году потрепал нервы — у него гон начался, то есть сначала жор. Ну он и трескал! Метелил все подряд, а потом началось дрочилово, — он покачал головой. — Что? — Антону показалось, что он ослышался. — Что-что… Лакки целыми днями свой перец трепал, — хмыкнул Костя. — Дрочит, дрочит, а потом пальцы нюхает и мне в лицо сует, на, мол, понюхай тоже, как замечательно пахнет. — Фу! — Антон рассмеялся. Валик, устанавливавший палатку неподалеку, тоже смеялся. Костя кивнул на него: — Если б не Валик, то не знаю, что бы я с ним и делал. Антон перевел заинтересованный взгляд на Валика. Тот пожал плечами: — А что я? Я ему самку нашел, случили их, да и все дела. Костя постелил поперек палатки каремат, потом сверху кинет спальник, и будет нормально, главное — спины защищены, под голову можно что-то из вещей свернуть, а ноги и так не замерзнут. — Ну что, как ты? — присел он перед Антоном. — Хорошо, — Антон улыбнулся, и Костя заставил себя отвести взгляд от ямочки на щеке. — Может, перекусим слегка? У меня пирожки есть. — Можно, — Костя посмотрел на остальных: палатки уже стояли, костер полыхал вовсю, но до готовых шашлыков было ой как далеко. Антон вытащил пакет с пирожками, Костя прикрыл глаза от удовольствия: — Ммм… какой запах. — Вот эти с мясом, а эти с яблоками. Костя мгновенно проглотил пирожок с мясом: — Вкуснятина! Когда успел?.. — Вчера вечером. Отнеси ребятам, тоже, наверное, проголодались. — Наверное, — было заметно, что пирожками Косте делиться совсем не хочется, да деваться некуда. Антон, похоже, догадался, так как засмеялся и пихнул ему в руки пакет: — Неси, не жадничай. На полянке были только Валик и Макс с Ойликом, занимающиеся шашлыками, Роман с Лехой где-то уже бродили по лесу, выискивая дополнительно дрова для костра — периодически слышался звук топорика. Притащили они не только дровишки, но и кусок ствола поваленного дерева, который можно было использовать вместо лавочки, не слишком удобной, но все же. Они положили бревно возле костра, и Костя помог Антону туда перебраться. Парни отведали пирожков и теперь смотрели на Антона как на Моисея, накормившего манной небесной израильтян, бежавших из Египта и голодавших в пустыне. Косте это не понравилось, очень. Антон, чтобы не сидеть без дела, резал овощи; в золе запекалась завернутая в фольгу картошка, а шашлыки пахли так одуряюще, что если бы не пирожки, желудок бы съел сам себя. Обед плавно перешел в ужин: вкуснейший шашлычок под вино ушел весь. Ойлик бренькал на гитаре, что-то мурлыча без слов. Нога почти не болела. И Костя рядом, выжженный на сетчатке и сердце — не вырвать, не вытравить ничем, да и не хочется, наоборот, можно помечтать, представить ненадолго, что они вместе. Идиллия.☐ ☑ ☒
По палаткам расползлись далеко за полночь. Костя довел Антона, но тот не полез внутрь — замялся, поглядывая в сторону. — Чего ты? — Костя аж зубами скрипнул, настроение катастрофически падало вниз: неужели Антон не хочет ночевать с ним в одной палатке? — Отлить бы, — пробормотал Антон. Черт! Точно! Сами не раз в лес отлучались, а об Антоне никто и не подумал. — Прости, — смущенно промямлил Костя. — Пойдем отведу, но ты мог бы и раньше сказать, что тут такого-то? Ничего такого, все парни, все свои, но именно перед Костей и неудобно выглядеть слабым. Бедный, несчастный Антон, кто б помог сводить на горшок?! Ага, как раз так и можно привлечь внимание понравившегося парня, ну да! В палатке Костя положил развернутый спальник так, чтобы с одной стороны — Антоновой — естественно, можно было краем укрыться, сам он и в спортивном костюме не замерзнет, а если совсем холодно станет, то пододенет свитер. Он устроил Антона, набросил на него край спальника и лег рядом. Казалось бы, от выпитого вина должно клонить в сон, но почему-то вместо расслабления он все больше ощущал напряжение, так и витавшее в воздухе. Костя задумчиво смотрел на маленький фонарик, подвешенный к крючку в крыше палатки и светивший тускло-желтым светом, можно было протянуть руку и выключить совсем, но тогда они остались бы в палатке вдвоем. То есть они и так тут были вдвоем, но… Костя и сам не знал, чего хочет и о чем говорить: просто пожелать спокойной ночи или высказать накопившиеся за три месяца претензии? Антон лежал в каких-то пятнадцати-двадцати сантиметрах от него, но Костя чувствовал тепло его тела, или, может, это у него жар начался? Еще и затошнило. Да что такое, неужели у него поднимается температура? Да с какого фига вообще?! Он взял руку Антона и ладонью приложил к своему лбу, не замечая, что Антон изумленно распахнул глаза и приоткрыл рот. — Есть температура? — Что? — Антон приподнялся на локте и теперь пялился на него в полном недоумении. Костя недовольно искривил губы. — Спрашиваю, у меня поднялась температура? — А должна? — Антон все так же удивленно смотрел на него, не отнимая руки ото лба. — Не знаю, — раздраженно буркнул Костя, — потому и спрашиваю! Антон сглотнул, перевернул ладонь, прижимая ее тыльной стороной, и через пару секунд с неохотой убрал: — Нормальная у тебя температура. — Почему ты нас бросил? — после некоторого неловкого молчания заговорил Костя. — Бросил?! — у Антона от возмущения дыхание сперло. — Да, бросил! — уперто подтвердил Костя. — Сказал, что любишь, и просто свалил. Наврал, получается! — Ты… да ты… — у Антона от обиды все слова растерялись. — Ты жестокий, Костя. — Чего это? — разозлился Костя. — Ты застал меня врасплох своим признанием, а потом сразу пошел на попятный — наплевал на нашу дружбу, на Лакки, просто сбежал. — А что я еще должен был сделать? — потерял терпение Антон. — Я предложил тебе встречаться, хотя бы попробовать, но ты отказался наотрез! Я не мог находиться рядом с тобой в качестве друга, мало ли, вдруг бы ты встретил какую-нибудь девчонку, привел ее в квартиру, как бы я на это все смотрел? — Но я не встретил никакой девчонки и никого не собирался приводить, а ты сразу отступился от меня, даже шанса себе не дал! Разве ты не должен был продолжать настаивать на своем? Ты же мужик! Что ты сразу сбежал?! — Боже, — пробормотал Антон, — что ж ты творишь? Ты сводишь меня с ума! Ты сам сказал, что тебе не нужны отношения с парнем, что ты даже пробовать не хочешь, а теперь заявляешь, что я должен был навязываться тебе! Как? Зажимать по углам? Писать любовные смски? И ты бы не размазал меня тонким слоем? Я тебя вообще не понимаю… Он повернулся спиной к Косте и закрыл глаза, на которые почему-то наворачивались слезы. Зачем Костя это делает? Устроил допрос. Чего он пытается добиться? Странные разговоры для натурала. — Я скучал по тебе, — едва слышно произнес Костя. Антон снова лег на спину и повернул в его сторону голову: — Я тоже. — Ты не должен был уходить вот так. — Я не мог остаться, иначе в какой-то момент просто… — Что? — Ничего, давай спать. — Нет уж, договаривай! — Ты… ты чего меня провоцируешь? — не выдержал Антон. — Чем это? — удивился Костя. — Отлично, просто отлично, — Антон пялился в темный полог палатки, с горечью понимая, что Костя — неизлечимая болезнь, но не как рак, а скорее что-то типа дебилизма. — Ты теперь с Калининым? — неожиданно даже для себя спросил Костя. — Ты — идиот?! — Антон повернулся на бок и уставился на Костин профиль: длинные загнутые ресницы, точеный нос, красивые губы — прекрасен и днем, и ночью. — Значит, нет? — Почему это тебя вообще волнует? Как будто тебе не все равно. — Конечно нет! — заверил Костя. — Ты достоин лучшего! — с пафосом добавил он. Антон закатил глаза. — Ты ж его толком и не знаешь. К тому же «лучшего» я могу еще десять лет ждать. И что-то я не пойму, ты что, уговариваешь меня уговаривать тебя встречаться со мной? — Ну ты и завернул, — хмыкнул Костя. — Сам-то понял, что сказал?☐ ☑ ☒
Антон оперся на локоть и склонился над Костей, внимательно изучая его лицо. Костя распахнул глаза и, как это всегда было с Антоном, рухнул в его черные омуты, что было особенно странно, учитывая, что он лежал на спине в палатке, а Антон нависал над ним, и тем не менее он падал и падал, в животе закрутило, словно пружина сжималась, как всегда бывает, когда падаешь с высоты. — Я хочу тебе отсосать, — внезапно заявил Антон. Костя сглотнул, глядя на него во все глаза: — Что? У него уже слуховые галлюцинации начались. Нет, минет, это всегда здорово, а уж в исполнении Антона… Костя любил минет, да кто не любит-то?! Но девчонки, с которыми он встречался, не очень стремились побаловать его: Леська еще так-сяк, под настроение, а Юлька так вообще только через гандон, брезгливая, видите ли! С другой стороны, а откуда у Антона взялся опыт в этом деле? Антон тихо-тихо положил руку Косте на грудь и медленно повел ее вниз по плоскому животу, еще ниже, миновал резинку спортивных штанов, пошел дальше, пока пальцы не наткнулись на заветное, чувствуя, как под ними стремительно твердеет и увеличивается. Костя задышал чаще и тяжелее, прикрыл глаза от удовольствия, но собрал волю в кулак и отпихнул Антонову руку. — Не надо. — Я хочу. — Блядь, Антон! Я мылся сегодня утром, то есть вчера уже, не думаю, что тебе будет приятно брать в рот… — Ладно, — как-то до обидного быстро согласился Антон. — Отложим на потом, да? — Да. — То есть ты согласен со мной попробовать и не станешь шарахаться? — Да. Нет. — Что? — Я согласен попробовать и не буду шарахаться. — Серьезно? И ты сейчас не стебешься? — Серьезно. — Почему? — Антон не просто так интересовался, почему вдруг Костя согласился, ему это жизненно необходимо было знать. — Не знаю. — Бля… — Антон упал на спину. — Может, поэтому, — Костя лег на бок, оказываясь вплотную к Антону, склонился над ним и прижался губами к его губам, целуя влажно и горячо. Антон от такого подарка отказываться не собирался, мгновенно забираясь языком ему в рот. Как же с Костей сладко целоваться! Возбуждение накатывало огромной волной, вымывая все мысли из головы. Костя навалился на него, потираясь мгновенно образовавшимся стояком, погладил большим пальцем бровь, скользнул рукой в волосы. Антон растекался под его телом, руками, поцелуями, но хотелось большего. — Стой, ну подожди ты, — выдавил он, упираясь Косте руками в грудь. — Ну что еще? — тот сел, с трудом удерживая себя в рамках — хотелось к чертям содрать одежду, хотелось голую кожу под пальцами, хотелось… — Если не минет, то можно по-другому, — намекнул раскрасневшийся Антон. Костя озадаченно уставился на него: — У меня нет с собой резинок, как-то не подумал, что могут пригодиться. Антон закатил глаза: — Я имел в виду, что мы могли бы подрочить друг другу. И выключи уже этот фонарик. Костя потянулся, выключил свет, пусть неяркий, но мало ли кому придет в голову выйти отлить и он заметит непонятные тени на стенках их палатки. Лег назад уже в полной темноте, на ощупь находя протянутую в его сторону руку Антона. Антон притянул к себе, жадно оглаживая по плечам, спине. В темноте каждое прикосновение стало острей, чувствительней. Целовать начал так голодно и жадно, будто это последнее, что предстояло ему сделать в этой жизни. То ли вино, затуманившее мозги, было тому причиной, то ли долгое отсутствие нормального секса, то ли все-таки то, что это Антон, но Косте крышу рвало от возбуждения, желания, от такого вот страстного Антона, который хочет его, любит его. Любит же? Сам говорил. Антон рукой скользнул в штаны к Косте, сжал твердый, истекающий смазкой ствол, и от такого возбужденного, на грани Кости, его самого прошило возбуждение. Он уже не понимал, где он, что с ним. Неужели он вот так может прикасаться к Косте? С трудом удержавшись, чтобы не застонать, он провел рукой вверх, сдавил пальцами головку, Костя зашипел, напрягаясь, и в ответ положил свою руку на пах Антона, сжал через штаны твердое, большое, не свое. Так странно, необычно и так воспламеняюще. Ну реально, кровь закипела в венах. Но так и не решился прикоснуться напрямую — ощупывал, сжимал пальцы через ткань, чувствуя, как Антон подает бедрами вверх, слыша его тяжелое дыхание, ощущая безумно приятные движения его руки на собственном члене. Оргазм был таким ярким, что под веками побелело, словно солнце взошло посреди ночи.