Варежки

Когда на улицах ляжет белый хрустящий снег, когда в воздухе запахнет хвоей и свежим имбирным печеньем, когда в домах взволнованно зашуршит мишура, а на ёлках засверкают разноцветные гирлянды, когда вечер раньше начнет опускаться на этот мир, и в таинственной темноте сумерек, через легкую, как тюль, завесу снегопада замерцают огни необъятного города – тогда начнется эта волшебная пора – снежный декабрь, который, несмотря на погоду, для многих является одним из самых теплых месяцев года – время предновогодних хлопот, легкого, даже приятного волнения, неожиданных сюрпризов и подарков – и безграничного счастья. В холодные декабрьские вечера так приятно идти по заснеженным улицам, заглядываться на витрины магазинов, сплошь уставленные подарками – начиная с крохотных упаковок и заканчивая весьма массивными коробками, завернутыми в блестящую бумагу – слышать, как скрипит под ногами снег, но лучше всего в эту холодную погоду чувствовать рядом тепло любимого человека, которое всегда согреет, несмотря на колючий мороз и порывистый, неспокойный зимний ветер… Альфред слегка коснулся ее руки – и тут же отдернул свою. - Ну и ледяные же у тебя руки, Анна, - попытался улыбнуться американец, но холод словно сковал все мышцы, и улыбка тут же слетела с его лица. – Хорошие варежки тебе бы не помешали. Девушка, шагавшая рядом с ним, в задумчивости остановилась, откинув светло-русую прядь волос с лица, и взглянула на свои руки – бледные и холодные, покрывшиеся трещинками – да, Джонс, пожалуй, прав, наверное, даже слишком холодные: сколько бы он не сжимал ее длинные и тонкие пальцы, сколько бы не пытался согреть их своим дыханием, закутать их, защитить от злобного мороза, сколько бы американец не говорил, что «героям никакой холод не помеха» (и в такие моменты даже у Анны на лице мелькала легкая улыбка) – все это было безрезультатно, руки Брагинской теплеть определенно не собирались, вызывая дикую досаду у Альфреда, уже не знавшего, как бы еще их согреть. - Может быть…. – свет фонаря упал на ее острое лицо: - Но не думаю, что они помогут. «Когда холод идет из души, его варежками не заглушишь» - мрачно закончила она про себя и, как ни в чем не бывало, зашагала дальше, чувствуя на себе любопытный взгляд ярко-голубых глаз Джонса. Он вздохнул и поспешил за Анной – за тоненькой фигуркой с копной светлых волос с запутавшимися в них снежинками, холодной и красивой, как те куклы в нарядных платьях на витринах магазинов. Альфред на какое-то мгновение о чем-то задумался, и на его лице проскочила озорная улыбка – совсем в контраст серьезному выражению лица Брагинской.

***

Отряхиваясь от снега, рассыпчатыми хлопьями падавшего с темно-синего неба, Брагинская, бесшумно скользя по просторной улице, спешила с этого бесконечного холода домой – в царство тепло и уюта, к уже украшенной ёлке, к горячему чаю и вкусному ужину, что так необходимы, наверное, каждому после тяжелого и утомительного рабочего дня. Погрузившись полностью в свои мысли и мечты, девушка быстрым шагом пересекла дорогу и не сразу услышала, как ее кто-то окликнул. А позади, прямо за ней бежал запыхавшийся Джонс – вечно радостный и живой: - Еле догнал тебя, - и далее посыпался град каких-то слов, которые Анна даже не пыталась различить в быстрой речи американца. Но, отдышавшись и успокоившись, он всучил ей что-то мягкое, красное и такое теплое: - Это тебе. Та, что поаккуратнее – ее вязала Мадлен*, а другую… ну, я пытался… - и вновь Альфред что-то защебетал о Мадлен, о подарках, о Рождестве и о многих других вещах… Брагинская почувствовала, что внутри нее впервые за столько лет разливается приятное тепло, медленно растекающееся по всему телу – и ее лицо осветила искренняя улыбка, которую так давно никто не видел. Джонс вновь коснулся ее рук – и в первый раз он почувствовал их тепло.