***
«Старший детектив департамента полиции Кримсон Сити Себастьян Кастелланос перестал подавать признаки жизни и был выведен из системы STEM. По тем же причинам из STEM’а был выведен и младший детектив Джозеф Ода. Назвать причину этих смертей «Мебиус» не может. Официальной причиной указана остановка сердца…» Скупой текст отчета не мог сказать, по сути, ничего. Да и кому, в действительности, есть дело до простых людей? Джозеф и Себастьян уже не узнают о том, что часть их памяти закрепилась в STEM’е. Они стали частью обезображенной бесчисленной «армии», постоянно вдыхающей запах крови, разложения и смерти. С «Агонией» наперевес Кастелланос остался здесь, чтобы просто бесцельно бродить, изредка вскидываясь и настораживаясь при звуке шорохов. Джозеф, запасшийся некоторым оружием, которое нужно было лишь для его последней битвы, вскоре был ликвидирован окончательно, даже как воспоминание. Однако любая информация в STEM’е оставляет свой отпечаток, тем более такая веская в этой реальности вещь, как воспоминание.Часть 1
31 декабря 2015 г. в 00:15
Своеобразное подобие жизни в этом «мире», явно сильно отличающемся от привычного городка, уже перестало удивлять Себастьяна Кастелланоса. Все те неожиданности (чаще всего неприятные) уже успели стать привычными, а приятных поворотов и вовсе на горизонте не наблюдалось.
Пересекая коридор за коридором в полуразрушенной больнице, детектив ожидал обнаружить что угодно, но только не своего напарника. Джозеф Ода лежал в ванне, наполненной какой-то жидкостью, отдаленно напоминающей формалин, и был без сознания. Будто зная, что делает, Себастьян нажал на какой-то рычаг и ванна опрокинулась таким образом, что «формалин» тут же вытек, а Джозеф упал на пол. Подняв Оду, старший детектив хотел было предпринимать последующие шаги, дабы «оживлять» напарника, но тот очнулся сам, откашлявшись. Выглядел он, навскидку, нормально. Но был обеспокоен своим состоянием.
Дальнейший путь в кошмаре Себастьян продолжал по крайней мере не один. И то, что его спутником был не кто-то, а именно Джозеф Ода – его напарник – успокаивало больше всего. Джозеф был неплохой подмогой в разных ситуациях. Но произошел момент, вновь разлучивший детектива и с Джозефом, и с Кидман, которую довелось повстречать позже. И вновь настали минуты и часы одиночества. Но именно одиночество не могло напугать Себастьяна, ведь, по сути, одиночество и стало его частым спутником. И даже если с ним и находился кто-то рядом, то в душе это самое одиночество все равно продолжало жить. Никто не мог знать, о чем думал детектив, что его беспокоило. Все переживания и боль жили в нем постоянно. Себастьян не позволял чувствам вырываться наружу. Иногда казалось, будто это не закончится.
И продолжая прорываться к неизвестному через полчища врагов, Себастьян вскоре нашел спокойное пристанище. Но Кастелланос чувствовал, что что-то здесь было не так. Как будто какая-то невидимая волна, исходящая от неизвестного объекта, звала, влекла мужчину к себе.
Прежде чем идти куда-то, Себастьян решил передохнуть, прислонившись спиной к холодной каменной стене. В каком-никаком спокойствии он проверил магазины пистолета и дробовика, перезарядил, посчитал сколько осталось болтов у «Агонии» и в целости ли она. Теперь осталось только немного успокоиться после недавней перестрелки. Однако успокоиться удавалось плохо. Ощущение той самой «волны» не давало покоя. Она словно врезалась в мозг.
Поднявшись с пола, детектив обошел небольшую комнату, затем вышел из нее и направился по коридору мимо многих дверей. Но у одной пришлось остановиться. Здесь странные импульсы отражались сильнее. Кастелланос медленно открыл дверь. Где-то в голове раздался резкий щелчок и на несколько секунд зрение помутилось. Как только взгляд удалось сфокусировать, перед Кастелланосом предстало то, что он не видел прежде. Он увидел Джозефа. Но это был скорее не сам Джозеф, а полупрозрачная его копия. Эта копия сидела у стены, как и Себастьян несколько минут назад. Джозеф писал что-то в своем блокноте, а затем встал и направился к выходу из комнаты, однако, как только полупрозрачная копия достигла двери, она словно растворилась. Тихо выругавшись от непонимания, Себастьян все же подошел туда, где только что была та копия.
Кастелланос не знал и знать не мог, но эта самая полупрозрачная копия Джозефа – не что иное как паттерн его памяти. То есть Себастьян видел то, что делал здесь Джозеф некоторое время назад. Не зная об этом, детектив все же подумал, что если хочет найти напарника, то стоит следовать за подобной его копией.
Но дальше ни паттернов, ни самого Джозефа он не видел. Истина открылась лишь позже. И не в самом приятном свете.
Свет фонаря освещал длинный коридор и дальше, когда Себастьян проверял помещения на наличие патронов, болтов и прочего. Иногда что-то все же находилось. От «интересного» занятия детектива отвлек звук шагов позади и странный смех, словно бы истерический, но такой, будто тот, кто его издавал, пытался его скрыть. Кастелланосу показалось, что тот голос даже произнес его имя. Держа пистолет на изготовке, мужчина пинком открыл дверь. Коридор снаружи был пуст. Понимая, что это уж слишком подозрительно, но вполне очевидно, Кстелланос не спеша двинулся дальше. За одной из дверей раздался шепот, отдающийся от каменных стен и звучащий громче, чем должен был, учитывая, что дверь была приоткрыта. Но теперь детектив понял, что голос принадлежал его напарнику – Джозефу Оде. Это несколько подкупило Себастьяна и сбавило его подозрительность.
Открытая почти сразу дверь стала чем-то вроде ящика Пандоры. Первое, что услышал детектив – выстрел… раздавшийся мимо. Кинув взгляд в глубь комнаты, которая была заметно больше, Себастьян заметил стоящего перед ним напарника. Только с ним было что-то не так. Словно какая-то непонятная зараза поразила его лицо. Такое уже было некоторое время назад, однако тогда эту проблему просто не вышло поднять. Но больше пугал не вид Оды, а его лицо, выражающее откровенную ненависть, а также… насмешку?
Видимо, сознание Джозефа, уже затухающее, если не угасшее еще совсем, позволило ему все же сделать предупредительный выстрел, говорящий «Обрати на меня внимание, я не пустая угроза». В какой-то степени подобное действие могло быть опрометчивым. Кастелланос мог не растеряться, а начать стрелять в ответ. Но он все же отвлекся.
Пуля, пущенная вторым выстрелом, достигла цели, попала в ногу детективу, от чего тот, сначала попытавшись устоять, все же упал на одно колено.
- Джозеф… Что, мать твою, ты делаешь? Опусти пистолет! – буквально прорычал детектив.
Ода – вернее то, чем он был сейчас – отреагировал лишь безумным, захлебывающимся коротким смехом и буквально кинулся на своего напарника, заваливая его на спину. Себастьян, будучи раненным, еще мог сопротивляться, посему попытался скинуть парня с себя, но тот вцепился довольно крепко. Понимая, что другого выхода нет, Кастелланос стал отбиваться. Он не старался жалеть напарника, потому что инстинкт самосохранения говорил громче остальных чувств. Видимо понимая, что подобные атаки – дохлый номер, Джозеф схватился за лежащий рядом с ним топор и его рукояткой оглушил Себастьяна.
Первое, что почувствовал Себастьян, очнувшись, невыносимую боль. Болела не только голова; жуткая боль по всему телу не давала покоя. Когда затуманенный взгляд сфокусировался, Кастелланос смог увидеть, что происходило. Возле него сидел никто иной как Джозеф. Лицо его было вплотную прислонено к телу мужчины, и Себ с ужасом и недоверием обнаружил, что Джозеф, говоря простыми словами, ел его заживо. Зубы существа, уже не бывшего прежним Одой, впивались вновь и вновь с отвратительными звуками в податливую мягкую плоть. При всем этом, пока детектив был в отключке, Ода лишил его рук и ног, дабы исключить попытки побега. Но какой там был побег, когда, казалось, сознание покидало Себастьяна вовсе.
- Ода, черт возьми…
Слова дались просто нечеловеческим трудом. Боль все сильнее поглощала тело детектива, угрожая убить болевым шоком. Издав болезненный стон, Себастьян просто закрыл глаза, прощаясь с жизнью. Но прежде он обнаружил, что в комнате был Ода. Себастьян списал это сперва на болевой шок и полумертвое состояние, принял это за галлюцинацию. Однако сдерживаемый, но полный обреченности и даже какого-то осуждения, крик развеял подобные сомнения.
Теперь Кастелланос мог бы понять, что жизни его лишил вовсе не его напарник. Тот Джозеф Ода, которого он видел перед собой, был воссозданным в системе STEM «испорченным» воспоминанием настоящего Оды, который был невольным наблюдателем происходящего ранее.