Выйдешь за меня?

      Идея приходит в голову Дайки совершенно спонтанно. Раньше он никогда не думал о подобном, да и сейчас его вполне устраивает текущее положение тел дел. Но мысль не выходит из головы, он все время представляет счастливое лицо Кагами, его дурацкую широкую улыбку и светящиеся радостью карминовые глаза.       Окончательное решение он принимает, когда Тайга под утро возвращается домой и сразу без сил падает на кровать, насквозь пропахший дымом, опасностью. А потом с восторгом рассказывает, что спасенная им женщина оказалась японкой и обещала приготовить ему настоящий кацудон, пока сам Дайки в порыве нежности целует красные от недожогов руки. По сути, понимает Дайки, жизнь — штука очень хрупкая. Особенно когда один каждый день имеет дело с невменяемыми ублюдками, а второй — с беспощадной страшной стихией.       Им обоим почти по тридцать лет, десять из которых они живут вместе. Даже кольцо у Аомине есть — купил два года назад просто так, чтоб было. Ничто им не мешает пожениться, потому что в бесстыдной Америке можно все. И еще они любят друг друга.       Все остальное время он раздумывает о том, как бы лучше об этом сообщить самому Кагами. Просто, как бы между делом, оборонить во время совместного ужина? Нет. Мулат хочет, чтобы событие отпечаталось в памяти, не сгорело в огне времени и не потерялось среди других.       Первую и самую банальную идею он отметает сразу: Кагами сожрет гамбургер вместе с подсунутым ловкой смуглой рукой кольцом и не заметит. Вторая, почти такая же банальная, навеяна романтическим фильмом, который они посмотрели в воскресенье. Только подкинуть кольцо в большой стакан с колой (бокалов у них в принципе не водится) — идея сама по себе не очень, а если учесть еще и то, что Тайга пристрастился пить исключительно из трубочки, то в мусор провальных идей она отправляется так же быстро, как и первая.       В конце концов в следующий совместный выходной Дайки тащит сонного рыжего на прогулку.  — Мы не возьмем мяч? — недоуменно спрашивает Кагами. — Нет, он нам не пригодится.  — Ладно, — соглашается он, хотя поиграть очень хотелось.        Через пятнадцать минут непривычной прогулки Кагами обзаводится еще одной бутылочкой колы, а Дайки все еще подбирает подходящий момент. Который вроде бы наступает: они одни, рядом красивый пруд, а на небе раскинулся яркий закат, который играет в волосах Тайги.        Аомине, как главный герой тех самых романтических фильмов, становится на одно колено и уже тянется за бархатной коробочкой в кармане, как Кагами заливается громким смехом, чуть ли не хрюкая, но самое ужасное то, что остатки теплой колы теперь капают с волос Дайки, некрасивыми темными пятнами оседая на его светлых кроссовках. Он спешно делает вид, будто завязывает шнурки, только потом поднимается на ноги, грозя испепелить Кагами взглядом. — Какого хрена? — рычит он, стряхивая воду с волос. — Прости, мне вдруг подумалось, что ты собрался сделать мне предложение, — примирительно отзывается Кагами и запускает руку во влажные волосы избранника, мягко целуя в губы.  — Вот еще, — чуть менее сердито бурчит Дайки и тянет его за собой: кажется, он придумал, как Тайге лучше всего попросить прощения, потому что светить намечающимся стояком всю обратную дорогу совсем не хочется.         Потом Аомине натыкается на женский форум и пролистывает все от и до, только нужного все равно не находит. Все пишут, что предложение лучше всего делать в самый значимый для обоих влюбленных день. Но тот самый матч прошел аж двенадцать лет назад, а машину времени все еще не изобрели. «Хотя, — думает Дайки, — тогда этот рыжий только раздражал».        Спустя еще час Аомине серьезно подумывает о том, чтобы оторвать баскетбольное кольцо и запустить им в Кагами. Желательно, прямо в голову. Может, тогда до рыжего дойдут призрачные намеки.       Вместо этого мулат решает сделать последнюю попытку, а уж потом отрывать многострадальные кольца.        Во вторник он заканчивает намного раньше Кагами, который даже в выходные возвращается не раньше полуночи. Если не на ночном дежурстве, разумеется.        Дайки делает все так, как надо, строго по инструкции одного парня, невеста которого была, если верить словам жениха, просто счастлива. Даже рисует корявенькое сердечко на записке, прежде чем прикрепить ее на холодильник.        В ванной висит такая же; не забыл и про само кольцо, которое лежит на тумбочке рядом с кроватью. Да, это беспроигрышный вариант. И Аомине с нетерпением ждет возвращения Тайги домой в своем укрытии.        Но даже здесь Дайки терпит фиаско. Кагами просто напросто не замечает ее. Проходит мимо нее раз, второй, открывает холодильник, а бумажка с надписью «загляни в ванную» продолжает одиноко светить сердечком. У записки в ванной подобная участь. Но мулат не сдается. На следующий день он покупает яркие клейкие бумажки в отделе для школьников, которые обожала Момои, и пишет свое послание уже на них. Такое невозможно не заметить, даже если ты — Тайга со зрением минус 3.       Аомине с волнением ждет того самого момента. Кагами готовит ужин и точно заметит ее. Так и есть! Тайга подходит к холодильнику и внимательно читает текст. У Аомине замирает сердце, и мужчина с жадностью следит за любовником. И чуть ли не стонет от разочарования, когда тот, дочитав, срывает записку и, не глядя, кидает в мусорку. Этого Дайки уже не выдерживает.  — Да ты охренел? — набрасывается он на парня, хватая ничего не понимающего Тайгу за ворот футболки.  — Что такое?  — Что такое?! — у Аомине дергается глаз от негодования, — Ты заебал! Выйдешь за меня или нет? — Что? — Кагами растеряно хлопает ресницами, а Дайки едва сдерживается, чтобы ему не врезать. — Выйдешь, бля, за меня или нет, идиота кусок?  — Ты серьезно?  Дайки все же бьет рыжего, несильно, но ощутимо. — Да, мать твою! Абсолютно!  — Дайки…  Вот, именно ради этого момента стоило подсуетиться, прочитать кипу журналов и пролистать десяток страниц в Интернете. Ради неуверенной, но самой счастливой улыбки, ради очаровательных лучей-морщинок возле сияющих радостью глаз. Сердце самого Аомине сладко бьется в груди, отзываясь на неподдельный восторг любимого человека. — О боже, просто скажи «да»! — Да, — послушно повторяет Кагами в самые губы, прежде чем накрыть их своими.