Убей брата своего

Зимняя ночь. Темный лес, напоминающий обитель мрака. Подозрительные шорохи на каждом шагу. Троп практически не разглядеть, если только не воспользоваться помощью фонарика. В общем… Всё, как и всегда. Всё, как должно быть. За исключением лишь еле слышных отголосков звериного рычания. Оно доносилось с самой середины. Прямо из сердца этого елового места. Углубляясь в эту чащу, следуя к этим непонятным звукам, не имеющим никакого отношения к такой прекрасной ночной тиши, можно было почувствовать запах разложения. Чем громче становились звериные возгласы, тем сильнее был ощутим этот смердящий гнилостный запах. Трупы животных? Нет. Ароматы, если их можно было так назвать, больше походили на медленное разложение трупа человека. И судя по тому, как едко им веяло отовсюду, умерших тут больше трех. Снова рычание… Оно наводит страх. Но что большее могло напугать, так это последующий насмешливый смех. Словно Дьявол смеется над кем-то. Вот и первый мертвец. Его голова лежит в нескольких сантиметрах от тела. Руки оторваны, а грудная клетка вскрыта. Сердце вырвано и крови море. Она повсюду. На кустах, на стволах деревьев, на земле. Снег из за этого приобрел алый окрас, но учитывая такую темноту, можно было подумать, что это обычная печная сажа. Хотя любой охотник отличит кровь от сажи. Багровое от черного. Но речь сейчас не о цветах. Резкий вопль животного раздался за кустами. Этот вопль был похож на крик человека, которого только что порезали на части. Что происходит? Послышался треск. Явно переломался ствол дерева и теперь, когда оно упало, открывая обзор, в глаза бросилась не очень приятная картина. Детям такое смотреть запрещено. Да и взрослым не советовалось бы. Мужчина, облаченный в черный плащ, стоял в центре поляны, а в его правой руке было зажато горло огромного существа. Оборотень. Существо скулило, как собака. Мало того, что этот человек поднял его на метр от земли, так еще и крепко сжимал ему глотку, не давая оборотню сделать вдох. Снег тут был так же в кровавых пятнах и вокруг лежали оторванные конечности. Конечности других оборотней, скорее всего. Те, после смерти, приняли человеческий облик, поэтому если найдут это место бойни мирные жители, то им покажется, что тут побывал либо медведь, либо стая волков, либо какой-нибудь псих. Мужчина наклонял голову в один бок, потом в другой, с насмешливым оскалом на губах разглядывая как зверь медленно умирает в его руке. Он смотрел ему в глаза, получая удовольствие от того, какой жалкой сейчас казалась эта псина. Всего то десять минут назад этот оборотень, вместе со своими четырьмя дружками, пытались показать себя властителями леса и ужаса. Но сейчас, на последнем издыхании, существо будто бы молило о пощаде, продолжая еле скулить. - Ты боишься… Боишься умереть, как остальные. Ты хочешь жить. Но проблема в том, что я не знаю пощады. Тем более, над такими как ты. Громкий, леденящий кровь в жилах, смех раздался из уст убийцы. Звук треснутых костей не предвещал ничего хорошего. Разломав грудную клетку пса свободной рукой, проткнув её так, словно это был лист бумаги, он вырвал его сердце, вытащив руку обратно на свободу. Багровые капли стекали на белый снег. Левая рука убийцы в плаще была по локоть в крови, а в самой ладони он сжимал сердце оборотня. Пара каких то минут и собака превратилась в мертвого человека. Швырнув его на землю, мужчина подкинул сердце в воздух и снова поймав, усмехнулся так, словно это было не убийство зверя, а забавная игра. - И сколько еще трупов ты оставишь за собой? Сколько еще останков мне придется сжигать после того, как ты, брат мой, находишь забавным убивать всё, что движется? Этот надоедливый голос он узнает в любое время и в любом месте. Этот голос преследовал его с самого рождения и по сей день не желал оставить. Именно поэтому он ненавидел кровный узы. Именно по этой причине он ушел из семьи. Обернувшись, он окинул светловолосого мужчину презрительным взглядом, а тот в свою очередь без каких либо эмоций продолжал смотреть младшему брату в глаза, зная, что тот не рад встречи. - За то у меня появился уборщик. Не забудь и тут прибраться. Я немножко по пачкал тут территорию. Только не наступи на кишки, Уильям. Они прямо в трех шагах от тебя. Не помню, чьи это именно. - Остановись, Маркус. - Остановиться? Дай подумать. - Я не шучу. - Так и я серьезен как никогда. Покачав головой, блондин опустил глаза на землю, а спустя мгновение, снова подняв взор на брата, достал из рукава своего плаща полуметровый клинок. Его лезвие сверкнуло от лунного света, а рука, держащая его, сильнее сжала рукоять. При виде этого кинжала, улыбка на лице Маркуса превратилась в гневный оскал, а глаза наполнились небывалой яростью. Он прекрасно знал, что это за орудие. Знал, для чего оно служило его семье не одно столетие. И прекрасно понимал, для чего его брат сейчас явился к нему. - Маркус, ты не оставляешь мне выбора. - Как я вижу, отец приказал тебе убить меня? Чтож… Я знал, что он труслив и беспокоится о своей шкуре, но не думал, что он ради спокойствия и безопасности захочет убить собственного сына. - Это не приказ отца, брат. Он не имеет понятия о том, где находишься ты, а тем более, что я нашел тебя. - Оу… Неужели мой старший брат, любимец отца, верный сын и самый могущественный демон последних трехсот лет, взял без спроса ножичек папы, что бы лишить жизни непослушного младшего брата. Это что-то новенькое. Усмехнувшись, Маркус растянулся в самодовольной ухмылке и стал ходить туда-сюда перед братом, лишь изредка поглядывая на него. - Я не хочу убивать тебя, но… - Но ты убьешь. Верно? - Остановись. Вернись домой и я не трону тебя. - Уильям, а с чего ты взял, что я тебя послушаюсь? Думаешь, при виде этого кинжала, я испугаюсь и повинуюсь тебе? - Маркус… - Ты смешен. Мы – демоны. Мы рождены для того, что бы убивать. Мы порождены для свершения зла. А ты и наш папаша стали посмешищем, установив мир со светоносцами. - Не только наша семья приняла перемирие. Это был единственный выход сохранить дом. Сохранить баланс. - А меня не волнует баланс. Встав на расстоянии двух метров от брата, Маркус бросил в его ноги сердце, которым игрался до сих пор как с теннисным мячом. Орган подкатился к ногам мужчины, но тот даже и глазом не повел. Лишь закрыв глаза и прошептав «Прости меня», он ринулся в сторону своего брата, но попытка воткнуть ему нож в сердце не обвенчалась успехом. Маркус увернулся от острого лезвия ножа, отклонившись в бок, и сразу ударил кулаком в лицо Уильяма, от чего тот лишь малость пошатнулся. Уильям не стал ожидать второго удара и знал, что мастерство младшего брата не слишком отличалось от его собственного. Быстро среагировав и мерцанием исчезнув из виду, тем самым избежав второго выпада, блондин появился позади темноволосого мужчины, обхватив горло того рукой. Душа его одной рукой, а второй держа клинок у сердца брата, демон остановился и с мольбой в голосе пробубнил на ухо брата. - Брат мой… Молю тебя… Остановись. Я не хочу убивать тебя. - Но именно за этим ты пришел, брат. Так получай своё. Мгновением ока, Маркус надавил на клинок, прижатый к собственному сердцу и пронзив себя им, успел лишь вскрикнуть от секундной боли. Этот кинжал был специально заклинен их предками и являлся единственным смертельным оружием против таких как они. И теперь, этот древний клинок, торчал из груди уже мертвого демона, а его брат, держащий его в руках, упал вместе с ним на холодный снег. Он любил его. Любил, не смотря на то, что тот натворил за последнее десятилетие. Его руки теперь дрожали, словно от страха, но тот им невидан. Это была дрожь от боли содеянного. От боли потери. Обнимая безжизненное тело Маркуса, Уильям опустил голову, прижимаясь свои лбом к его холодному лбу. Он хотел превратить эту боль в слёзы. Хотел научиться именно этой человеческой черте, но не мог. Сущность демона не позволяла ему проронить слезинку. Даже одну крохотную слезинку. Он не хотел убивать брата. Видит создатель… Его помыслы были иными. Но ничего не вернуть. И остается только принять то, что произошло пару минут назад. Принять смерть этого темноволосого демона. Принять то, что именно из за их прошлого, будущего больше нет. - Прости меня, брат мой. Прости. Эмоции били фонтаном и единственный выход выпустить их на волю, это закричать, что есть мочи. Его уста раскрылись, его взгляд устремился в небеса, и, наконец, этот крик освобождения вырвался из его груди, разносясь на тысячи метров. Разнося его боль. Боль демона, который однажды захотел стать человечным. И с этим криком… С этим хладным телом на руках… Он растворился в ночи, забывая обо всем, что произошло в эту мрачную зимнюю ночь.