Воспитание

      Я просыпаюсь в тепле на шелковых простынях. Кручу головой, пытаясь выяснить, где я, и вижу капельницы. Они стоят рядом. Чувствую себя очень уставшим. Постоянно хотелось спать. В памяти появляются последние события. Если верить ей, то я не должен сейчас так вольно лежать на спине, но я делаю именно это потому, что меня, наверняка, вылечили. Чтобы окончательно убедится, провожу пальцами по телу в поисках ожогов и разрывов, но их нет. Пожалуй, врачи Вейдера в очередной раз хорошо поработали. Даже никаких шрамов не осталось. От этого стразу становится легко на душе, ведь понимаю, что, когда выберусь отсюда, навсегда забуду о том, что сделал со мной отец.       «Не забудешь», - вдруг слышу в своей голове его голос. Я очень хочу быть сильным и не дрожать от этого голоса папы, но не могу, даже обладая силой. Мне кажется, что попал в ловушку, из которой нет выхода. Остается только лежать и ждать, когда придет снова меня мучить. Но он же больше никогда меня не изнасилует? Это было только один раз и больше не повторится? Наверное я просто очень сильно рассердил папу, пытаясь запалить в его сердце свет и заплатит очень большую цену, но, если я этого не буду делать, он наверное тоже этого не сделает? Зачем вообще делать такое с мужчиной, тем более из родным сыном? Это же извращение какое-то. За такое даже наказывают.       "И кто меня накажет? ТЫ?" - спрашивает Вейдер, язвительно улыбаясь.       Эта улыбка прожигает меня насквозь, уничтожая изнутри. Ну что со мной такое? Почему я не могу взять себя в руки и заверить себя, что всё в порядке? Всё же в порядке, в порядке. Мне нужно верить в это, чтобы выжить. Мне очень нужен лучик надежды на то, что ТАКОЕ больше не повторится, что это СЛУЧАЙНОСТЬ. Именно так НЕЛЕПАЯ СЛУЧАЙНОСТЬ и она больше никогда не повторится. Пусть лучше избивает меня, но не насилует... только не насилие... нет... Этого больше не повторится. Кажется, я зациклился на одном. Значит, у меня не всё в порядке. Что же делать? К кому обратится за помощь? Может к красивой рыжей медсестре, что наблюдает за моими показателями на аппаратах? Но стоит ли перед ней унижаться? Все равно девушка работает на Вейдера, а это значит, что она заодно с ним. Наверное не раз делала смертельные инъекции тем, кому было надо, пытаясь заработать денег, или же выжить. Хотя для меня причины не столь важны: ВСЕГДА главное оставаться людьми, а не опускаться ниже плинтуса, пытаясь выделиться за счет других. Кто-то скажет, что я слишком радикальный к этому миру, но думаю, что именно таким образом нужно поступать, если решаются вопросы о чужих жизни, счастье, здоровье. Жаль, что папа не позаботился обо мне так, как я люблю заботится о других. Теперь я пугаюсь чужих прикосновений и надеюсь на то, что он больше никогда не посмеет прикоснутся ко мне.       - Это только начало, парень! - грустно говорит медсестра, угадав мои мысли.       - Откуда ты знаешь, что меня волнует? Неужто тоже владеешь силой? - спрашиваю девушку, рассматривая её.       Вижу очень большую грудь. Вот, значит, каких любит мой папа женщин. У нас очень похожие вкусы, хотя иногда я понимаю, что ни одна женщина на свете не сравнится з моей милой сестренкой Леей. Её груди только второго размера, но острый ум и очень хорошо раздвинутая логика компенсируют телесные недостатки. Иногда я очень жалею из-за того, что мы рождены от одного отца. Родство отбирает у нас право быть счастливыми, хотя мы этого очень хотим, но всё же не можем, ведь постоянно боимся того, что скажут люди. А разве важно, что они скажут? Главное, что мы любим и больше ничего не важно. Ещё, конечно, Лею очень пугает то, что могут родится больные дети, но я уверен в том, что у джедаев такое не случается. Благодаря Силе мы можем делать всё, что угодно, но не должны, пока в душе горит свет. Именно воздержание от неправильных желаний отличает нас от ситхов.       - Ты не первый здесь лежишь, парень, - сознаётся девушка, пытаясь сдержать слезы, что наворачиваются на глаза.       - Все в порядке, - теперь уже успокаиваю рыжую.       - Нет, не в порядке. Он будет пользоваться тобой, пока не надоешь. Так было с моим братом. Дарт Вейдер часто спал с ним, каждый раз воплощая ещё больше безумную фантазию, чем в преведущий раз, пока не убил его.       - Думаешь, так будет и со мной? - испугано спрашиваю, понимая, что я не в порядке и со мной опять ЭТО сделают.       Девушка не отвечает потому, что до палаты входит папа.       - Как он? - очень заботливо спрашивает Вейдер.       - Показатели в норме, - уверяет медсестра, мысленно извиняясь передо мной.       "У меня нет выбора", - оправдывается она, хотя я знаю, что выбор есть всегда. Мне хочется ещё дольше поболеть, чтобы он не делал со мной ЭТО. Или же, чтобы рыжая меня не бросала. Понимаю насколько эгоистично звучит это, но всё же мне так нужна сейчас защита. Кажется, впервые в жизни я не могу сам за себя постоять. Даже не понимаю почему. Я ведь должен за себя всегда стоять, но не получается, когда рядом папа. Может мне хочется чувствовать себя маленьким возле него и наконец заиметь человека, который меня защитит, или же Вейдер просто играет с моим разумом, пытаясь приручит к себе.       - Прочь из моей головы! - настоятельно требую, когда мы остаёмся одни.       - Я не играю с тобой, Люк, - сознаётся он, присаживаясь возле меня на больничную койку. - Я только пришел спросит, как ты себя чувствуешь? - интересуется Вейдер, рассматривая меня.       Кажется, я начинаю чувствовать его мысли. Не знаю откуда это берется, но скорее всего, это то, что Вейдер хочет мне показать, или же не очень-то скрывает: его невероятно привлекло мое с нашей первой встречи и папа просто искал повод, чтобы взять меня. Если бы я был с ним милым, конечно, причинил бы гораздо меньше боли, но все равно я бы стал его собственностью.       Вдруг, что-то меняется. Иглы выходят из вен, а железная рука поднимает мои руки, приковывая их к спинке кровати световыми узами. С моего тела медленно сползает простыня, обнажая каждый миллиметр подтянутого тела. Кажется, отцу нравится.       - Ты сладкий как всегда, мальчик, - признает мужчина, поедая меня глазами.       Вижу, как возбуждается. Ну, за что это всё мне? Я же хороший человек. Или может с хорошими всегда так? Даже не знаю, что думать, да и думать здесь особо ничего не стоит. Я просто з ужасом в глазах наблюдаю за тем, как он развевается, обнажая свое главное орудие пыток.       - Пожалуйста, не надо, - умоляю его, надеясь на милость.       Может оценит то, что решился унизиться? Или может ему хотелось чего-то другого? Чтобы плюнул в лицо, давая повод снова пытать себя. А если нет, тогда что? Может просто хочется поиздеваться? Мне бы хотелось, чтобы Вейдер ответил немедленно на всё вопросы, но он лише безсловно достаёт светловой меч, заставляя меня испугано дрожать.       - Еще не забыл его прикосновений, - догадывается папа.       Разве такое забудешь. Это останется со мной на всю жизнь.       - Если будешь сопротивляться, я тебя опять им порву, - обещает мужчина, кладя меч на журнальный столик, когда я покорно развожу ноги, сгибая их в коленях. Папе очень нравится то, что я сам догадываюсь это сделать.       - Молодец, мой мальчик! - хвалит меня папа, хлопая по попе металлическими руками, что благодаря Силе кажутся настоящими. - За догадливость я тебя даже смажу, - обещает Вейдер, хотя я понимаю, что делает это скорее для себя, чем для меня потому, что такой огромный член, как у него, очень сложно пропихнуть в сухую дырочку. Он потом обязательно будет долго болеть от тесноты. А какому тирану такое надо? Особенно тому, кто уже потерял очень много...       Иногда я очень сильно жалею папу, видя его таким слабым, и даже понимаю, почему он стал таким. Но вовсе не оправдываю.       Вейдер как раз входит в меня, закинув ноги себе на плечи. Он очень быстро двигается, причиняя мне боль. "Пусть это быстрее закончится! Пусть закончится!" - умоляю я, надеясь, что кто-то услышит и отзовётся. Так и случается: отец сразу читает мои мысли и наказывает, сжимая световые наручники. Шипы пронзают кожу, разрывая ее в кровь. Я даже чувствую легкие электрические разряды.       - Папочка, не надо. Мне страшно, - отчаянно крикнул, умоляюще глядя на маску.       Пытался почувствовать там какие-то глаза. Наконец впервые замечаю свет, родительское тепло и любовь. Они пытаюсь дотянутся до меня, не обращая внимания ни на что. Даже останавливают папу. Он застывает, рассматривая меня. Видет окровавленного мальчика с заплаканным лицом и чувствует стыд за то, что довел меня до такого состояния. Сразу захотелось как-то загладить вину. Подарить колечко с бриллиантом, али же просто остановится, чтобы опять не довести меня до состояния потери пульса...       Но это было всего несколько мгновений. Затем сожаление ушло, отдав место жажде веселия.       - Я не позволю сделать меня светлым, щенок! - шипит он, тяжело дыша через свои трубки.       Через мгновение световые наручники сжимаются сильнее, ломая мои кости и одаривая все тело электрическими разрядами. Я кричу, мечтая скорее потерять сознание, пока Вейдер, кончив, трахает меня рукояткой меча. Эта мука - еще ужасней, чем предыдущая, поскольку от нее я получаю наслаждение: мужчина опять задевает какую-то точку, но теперь разрывов меньше, поэтому это намного приятней, хотя я не могу себе позволить это признать, чтобы отец не выиграл нашу с ним битву.