Сила. И слабость.

И вот теперь, спустя почти три года после того первого и далеко не единственного порыва в Ирландии, они целуются лифте, стоя здесь только вдвоём. До этого — никогда и ни одного раза, не было ничего, кроме дружеских и профессиональных отношений. Не было ничего, кроме взглядов, наполненных тоской и желанием. Не было ничего… Но сейчас было всё. Сейчас они стоят в лифте и цепляются друг за друга, дрожа от волнения, словно пятнадцатилетние подростки, впервые пробующие целоваться. Сейчас они обнимают друг друга, и почему-то даже нет слишком бушующей страсти или дикого желания секса, нет, есть огромное и всепоглощающее чувство нежности, теплоты и радости, счастья и тех самых дурацких бабочек в животе, которые бывают, когда тебе пятнадцать. — Дейзи… — хрипло говорит он, медленно отстраняясь и целуя в уголок её рта, — я давно хотел это сделать. — Я тоже. С той ночи в Ирландии. Помнишь? — Да. Как я мог забыть? Потом происходит кое-что важное. Адам нажимает на кнопку, чтобы тут же подхватить её на руки. Дейзи не может осознать этого сразу, но теперь она у него на руках, когда Адам выходит из лифта и выносит её в коридор в свадебном стиле. Сердце просто поёт, но Дейзи лишь немного хихикает, когда они добираются до номера Адама и он ставит её на пол, чтобы быстро достать ключи и отворить дверь. Правда, через порог всё равно переносит её на руках, захлопывая дверь и закрывая ту на ключ. Они теперь снова только одни. И только вдвоём. Остались только ночь за окном, и они, притягивающие друг друга еще ближе и еще крепче. Адам тянет Дейзи к себе, а потом садится прямо на пол, опираясь спиной о кровать, притягивает её к себе ближе и садит на колени, чтобы она могла быть в его объятиях совершенно полно и абсолютно близко. Теперь она зарывается рукам в его волосы и мягко проводит по шее, вызывая этим движением небольшой стон, который словно опаляет обоих. Это нежно, это сладко несмотря на то, что впереди есть буквально несколько часов, нет никакого желания торопиться или что-то делать хаотично. Они просто дышат друг другом, упиваясь моментом совершенной близости. Упиваясь осознанием того, что всё происходящее — реально, а чувства и порывы наконец-то — взаимны. — Итак, я говорю это: ты важна для меня. Я думаю, что мог бы чувствовать к тебе что-то очень сильное. Важное. Особенное. Давно. Адам на этот раз делает признание первым, когда его ладони скользят по её спине, остановившись на талии, чтобы он мог закрыть глаза и упереться лбом в её висок, шепча прямо на ухо: — Помнишь наш поцелуй на съёмках? Наши поцелуи на репетициях? Сколько дублей я запорол? — Мы запороли, — хихикает Дейзи в ответ, — я пыталась насладиться моментом. Думала, что другого шанса не будет. Я хотела просто… Я тоже это чувствую, Адам. Словно ты… часть меня. Я не знаю. Никогда и ни к кому не чувствовала подобного. — Словно ты — моя родственная душа, — шепчет он ей на ухо, целуя затем в щеку и спускаясь ниже, — не могу объяснить, но я всегда незримо помню о тебе. Всегда. Словно нас теперь всегда связывает тонкая нить, которая держит нас вместе. Я восхищаюсь тобой. — Это я восхищаюсь тобой. В комнате приятный полумрак. Дейзи сидит у него на коленях, утопая в объятиях Адама, головы повернуты друг к другу так, чтобы не отрываться от поцелуев. Потом он делает несколько запрещённый приём, кладя пальцы правой руки на её затылок, мягко лаская ими кожу на шее, заставляя Дейзи чуть застонать, а потом и задрожать ещё сильнее. — Ты делал так на съёмках поцелуя, — выдыхает она, по-прежнему наслаждаясь с закрытыми глазами тем, что Адам целует губы, щеку, спускаясь ниже и прикусывая кожу на шее, проводя языком по впадинкам и заставляя её падать в этот океан блаженства и интимности, — я кое-как сдерживала себя, чтобы не попросить прекратить. Это было жестоко, знаешь? — Также же жестоко, как поцеловать меня? Первой? Сколько раз ты это делала? Ты считала? — Тридцать два, — мгновенно выдаёт она ответ, а потом решает, что устала отдавать ему превосходство и пора самой поцеловать его. Дейзи резко перекидывает одну ногу, устраиваясь прямо на его коленях, лицом к лицу, поместив свои ноги по обе стороны его туловища, потому что сейчас она буквально сидит на его паху. Игра перестала быть платонической и стала несколько горячей, провокационной, хотя переступать черту ещё сильнее никто из них не собирается. Теперь Дейзи почти на одном уровне с Адамом, она берёт его лицо в свои руки, совсем как тогда, на съёмках поцелуя. Проводит пальчиками по щекам, думая только о том, что на несколько часов это всё принадлежит только ей. Принадлежит в темноте номера мотеля, где никто и никогда не сможет узнать о том, что двое коллег по съёмочной площадке сделали то, что происходило до этого тысячи раз в Голливуде. Они влюбились друг в друга. В ответ Адам копирует позу с их поцелуя, притягивая её к себе как можно ближе, кладя ладони на её спину, а потом и вновь лаская чувствительные места на затылке. Они целуются. Целуются, целуются, целуются. И снова целуются, не в силах перестать этого делать, не в силах начать что-то говорить и вообще, ещё как-то объясняться. Они не в силах вообще соображать что-то, потому что долбанные и идиотские бабочки не просто летают, нет, их там уже целый рой и даже намного больше. Потому что каждое прикосновение губ, рук и языков пробивает эту грань и стену всё сильнее и сильнее, заставляя здравомыслие отступать в темноту и неизвестность. Сейчас нет больше никого, только они вдвоем на полу в этом номере. Влюбленные и страдающие от этой любви. Прошло довольно много времени, прежде чем первый и самый горячий порыв немного прошёл, уступив место другому. Адам теперь держит её на коленях, словно немного баюкая и зарываясь своим лицом, в то время как Дейзи уткнулась в его грудь, проводя руками по телу, просто наслаждаясь теплом и абсолютным комфортом. Сейчас нет даже никакой страсти или желания заниматься сексом, есть только притягательная влюблённость, тепло, уют и что-то такое совершенно родное, правильное, настоящее. — Когда ты поедешь в отпуск? — тихо бормочет он ей в шею, посылая к чертям всё, совесть, мысли о жене и доме, о своей размеренной жизни. Посылая к чертям всё и решая, что он будет наслаждаться моментом здесь и сейчас, пусть у них будет и всего одна ночь. Половина ночи. — Через пару недель. Наверное, всё-таки в Испанию, — сложно не застонать, когда он целует её пальчики, а руки Адама не останавливаются ни на секунду, продолжая бродить и бродить по её телу, по её лицу, по её губам и вообще, словно запоминая и наслаждаясь без остановки. В целом, она чувствует то же самое. — Пришлешь мне фото? — Ты хочешь? — Да. — Пришлю. Молчание. — Я знаю, что у нашей истории не будет счастливого финала, — мягко говорит Дейзи, впервые за последние минуты они вновь смотрят в глаза друг другу, — я не маленькая. Ты женат и у тебя хороший брак. Мы не будем вместе, это просто… Может быть, в другой жизни всё бы сложилось иначе. — Да, — Адам сглатывает, потому что сказать нечего. У него действительно хороший, стабильный и обычный брак, где они с женой словно больше родственники, чем влюбленные молодожены. Они через очень многое прошли вместе и теперь смотрят вперед со стабильностью, которой так не хватает в наши дни. И Адам тоже всегда любил и гордился этой самой стабильностью, пока не встретил Дейзи Ридли. И теперь стабильности нет, а есть опасная дорожка, которой они оба сопротивлялись так долго, но в итоге не выдержали и ступили на неё. Несмотря на то, что измена — не самое страшное, что может случиться в жизни, предательство, которое сопровождает любую измену — намного больнее и страшнее. Дейзи решает, что не собирается портить эти несколько драгоценных часов на терзание чувством вины, разговоры о его жене или нечто подобное. Вместо этого она вновь мягко его целует, а потом они перемещаются на кровать, укладываясь повыше на подушки, чтобы быть как можно ближе друг к другу. — О чём ты мечтаешь? — спрашивает Адам, когда немного успокаивает рваное дыхание. Трудно оставаться спокойным теперь, когда они оба просто лежат здесь вдвоем, полностью одетые и не готовые переступить последнюю черту, пока ещё — нет: — Раньше я мечтала о хорошей карьере, — тихо рассказывает ему Дейзи в полумраке отеля, — о том, что у меня будут самые лучшие и интересные роли. Казалось, что это принесет мне счастье и удовлетворение, но что-то всё равно меня гложет. Что-то не так. — У меня было также, когда я был на войне, — Адам практически никому не рассказывает о такой слишком личной и щекотливой теме, но прямо сейчас и только Дейзи — можно рассказать всё, — сначала я думал, что найду там своё место в этом мире. Что обрету там уверенность в себе и в том, что делаю. Но это было очень… сложно. Тяжело. Дейзи тихо сжимает его руку, а потом мягко целует в щёку. От такой робкой нежности тихой интимности у него словно останавливается сердце, что-то там внутри вновь переворачивается, сегодня такое происходит не в первый раз и даже не во второй. Но происходит всё чаще и каждый раз эти чувства усиливаются. Со спокойной жизнью определённо покончено. — Ты — самый удивительный человек, что я когда-либо встречала. Никогда не думала, что смогу… эээээ… заинтересовать тебя, — в голосе Дейзи теперь сквозит неуверенность и сомнения, поэтому Адам решает, что самое время — поцеловать её снова, мягко, сладко и немного напористо, чтобы снова и снова попытаться запомнить вкус её губ, её рта, ощущение её ладошек, которые скользят по его щекам и заставляют прокатываться по телу волны жара. — Это я никогда не думал, что ты можешь обратить внимание на такого старика, как я. — Ты много шутишь. Мне это нравится. Ты улыбаешься. Ты так мало улыбаешься. — Ты же рядом со мной, Дейз… Она вновь затыкает его поцелуем, на этот раз чуть перевернувшись и нависнув прямо над ним. Каштановые волосы, которые сейчас длинной примерно до плеч, мягко щекочут его лицо, но на это плевать, когда он держит её за талию, на этот раз целуя более глубоко и серьёзно, целуя так, что оба начинают задыхаться и дрожать от напряжения… На рассвете ему надо убираться отсюда. Семь утра и, кажется, обслуживающий персонал мотеля начинает перемещаться по коридорам, скоро проснутся и остальные. Нет никакого желания покидать Дейзи и её объятия, нет никакого желания отказываться от того, чтобы провести здесь целые дни, просто разговаривая и чувствуя дичайшее чувство комфорта и абсолютного единения. Но пришёл момент осознания и возвращения в реальную жизнь. Как только он выйдет за дверь, то станет мужем, который изменил своей жене. Как только она выйдет за дверь, то станет девушкой, которая завела роман с женатым мужчиной старше себя. Как только они выйдут за эту дверь, хрупкая и невесомая иллюзия потрясающей сказки, влюблённости и комфорта рассыплется в прах, оставляя после себя только пепел… надежды? Они превратятся, не сразу, нет, обычно на такое уходит много времени, месяцы, годы, но итог всегда один: они превратятся в двух не самых счастливых людей, с бесконечной тоской в сердце, с бесконечным чувством одиночества и ноющей пустоты в душах, в людей, который чувствуют себя оторванными от реальности и друг от друга. И поэтому каждый не хочет убираться из этого номера мотеля.