Это мой лучший день рождения

- Минсон, ну же, улыбнись! - сказал фотограф ободряюще, и Минсон заставил себя улыбнуться. Получилось неловко, потому что близость Хенкена, с которым они должны были сделать последние фотографии в фотоотчёте о дне рождении, никак не давала покоя. Фотоаппарат щелкнул еще раз, и все устало вздохнули. День выдался долгим, и Минсон хотел скорее добраться до кровати, где можно будет поваляться и перебрать в голове все воспоминания о сегодняшнем дне: как мемберы сделали для него утром сюрприз и подарили собственноручно приготовленный торт, как весело прошла тренировка, на которой даже лидер никого не журил за проделки, а еще последние фото с Хенкеном, когда он его обнял и крепко прижал к себе... Минсон еще больше разволновался при этом воспоминании и будто снова ощутил сильные руки Хенкена на своих плечах. Слава богу, тот вышел на кухню и не мог видеть его горящие от волнения щеки! Минсон замер в нерешительности, думая, что теперь делать с тортом, ведь все уехали из общаги по магазинам, и помочь его съесть уже не могли. Из прихожей донесся приятный баритон Хенкена, провожавшего фотографа и осветителя, а затем он появился в комнате. Почему-то с ножом. - Что ты опять задумал? - удивился Минсон, видя подозрительный блеск в глазах младшего. - Как что? Надо же что-то делать с тортом! Остальные вернутся поздно и вряд ли его будут! Он решительно двинулся к торту, и Минсон осторожно сел на стул рядом, внимательно следя, ровно ли Хенкен все порежет. - Как я устааал! - простонал Минсон и лег щекой на стол, не находя в себе силы даже держать глаза открытыми. Хенкен вздохнул и утешающе положил руку ему на плечо: - Да, столько впечатлений за сегодня, одних поздравлений сколько набралось! Минсон с удовольствием слушал приятный бархатный голос Хенкена, продолжавшего что-то говорить, сжимая его плечо, поэтому пропустил начало фразы, заканчивающейся словами "Если ты не в состоянии сам есть, я тебя буду кормить, но хотя бы несколько кусочков мы съесть должны". Минсон удивленно распахнул глаза и увидел перед собой две тарелки с кусочками торта, один из которых уже начал есть Хенкен. - Ага, себе-то самый вкусный взял, с вишенкой, - капризно сказал Минсон, щурясь от яркого света. - Ну если хочешь, возьми мой, - Хенкен с мягкой улыбкой пододвинул ему свою тарелку. - Не хочу, я слишком устал, - сказал Минсон тем же капризным тоном и снова лег щекой на стол. Хенкен только хмыкнул и, аккуратно подцепив палочками часть своего куска, поднес его ко рту Минсона. - Скажи "Ам"! Старший, завороженно глядя в сияющие глаза Хенкена, послушно открыл рот и проглотил кусочек. Его сердце колотилось как бешеное, и он даже не почувствовал вкуса, в то время как Хенкен, казалось, абсолютно невозмутимо продолжил есть теми же палочками. - Еще будешь? - Хенкен лукаво улыбнулся и, не дожидаясь ответа, поднес следующий кусочек ко рту Минсона. Тот осторожно подцепил языком мягкую часть с кремом и отправил всё себе в рот. Хенкен внимательно следил за процессом и невольно облизнулся, так что от его хищного взгляда у старшего все поплыло перед глазами. - Тебе торт не понравился? - обеспокоенно спросил Хенкен, заметив, как побледнел Минсон. - Что ты, очень вкусно, я просто... Минсону вдруг стало жарко, и он едва заметил, как Хенкен угостил его снова. Он не мог отвести взгляда от этого утонченно-красивого лица, и в голове не осталось ни одной мысли, как будто туда набили ваты. Порция оказалась такой огромной, что Минсон был просто не в состоянии так широко открыть рот и в итоге вымазался в креме, пытаясь съесть весь кусок сразу. - Ну кто учил тебя так есть? - звонко рассмеялся Хенкен. Недолго думая, он протянул руку к измазанному кремом носу Минсона и стал собирать крем пальцем, отправляя затем его в рот и сладко причмокивая. У Минсона пересохло в горле, и он не мог пошевелиться, ощущая нежно скользящие по лицу пальцы и одурманенный близостью манящих губ. Когда с тремя кусками торта было покончено, младший отправился мыть посуду, безапелляционно заявив: - Ни за что не позволю мыть посуду имениннику! Он ушел на кухню и загромыхал тарелками, а Минсон никак не мог успокоиться: у него горели губы, щеки и нос, где до них дотронулся Хенкен. Внутри разгорался настоящий жар, и щеки Минсона начали пылать при мысли о соблазнительном языке Хенкена и этих сладких пальцах. Это был самый лучший подарок на день рождения, подумал Минсон. Слишком хороший, чтобы быть правдой. А вдруг ему всё привиделось, и эти нежные прикосновения - лишь игра его воображения? Хенкен стоял у раковины и мыл тарелки, мурлыкая под нос какую-то песню. Замирая от навалившихся сомнений, Минсон подошел сзади и осторожно уткнулся носом в шею Хенкену. Младший на секунду замер, а затем выключил воду и вытер руки. Пока Минсон наслаждался его близостью и нежной кожей, Хенкен развернулся и быстро притянул Минсона к себе. "Это же была правда?" - подумал Минсон, не смея задать этот вопрос вслух. "Ну чего ты, конечно, правда," - с нежностью подумал про себя Хенкен и обнял дорогого человека еще крепче.