Ночной гость и Дневной гость.

Как бы клан ни искал, Ночной не был нигде обнаружен целых два дня. Все это время Зен не находил себе места, сам пускался на его поиски, но результат оставался нулевым. Однако Рикуо подозревал, что где-то дед все же Йору видел, просто ничего не говорил. А тут еще так не вовремя мальчика начала греть любовь к брату. И, кажется, тот тоже ловил себя на этой мысли. Но клану Нура ничего не мешало готовиться к праздникам. Аотабо принес откуда-то ель больше своего роста, и ее поставили рядом с главным входом. Украшение красавицы было поручено Юки-онне и Гозумару. Последний был специально послан Гьюки обратно в главный дом, чтобы у извечной парочки было меньше шансов нашкодить еще раз. Красивые, редкие и старинные украшения доставали маленькие помощники Цурары. Гозу постоянно огрызался на Снежинку, наводил на елке свой порядок, что выглядело довольно неплохо. К концу третьего дня мальчик уже чувствовал себя совсем неважно. То ли Йору совершенно забыл, что им нужно быть как можно ближе друг к другу, то ли делал это нарочно. Рикуо ушел спать рано и хотел бы провести еще одну ночь с Зеном, да тот поспешил с Куротабо искать Йору. Стоило мальчику коснуться головой подушки, как он тут же вырубился. Снился ему какой-то сумбур. Свадьба Гьюки и Мезу, причем кукловод был почему-то девушкой. Да такой красивой, что дух захватывало! Потом ему снился Рёутанеко, который предлагал ему выпить какую-то мутную темную жидкость. А затем плачущая сакура и Ночной. Он говорил о Тамадзуки, и что неплохо было бы попросить у него саке. Поэтому Дневной спал плохо, все ворочался, но отчего-то не мог проснуться. Хотел, да не мог. Так наступило утро, и яркий солнечный лучик зимнего солнца игриво коснулся закрытых глаз мальчишки. - Эй, смотри... Кто это? - взволнованный женский красивый голос. Рикуо с трудом понял, что это уже не сон, но глаза открывать не собирался и все пытался определить обладательницу голоса. - Странно... Был Третий, а теперь человек... - еще один голос. Мальчик резко открыл глаза, поняв, что не может узнать говоривших. И оказался просто задушен собственным смущением: перед ним сидели две абсолютно голые девушки бакэнэко, с большой грудью, красивые, с пышными распущенными волосами. И такими пушистыми ушками… - Где... Где я?! - стараясь отвести взгляд от обнаженных тел мальчик. И как не вовремя он их увидел - теперь от утреннего стояка так просто не избавишься! - В лав-отеле, конечно же! - возмущенно сказала одна из кошек, рыженькая, с забавными полосочками на лице. - А вот где Рикуо-сама?! - Погоди минутку, - задумалась вторая, с коричневыми волосами и темно-коричневыми пятнышками на животе, осторожно трогая подругу за плечо. - Я слышала, что Третий еще не полностью екай, и днем он принимает облик человека... - Ну да! - воскликнул Рикуо, садясь и стараясь прикрыться одеялом. - Я и есть Рикуо-сама! Не мог же я встать и уйти, не разбудив вас... «Только Зену не говори» - прозвучал голос Ночного у него в голове. И Рикуо ошеломленно замер. Так, он засыпал дома, проснулся он в лав-отеле с кошками, которые говорят, что засыпали с Третьим. Нет, он что, вернулся?! «Походу, да, - усмехнулся Ночной. - Кстати, они мне обещали утренний сюрприз, так что не подведи!» - Утренний сюрприз? - мальчик даже не заметил, как произнес это вслух. - Это точно Третий! - радостно хлопнула в ладоши одна, а затем обе захихикали. - Как же мы можем отпустить вас без этого? Вчера вы были таким горячим, - и рыжая принялась стягивать с него одеяло. - Да, нам очень понравилось! - замурлыкала вторая, развязывая его нижнее кимоно. О нет, нет! Рикуо почувствовал панику, но стоило только коснуться руками этой теплой груди, как здравомыслие отключалось. Приятное мурлыканье кошечек разлилось по комнате, совершенно не позволяя Рикуо разумно оценить ситуацию. Кажется, ночной в этой ситуации всегда ведет себя сдержанней. Когда через час он вышел-таки из здания, то мигом был обнаружен Санбагарасу. Ну, так даже лучше. А в доме его исчезновение уже заметили, паника была похлеще, когда Ночной не вернулся в первый день. Первым делом Рикуо поспешил к матери: дедушка ведь не мог ее просто поддержать, нужно было подлить масла в ее материнскую тревогу. Анекдот, где обнаружен был Третий, мигом разлетелся по дому, затмевая собой то событие, что командир у них опять один. - Лав-отель, значит? – первым встретил его Зен, стило Дневному покинуть комнату матери. Строгий взгляд заставил мальчика затрястись. Боже, да от него сейчас и мокрого места не оставят! – И ничего более? - Н-н-ну… - нет, а Рикуо тут вообще каким боком?! Он спал! Если только утро… Ох утро, это же точно его вина! - Э… Нет, более ничего… - А, ну это еще ладно! – вдруг заулыбался Зен, ероша каштановые волосы мальчика. И не было в этом ни капли затаенной обиды, ни грамма злости. Вот тут Рикуо потерял дар речи. Так и стоял и смотрел на своего названного любовника, у которого волосы при свете солнца очень красиво переливались. И улыбка такая красивая, и в алых глазах что-то затаенное… страх? Нет, что-то слабее, но и ужаснее… Беспокойство. Да, он, конечно, за него беспокоился, когда не обнаружил с утра в доме. Ведь если уйдет Ночной – это еще куда ни шло, он себя в обиду не даст, а вот он – простой мальчик... У Рикуо на глаза навернулись слезы, и он поспешно опустил взгляд в пол. Все же, он беспомощен в одиночку без своей екайской сущности. - Ты… совсем не злишься? – осторожно спросил Рикуо, уняв все свои странные мысли и ощущения. Зен снова улыбался, как-то мудро. Вздохнул, он обнял Рикуо за плечи и повел его явно в свою комнату. И Рикуо только сейчас заметил, какие у Зена могут быть сильные руки, и как это приятно, когда тебя вот так прижимают к себе, беря ситуацию полностью в свои руки. Быть ведомым так приятно? Мальчик поднял глаза на брата в очередной раз, чтобы понять, что у него на уме, но вновь задохнулся – теперь его взгляд привлекали плавные изгибы линий лица, шеи и виднеющиеся выступающие ключицы. Рикуо судорожно сглотнул, чувствуя знакомую тяжесть внизу живота. Да что это с ним такое?! Нет, он должен держать себя в руках. - Я совсем не злюсь, Рикуо, - произнес Зен, уже в комнате порывисто целуя мальчика. Рикуо был сам настолько же удивлен, насколько и Ночной. Нет, кончено, крики внутреннего голоса было унять куда сложнее, ведь они мешали наслаждаться таким жарким трепетным поцелуем с братом! «Поганец, да как ты мог?! Меня нет, так ты к нему полез?! Ну, я с тобой как-нибудь разберусь! С вами обоими!» - Сам виноват… - пробубнил Рикуо, позволяя Зену снять с себя кимоно. - Чего? – удивился птиц. - А, нет, это я не тебе! – мигом занервничал мальчик. – Но все же, Зен… Почему ты не злишься? - Ну, ходить в лав-отели это вполне нормально… Да и что, я лучше них что ли?! Лучше меня никого на свете нет! – гордо сложил руки на груди Зен. Рикуо ощутил острое желание немедленно оказаться в объятиях этого потрясающего мужчины. Голым. И чтобы было горячо-горячо, чтобы чувствовать его прикосновения в самых интимных местах, чтобы дрожать от сжигающих изнутри ощущений… И все в доме Нура вернулась на круги своя. Дневной уходил в школу, пока Зен отсыпался, Цурара с завистью смотрела за ним в школе, ведь опять ему требовалась охрана. У Каны явно кто-то был, но Рикуо даже не хотелось выяснять, кто этот парень. Возможно, с ним у нее будет счастье. А возможно и нет… Под оглушительные вопли прошло Рождество. В этот раз Рикуо решился пригласить Бюро Паранормальных Явлений в полном составе. На самом деле, он их пригласил еще в сочельник, чтобы дольше запомнить этот замечательный праздник. Но если Дневной преследовал лишь свои романтические и дружеские цели, то Ночной – совсем другое дело. Услышав, что на западе принято целовать под омелой, и найдя эти злополучные венки, Третий развесил их по всему дому, чаще всего в неожиданных местах. Заодно рассказал Цураре, что если поцеловаться под омелой, то пара никогда не разойдется. Цурара – это как радио, и скоро весь клан так и трещал об этом; кто с ужасом, кто с восторгом. Так на эту удочку попались все, кто только мог. Цурара попала первой. Но нет, далеко не с Рикуо. Разместив друзей Третьего в комнатах, снежная девочка спешила к господину, который шел на ночную прогулку, как столкнулась с Гозумару. - Смотри, куда прешь! – мигом разозлился манипулятор, хватаясь за катану. Юки-онна уже приготовилась охладить пыл екая, как его взгляд наткнулся на что-то зеленое у потолка. Омела! Заметив ее испуганный взгляд, Гозумару мигом покраснел, отвернулся, но не ушел. Это Цурару насторожило, но то ли слова Третьего не давали ей уйти, то ли у Гозумару, не говорящего гадости, был приятный вид, так или иначе… - Если ты кому-нибудь расскажешь, Гозу! – пригрозила Юки-онна, обдавая губы манипулятора на удивление горячим дыханием. И не давала его рукам сползти куда пониже. - А ты в постели такая же пылкая, как при поцелуях, а, Снежинка? – ехидничал Гозу до того момента, пока его руки не начали холодеть. – Ладно, понял, больше шутить не буду… Счастливого рождества, - и юноша очень нежно, но краснея, поцеловал прядь черных волос девушки. Юки-онна удушающе покраснела, и парочка синхронно разбежалась. Один – счастливый, другая – в недоумении. В этот же момент в другой части дома Гьюки, приехавший исключительно по настояния Нурарихена, шел и разговаривал с Мезумару. Его всегда привлекал в подопечном детский непосредственный характер, а еще чувство соперничество с Гозумару. Свою жизнь без этих двоих он уже не представлял, но без преемника было несколько тише на горе, что даже удивляло. Кукловод что-то восхищенно рассказывал, когда взгляд старшего екая натолкнулся на венок с омелой. - Что это? – удивленно спросил он, тыкая неизвестный, но красивый предмет. – Простое украшение? - Нет, нет, Гьюки-сама, - махнул слишком длинным рукавом Мезу. – Это этот мальчишка шалит. Развесил их везде по дому, и сказал, что пары, которые поцелуются под омелой в канун Рождества и в Рождество никогда не расстанутся! - Никогда не расстанутся, говоришь? – задумчиво протянул мужчина. Мезу закивал и тут же восторженно принялся пересказывать услышанную лично от Ночного легенду. Гьюки часто обдумывает свои решения, но в этот раз… Удивленный вздох, теплые губки, тонкие пальцы, стискивающие ткань кимоно, неумелые движения языка, но такие отчаянные и поэтому приятные… - А неплохая идея, эта омела, - отметил Гьюки, как ни в чем не бывало уходя дальше по коридору. А раскрасневшийся Мезу, удушенный собственным смущением, бросился за ним. Но просить объяснений или вернуть череп он так и не решился. Дневной, даже не знавший о существовании такого рода венков в своем жилище, утром Рождества, зевая, столкнулся с Зеном. Екай уже успел насладиться прелестями поцелуев под всеми венками с Ночным и ночью, когда поцелуи смело могли перейти в нечто более взрослое, а вот Рикуо этого еще опробовать не успел. Внезапный поцелуй мальчика несколько удивил, он даже отпрыгнул и воровато огляделся. - Зен… ты чего это?! - Омела, - нежно улыбнулся птиц, снова прижимая к себе мальчика и целуя куда настойчивее. Ближайшей комнатой в этот раз оказалась кладовка. Но не у всех все было так хорошо. Кана, верившая в этот обычай, целоваться с Киёцугу отказалась и сбежала. Мальчик остался стоять один под венком, да так разозлился, что сорвал его и зашвырнул в неизвестном самому направлении. Как так, его, президента школы – отвергли! Венок попал к маленьким они, и те, в пылу недовольства, порвали его на кусочки. Так не повезло и Симе с Юки-онной, ведь снежная женщина ни за чтобы не согласилась целовать с человеком. Господин – дело другое. Да и Маки, которой на каждом углу попадались эти венки и эти екаи, устала уже отбиваться от пошлых намеков. Совсем по-другому выглядел офицер клана Нура – славный Куротабо. Он как бы и хотел в эту легенду не верить, он как бы и хотел вести себя взрослее, он как бы и хотел, чтобы его никто не видел, но… Любовь не спрячешь под темной мантией. Как ни старался славный екай, но его ненаглядная Нацуми Тори никак не шла к нему навстречу под омелу. А ведь именно по этой причине Куротабо везде опаздывал: лелеял надежду. Но и Нацуми все пыталась проделать тот же трюк. Однако она боялась других екаев, ведь их так много в клане Нура. Вакана, которая всегда была простой во взглядах на жизнь, однажды перевесила венок поближе к комнатам гостей. И вот рано утром в Рождество, Тори, решившая выйти и посмотреть на рассвет, в одеяле, растрепанная, ужасно милая, встретила своего принца. Поцелуй под омелой не заставил себя долго ждать. В новогоднюю ночь Рикуо с Зеном и Бюро Паронормального отправились смотреть фейерверки. Правда, наедине остаться екаям так и не удалось, ведь Киёцугу никак не мог отпустить Ночного Рикуо хоть на два метра дальше от себя. Но все равно было весело. *** Девять месяцев все жили спокойно. Рикуо перешел в следующий класс старшей школы. О его кузене все благополучно забыли, будто его и не было. Хотя его и так не было. Отношения с Зеном были лучше некуда, и мальчик возвращался домой едва ли не на крыльях любви. Такой гармонии внутри себя он давно не чувствовал. Ночной же смог переманить на свою сторону небольшую группу екаев в городе. Сами по себе они были слабы, зато разведчики из них оказались первоклассными. Снежинка все больше времени проводила с Гозу, так что о господине почти забыла в любовном смысле. Наступил Август. Был первый день праздника Обон, и все екаи были радостны и взволнованы. Завтра Третий готовился повести парад по ночным улицам Токио, все были в легком волнении. - Зен, пошли гулять? - Ночной Рикуо с озорно блестящими глазами забежал в комнату брата. Птиц как раз переодевался, поэтому предложение было встречено в штыки еще с порога. - Тебя стучаться не учили? - недовольно заворчал екай. - Я никуда не хочу. Завтра все равно поведешь парад, так что посиди ночь дома. А лучше выспись! С ног валишься от усталости. - Ты обещал пойти за мной хоть на край света, брат! - Рикуо сел на пол, жадно наблюдая за переодеванием. Изгибы любимого прекрасного тела, шуршание прекрасной ткани… Зен недовольно глянул на него. Отказать счастливому Ночному было проблематично, но возможно. И теперь птица мучали сомнения. - Почему я? – изогнул он одну бровь. Рикуо всегда поражала удивительно-живая мимика брата. - Потому что я тебя люблю, - улыбнулся Третий. Зен усмехнулся, завязывая оби. - Ладно, ты же от меня не отстанешь. Зайдем к Рёутанеко? - Он нас уже ждет! - заулыбался Третий, подошел к Зену и погладил его по щеке. - Тем более что сейчас Обон, на улицах красиво, - и припал к теплым губам птица. Зен ответил ему, крепко прижимая к себе. Руки заскользили по спине, пальцы взъерошили короткие волосы, дыхание сбилось. Горячие, пылкие, неудержимые, страстные – Зен и Рикуо. - Мы пойдем? - неуверенно спросил мальчик. Теплый, игривый взгляд. Зен погладил любимого по ягодицам. - Думаю, лучше все же пойти. Дома мы всегда побыть сумеем, - усмехнулся Зен и первым вышел из комнаты. Рикуо бросился за ним, довольно улыбаясь теплому вечернему ветерку. - Ты завтра со мной? - спрашивал Третий, когда они вышли за ворота дома. Зен неопределенно повел плечами, смотря в густеющие сумраки. Они всегда вызывали в его голове странные образы и ассоциации. - А я тебе там нужен? – птиц взглянул на любимого долгим взглядом. Он давно уже не напоминал ему о том, что умрет гораздо раньше, чем кто-либо из его парада. Наверное, потому что любовь – большая цель и радость в жизнь, чем просто верность своему брату. - Зен, что за глупые вопросы ты задаешь?! - недовольно нахмурился Рикуо, убирая руки в рукава кимоно. - Ты часть моего парада! Очень важная часть! Так что не задавай... - Тогда зачем ты вообще спросил? - усмехнулся Зен. Да, зачем быть грустным, когда можно быть радостным и счастливым. Рикуо замолчал, обиженно и резко сложил руки на груди. - Ну, вдруг ты не хочешь идти, или у тебя какие-то важные дела, - пробурчал он. Зен строго на него глянул и уже открыл рот для последующих возражений, но от дальнейшей перепалки их отвлек детский плач. Навстречу им шла женщина в белом и пыталась успокоить малыша на своих руках. Рикуо она показалась смутно знакомой, но Третий лишь помнил, что она была юрей. И чего приведению понадобилось в их доме? - Простите, вы кого-то ищете? - неуверенно спросил Зен незнакомку; ему она точно не нравилась, а птиц хорошо доверял своему шестому чувству. Женщина вскинула голову, осмотрела екаев и остановила свой взгляд на Третьем. Рикуо сглотнул, увидев ее суровые золотистые глаза, а память все отказывалась вспоминать незнакомку. - А такие речи заливал! Что, скажешь, не знакомы?! - почти сразу с крика начала юрей. - Я вас первый раз вижу, дамочка, - кивнул Рикуо, стараясь выдержать уверенность в голосе. А где же он мог ее видеть? Она не одна из клана, но могла быть в Бакэнэкоя. Ребенок снова заплакал, да сильнее прежнего, и женщина незамедлительно сунула его в руки Рикуо, сморщившись от омерзения. - Забери его! Он все плачет и плачет! Два дня от роду, а уже мне нервы вымотал! Не хочу его больше видеть! Знать о нем ничего не хочу! - Но это ваш ребенок! - возмутился Зен, так же ошалело смотря на непутевую мать, как и Третий. Рикуо тем времен присмотрелся к чаду, что на его руках утихло, и еще раз нервно сглотнул и тут же вспомнил юрей – Оки Котани. И от этого становилось только хуже. - Это его сын! - возмущенно сказала женщина. - Мне дети не нужны, а если они не нужны и тебе, то можешь его в кусты выкинуть! - Погоди! Ему же нужен не только отец, но и мать! Как его зовут вообще?! - нервничал Рикуо, весь трясясь. Да, когда он перед Рождеством загулял, то остался на одну ночь у нее и... Но к детям он все равно не готов! Это же другой уровень, это не его обязанности! - Да как хочешь назови. А девок у тебя в доме полно, воспитают! - и юрей быстро растворилась в воздухе. Рикуо чуть ребенка не уронил от таких слов. Вот это он попал с выбором мамочки... А что... что сказать клану и Зену? Третий боязливо повернулся к любимому и мгновенно покрылся холодным потом. Тот смотрел на него с нескрываемой злобой, нет, ненавистью и презрением. - Сын, значит? - холодно спросил птиц, забирая ребенка из рук Рикуо. Осторожно, нежно, улыбаясь малышу. - Зен, я все объясню! Такого вообще не должно было случиться! - затараторил екай, в панике придумывая себе оправдания. А зачем? Главное его оправдание – на руках у любимого. - Я у нее просто переночевал, я был пьян и... - А он миленький, - нежно улыбнулся Зен, казалось, совсем не слушая объяснений неверного. Рикуо осторожно взглянул из-за плеча брата на ребенка повнимательней. Короткие золотистые волосы, большие светло-карие глаза, и маленькие черточки под глазами, как у деда. Ребенок любопытно смотрел на взрослых, а потом протянул ручку и крохотными пальчиками схватил Рикуо за палец. И тут же счастливо прикрыл глаза. - Я тоже был таким мелким? - отчего-то шепотом спросил Рикуо, восторженно наблюдая за сыном. От трогательного сжимания маленьких пальчиков чаще билось сердце, а губы растягивала умиленная улыбка. Зен рассмеялся. - Нет, ты сразу появился круглым идиотом! Нам нужно вернуться... - Ты что! - схватил его за плечи Рикуо. - Меня же Юки-онна возненавидит! А старик и вовсе издевками изведет! А ты о Дневном-то подумал?! - Раньше нужно было думать, - холодно отрезал Зен. Рикуо был уверен, что не держи он ребенка, то без рукоприкладства не обошлось бы. - Как его назовем? - уже добродушнее спросил он, разглядывая кроху с каким-то удовлетворением. Малыш птицу очень нравился, да и как такое светловолосое чудо могло не понравиться? Рикуо с минуту стоял, открыв рот, судорожно пытаясь хоть что-то вообразить. - Не знаю... Я о таких глупостях никогда не задумывался, - признался Третий. А какой из него отец? Он и сам-то еще ребенок! Очень неспокойный ребенок. Но чадо смотрело на него большими карими глазами, да так открыто и наивно, что отцовская любовь к этому чуду постепенно разгоралась внутри. - Рихито. - Чего? – не сразу понял Зен. Третий улыбнулся. - Его зовут Рихито, - спокойно объяснил Рикуо и забрал ребенка к себе на руки. Зен очень беспокоился, что тот его уронит, он вроде все шло хорошо. - Зен, а может, скажем, что это наш с тобой ребенок? – не сделал и пол шага в сторону дома Рикуо. - И как он появился на свет тогда, расскажи мне!!! - закричал разъяренный от такого бреда птиц. Ребенок тут же заплакал, что заставило Зена смягчиться. - Ладно! Была, не была. Но ты будешь меня защищать! - не унимался Рикуо. Хотя с чего Цураре злиться? Но ведь дед в красках рассказывал, как ревновала Сецура! Зен смерил его еще более злым взглядом и пошел обратно в дом. Рикуо с жалостью подумал, что парад придётся все же отложить до лучших времен, и поспешил за братом, трогательно прижимая к себе кроху.