Килька в томатном соусе

14.02.16 Алексей       Утро воскресенья началось рано. И вовсе не потому, что меня разбудил Цезарь, а потому, что шило в заднице по имени Сергей, живущее на пару этажей ниже, решило устроить своему брутальному лосю сюрприз. — Лекс, ты с псом гулять идешь? Сделай доброе дело, купи цветы по дороге, а? — с места в карьер рванул Серега. — Очень надо. — Чего? Я цветы отродясь не покупал и покупать не собираюсь! — сонно отбрехивался я, одеваясь. Цезарь прыгал вокруг и отчаянно мешался. — Так это же не тебе, а мне. — Отвали. Вот уж не думал, что ты, ехидна кубическая, будешь праздновать идиотский праздник влюбленных. — Леха, ты сдурел? — обиделся Серега. — Сегодня день сумасшедших! — По мне так это одно и то же, — зевнул я и поплелся в прихожую, не отрывая трубку от уха.       Данька заворочался на постели, обнял вместо меня подушку и счастливо заулыбался во сне. Эх, как мало нужно человеку для счастья. Не то, что некоторым неуемным личностям, звонящим друзьям в шесть утра. — Ты не понимаешь, — понизил тон Серега. Хлопнула дверь, щелкнул замок, зашуршала вода. Ага. В ванную сбежал. Шифровальщик хренов. — В прошлом году я Ромке на 8-е марта цветы подарил. Очень смешно получилось. — И? — Потом он мне отомстил и тоже подарил букет, да еще и со стихотворением собственного производства. — Ха-ха-ха, Атаман любовный стих сочинил? Это же пиздец!!! Ха-ха-ха! — Тсссс! Тише ты! Сегодня его черед быть моей женой, сечешь? Купи ирисов, это синенькие такие цветочки, из зеленой палки растут, штук пятьдесят. — На хуя тебе столько?! — бодро выкатился из квартиры к лифту я. Цезарь тянул за поводок и прибавлял газу. — Я ими на кухонном столе сердце выложу, а посередине кусок мяса положу. Ромка же мясоед, вот пусть его сам и готовит. С любовью. Жена он мне или не жена?! — Ха-ха-ха. Ржунимагу!       Лифт содрогнулся от моего смеха и пополз вниз, а я перестал сопротивляться и согласился. Ради подлянки Роману я был готов эти дурацкие цветы Сереге просто так отдать, без денег. Лишь бы морду офигевшую старинного недруга во всей красе разглядеть. Вряд ли мне это удастся, конечно, придется потом Серегу расспрашивать, но оно того стоило.       Я вышел на улицу с улыбкой на лице и тут же едва не навернулся: вчера шел дождь, ночью подморозило, а потому на тротуаре был сплошной лед. Новый дворник раньше семи работать даже не пытался, так что я подобрался, сконцентрировался, отпустил Цезаря с поводка и, как заправский конькобежец, поскользил в сторону круглосуточного цветочного магазина, мимо которого раньше частенько проходил в магазин за коньяком и килькой.       Звонок телефона застал меня возле ажурной решетки арки, что надежно отделяла наш пафосный двор от остального мира. «Атаман Вараксин» на дисплее заставило меня остановиться. Черт! Неужели Серега спалился? Обидно, блин. — Соловей, приветствую.       Голос Романа был нейтрален до безобразия, и я сразу вспомнил прошлое. Он всегда говорил со мной таким голосом, и это страшно бесило. Наверное, поэтому я всегда и нарывался. Меня или любили, или ненавидели, а он, словно беспристрастный судья или каменная статуя. Пока его из себя выведешь, сто раз вспотеешь. Как его Серега терпит? Я б убил. — И тебе не хворать, — настороженно сказал я. — Чего это ты с утра пораньше? — Увидел тебя на улице и решил позвонить, — ответил Роман.       На заднем фоне хлопнула дверь. Щелкнул замок. Полилась вода. Да он шифруется!!! Я чуть не заржал. Так-так-так-так. Очень интересно. — А зачем? Попросить о чем-то хочешь? — в лоб спросил я. Роман любил подходить к сути дела издалека, но со мной такие игры не прокатят. — Проси, я сегодня добрый, все сделаю. Даже сексом с тобой займусь, только если ты снизу будешь, конечно. — Леха, я тебя ненавижу, — все так же бесстрастно сказал Роман. Вот ведь непрошибаемый тип! — Почему ты все время нарываешься? — Ты об этом со мной хотел поговорить? В шесть утра в воскресенье? — подначил его я. Он вздохнул еще тяжелее, и я понял, что если хочу узнать, чего он звонил, то надо сбавить обороты. — Ладно, ладно, забудь. Чего хотел-то? — Серж вчера мне все уши прожужжал насчет того, что сегодня день сумасшедших. Смех смехом, но это его персональный праздник, и я должен его поздравить. — Не понял? — перестал улыбаться я. — Серега не сумасшедший! — Конечно, нет, — лучистое тепло в голосе Романа пробрало меня до печенок. Офигеть. Вот уж не думал, что он способен на такое! — Но некоторое время назад он был на грани, да и сейчас иногда отжигает не по-детски. Редко, но метко. — Расскажешь? — Сам с ним на эту тему разговаривай, — ожидаемо слился Роман. — Я просто хочу сказать, что если Серж попросит тебя сделать для него что-то, не отказывайся. Сделай. Лучше вместе с ним. Тогда я буду за него спокоен. — Странная просьба в шесть… — начал я, но он меня перебил: — Я не поэтому тебе сейчас позвонил, просто ты, как всегда, сбил меня с мысли. Ты же с собакой гуляешь сейчас, да? — Да. — Дойди до цветочного киоска, купи одну белую розу и передай ее мне незаметно. Серж хоть и ворчит, что подарки и цветы не любит, но я же знаю, что он врет. — Подарки все любят, — хмыкнул я, — но вот насчет цветов не уверен. Серега — мужик, а не цветочная фея. — Мужик, — согласился Роман. — Но когда он смотрит на стоящие в вазе на кухне цветы, то превращается в счастливого ребенка. Я люблю его таким, но об этом с ним говорить невозможно, так что остается только доказывать мою любовь на деле. — Да ты романтик, атаман, — заржал я, скрывая неловкость и даже некоторое смущение. Нельзя так откровенничать с бывшими врагами по школе! Мало ли, что у них на уме. — Никогда бы не подумал. — Ну-ну, — насмешливо проворчал Роман. — Я на тебя через пару лет посмотрю. Твой Даниил моему Сержу не чета, на веревки раздербанит и шарфик из тебя себе на шею так быстро свяжет, что ахнуть не успеешь. Ангел из него, несмотря на внешность, аховый. — Да что ты в этом понимаешь! — завелся с полоборота я. — Побольше твоего. Он у тебя первый, не так ли? — Откуда знаешь? — Я все про всех знаю и скажу, что жить с мужиком вовсе не то же самое, что с женщиной. Я бы на твоем месте вожжи из рук не терял. Фиг потом отберешь. — Да пошел ты! Бесишь! Все-то ты знаешь, все умеешь, ненавижу! — разозлился я и отключился.       Я ворчал, злился, пыхтел… и думал. Цезарь жрал какую-то дрянь на газонах, дергая меня в разные стороны, но мне было не до него. Данька, конечно, ангел, но Ромка, чтоб его, был прав. Хрен бы он меня добился без стального штыря в хребте и канатов вместо нервов. Но я сильнее его, точно так же, как Роман сильнее Сержа, и Данька должен это помнить каждый божий день. Может, стоит принять во внимание опыт тех двоих, что живут вместе уже давно, и не наступать на грабли? Вожжи Даньке в руки я не дам. Ни за что!       Продавщица в магазине была на удивление бодра и весела. Ждала, наверное, толпу парней, у которых девицы и в самом деле день влюбленных отмечают. — Мне, пожалуйста, штук пятьдесят синих цветков, которые растут из зеленой палки. Забыл, как называются. Конфеты еще такие есть. — Ирисы? — заулыбалась продавщица. — Да, точно! Но это еще не все. — Да?       Я обшарил буйные заросли цветов за стеклом отдельной комнаты взглядом и растерялся. Черт, как тут всего много-то. Ага. Розы. Белые. Блин. Три вида! Охренеть. Я аж вспотел. Для Сереги мне хотелось выбрать самый красивый цветок. Интересно же, куда он его Ромке засунет! Не верил я в романтические бредни атамана. Почти не верил. Ну… — Мне вон из того ведра, крайнего левого на самом верху, самую красивую белую розу достаньте. Одну. Учтите: буду гонять вас до тех пор, пока не понравится, так что лучше сразу лучшую тащите. — Хорошо, — кивнула девица и отправилась выполнять поручение.       Я выгнал Цезаря на улицу, чтоб ненароком ничего из наставленных кругом подставок, горшков с живыми растениями и прочей разной дребедени не снес, и побрел разглядывать джунгли. Никогда в таких местах не бывал. Интересно. Продрался сквозь дебри к окну, чтобы посмотреть, чем развлекается на улице Цезарь, и увидел на широком подоконнике коллекцию кактусов. Ничего такого, но… — Вот вы где! — возникла у соседнего окна продавщица. — Кактусы любите? — Да не особо, — пожал плечами я. — Чего их любить? Зеленые, колючие, всегда одинаковые. — А вот и неправда. Видите вон тот, небольшой, круглый, светло-зеленый и на вид почти пушистый? С пупырышком темным сбоку? — Угу. — Через месяц он расцветет большим белым цветком. Как раз к 8-му марта. Купите сейчас, потом подарки делать не надо будет.       Я задумался. А что? Мысль! Подарю Даньке подарок с подвохом и с великим тайным смыслом. Сюрприз, опять же. Вдруг он ждет? Кто знает, что у моего хрупкого ангела на уме? Он же гей и почти девчонка. Влюбленный к тому же. Мне обидки вместо секса даром не нужны. — Беру, — решился я. — Вам оформить? Упаковать? — засуетилась девица. — Открытки нужны? — Открытки? — На день всех влюбленных принято дарить валентинки. Открытки маленькие, с сердечками. — А, ну да, — вспомнил я.       Жене я цветы через помощницу заказывал, так что все нужные прибамбасы всегда были на месте. Я в это дело не вникал. Ольге нравилось — и ладно. — Вы не переживайте, у нас разные есть. На всех ваших дам хватит. — Моих дам?! — Ну, вы же три разных подарка покупаете…       Наверное, я продавщицу своим хохотом напугал, но вида она не показала. Насупилась, быстро завернула все в бумагу, содрала кучу бабла и демонстративно принялась прыскать воду на темно-зеленые листья какой-то пальмы. Я ржал всю дорогу до дому, представляя «моих дам» в красках и лицах, Цезарь пытался играть упаковкой ирисов, так что мысль о том, как я цветы заказчикам передам, так и не подумала прийти мне в голову. Я вышел из лифта на четвертом этаже, витая в облаках, и тупо нажал на кнопку звонка нужной квартиры.       Из-за двери раздалось шлепанье ног. Потом возня. Голоса. Смех. Дверь открылась и явила мне двух ржущих мужиков, один из которых был полностью одет, а второй практически полностью раздет (узкие стильные труселя не в счет). — Это тебе, — сказал я, делая морду кирпичом, и вручил тонкий бумажный пакет элегантному качку. Что мне еще оставалось?!       Пацаны заржали еще громче. Цезарь разинул пасть, но я успел спасти ирисы (и даже упаковку) и бережно положил их на руки Сереге: — А это тебе. — Должен буду много денег, — сквозь смех выдавил он и свалил на кухню. — Сколько с нас? — спросил Ромка, разворачивая бумагу.       Придирчиво оглядел розу и только потом довольно заулыбался. Не, вы гляньте на него, а? Сукин сын! Ненавижу! Ну. Почти. Я бы на его месте розу еще и обнюхал, мало ли. — Сереге — бесплатно, а ты должен будешь, — ухмыльнулся я. — Много денег. — Соловей, — поморщился Роман. — Ты… — Арриведерчи, — помахал ему рукой я и свалил по лестнице наверх до дому.       Данька бессовестно дрых. Только он может спать, как сурок, до самого полудня. Уникальное существо! Я покормил Цезаря, распаковал кактус, поставил его на тумбочку у кровати и плюхнулся на постель с твердым намерением заняться с Данькой сексом. Он был таким мимимишным и теплым! А я замерз. Во всех смыслах этого слова. И хотел доказать самому себе, что у меня дела на любовном фронте еще лучше, чем у тех двоих, что читали мысли друг друга на расстоянии.       Обнял Даньку, облапал всего: ласково и очень медленно. Повернул на бок к себе спиной, зацеловал шею и беззащитные косточки позвоночника. Растянул пальцами так, как ему нравилось, поиграл с простатой, заставляя стонать и выгибаться. Вошел в него на всю длину, подминая под себя, покоряя, возбуждая и отдавая часть своего сердца. Он принимал меня всего, наслаждался и шептал глупости, которые я слушал скорее душой, чем ушами. Надолго нас не хватило, а потом Данька открыл глаза, увидел кактус и захлюпал от избытка чувств носом. — Я думал, ты мне ничего не подаришь, Лекс. Это же глупый праздник! — Зато ты не глупый, — развернул его к себе лицом я. Поцеловал в губы, потискал слегка, и он немедленно заулыбался. — У меня для тебя тоже есть подарок. — Хм, может, не надо? — насторожился я, но Данька вывернулся из моих рук ужом и поскакал куда-то вглубь квартиры.       Цезарь немедленно ринулся за ним. Я подумал пару секунд, отправился следом… и прямо в дверях спальни наткнулся на Даньку, торжественно несущего перед собой большущую жестяную банку с килькой в томатном соусе, на плоской крышке которой чем-то острым было коряво выбито сердце. Или задница? Я рассмеялся и так толком и не разобрался, потому что поставил банку рядом с кактусом и завалил своего романтически настроенного ангела в постель. — Спасибо, это отличный подарок! — Я знал, что ты заценишь, — засиял Данька. — Но есть его мы будем вместе. — Договорились.       Телефон брякнул вайберовской смской, я хотел проигнорировать, но что-то словно под руку толкнуло: взял, открыл и заржал на всю квартиру. — Блять, купидоном меня еще никто не называл. Вот и делай после этого добро людям! — Что там? — отобрал у меня телефон Данька.       Увидел выложенное ирисами сердце на кухонном столе. Кусок сырого мяса, пронзенный белой розой посередине. Надпись то ли мукой, то ли солью:

Прилетай, купидон, угощаем. Ангела не забудь

      Расхохотался, взял в руки банку с килькой и, почтительно-ехидно глядя мне в глаза, сказал: — Наш ответ Чемберлену, сэр!       День обещал быть долгим и крайне занимательным. 16.02.16