Улыбка королевы

Сегодня над морем разливался удивительно красивый закат. Даже в закаменевшем сердце Рыцаря краски пробудили всполохи любования. От дома до берега было рукою подать. Они спустились в молчании. Сидя на утесе и смотря в закат, Тал`и качала ногами в воздухе и ногтем царапала землю, продравшись уже сквозь траву: – Когда-нибудь… Скоро, мы найдем себе новую семью. Она безмятежно смотрела вдаль, на её губах играла улыбка, и печаль лишь отчасти коснулась её лица. Стоя справа позади её, он жёстко смотрел сверху вниз и сжимал рукоять меча. Он сменил уже две семьи. Он остался её единственным Хранителем. Он Ненавидел её. Но, кажется, что-то в его груди начинало теплеть от взгляда на её слегка опущенные плечи и уставшую позу. Её тяготила потеря близких. Они были её воздухом. Теперь она жила ради их памяти, но всё-таки видит живого рядом с собой. Как во сне он подхватил взметнувшуюся в воздух прядку темных волос. Она была живой. Рядом с мертвым им. Но, кажется, именно сейчас, глядя, как она борется с одиночеством, он начинает оживать. В конце концов, она выбрала спасти его жизнь. – Твой путь не должен становиться напрасным, – сказала она. – Ты должен суметь остаться хоть с кем-то, иначе тебе не будет места под этим небом отныне и впредь. Ведь ты не простишь себе, правда? В её глазах плавилась горечь, скрывая привычное отчаяние и то, что она никогда не простит себе: эгоизм. «Я люблю тебя, Рыцарь». «Больше других». В конце концов, она была женщиной. Он стал её слабостью – последней или пред-. Разве он не должен был любить её? Но, кажется, в третий раз он присягнул бездушно. Лишь бы служить – он привык. Он не искал семьи, отрезав себя от первой и предав вторую. И после этого ему всё ещё доверяли? Немыслимо! Но она выбирала сердцем. Не как Босс, но как женщина. И за это он ненавидел её. Он не мог ответить ей любовью, как Принцессе, это чувство бы столкнулось с иного рода её и вызвало бы изнуряющий конфликт. Он не был против дистанцироваться. Ему было плевать на шепотки за спиной. В конце концов, что видали сопляки, что ни разу не теряли Семью? А он – дважды. Первую – отдал сам ради спасения жизней её членов и себя. Вторую у него забрал Савада Тсунаёши. Семья Тали не вела дел с Вонголой, но когда пересекалась – ему было дозволено отсутствовать. Он чувствовал себя трусом, страшась того, что испытает, встретясь взглядом с Савадой. Он не потерпит его удивления или жалости. – Когда ты умрешь, я заберу тебя к себе. – И этой нежной улыбки хватало, чтобы он жил. Как можно дольше не становиться приближенной Душой – этого желания было с излишком достаточно. Он не хотел прикасаться к чьим-либо чувствам. Ему это было излишне. Мешающий фактор. Итак, он держал её волосы – прохладные и гладкие – в своей руке. Он ожидал, что она обернется, и её глаза коснутся дна его закрытой души, а улыбка изрежет в лохмотья сердце. Он знал её. Она лишь усмехнулась, склоня мимолетно голову. Но коснулась ладонью его. – Ты ведь помнишь, да? Мне тяжело повторять, мне стыдно за это, но я никогда не откажусь от тебя. Порой ему казалось, что она тоже ненавидит – себя. Он не желал иметь с ней общих чувств, и в такие моменты отказывался от своих убеждений, сменяя их на равнодушие. Но, кажется, она в его глазах видела колебание. По сути, это оно и было. – Призрачный Рыцарь… – она устремляла взгляд в непреодолимую высь (или даль?), упираясь ладонями в каменное ребро окна, и ветер трепал её волосы и заставлял жмуриться (или то было от какого-то внутреннего личного счастья?). – Мне повезло, что я знаю тебя. В простой тунике и мягких, плотно прилегающих штанах ему стало зябко от сквозняка, и он поёжился. – Я больше не рыцарь, – он, до этого невыразительно и с независимым видом смотрящий в окно, скрестив на груди руки, понуро воротил голову в сторону и крепче сжимал попавшуюся рукоять, чтобы не выдать, что его задели за живое. Цвет её платья также раздражал его. – Ты не предашь мою семью, – моментально став из романтичной серьезной, она ровно смотрела на него. – Ты не сможешь. Разве это не возвращает тебе титул и честь? К сожалению, она была права. Он сражался за нее как бешенный – лишь бы не стать её приближенной Душой и не влачить бездейственное существование на отведенной территории Дома. Он не выдержит. Он сойдет с ума. Он будет привязан к ней, если она заключит его душу. Хотя он слышал как-то, что она не проведать приходит в закрытое крыло: все её бывшие воины (или ставшие принадлежащими ей посмертно) и поныне охраняют поместье. Но у него не было уверенности в нескучной перспективе будущего, а потому он к ней не стремился. Хотя – почему-то же её дом остаётся нетронутым даже в отсутствие главы и Хранителей. Она отпустила его ладонь. – Ты никогда не думал, что если я умру, то ты освободишься? Вопрос заставил Генкиши вздрогнуть. – Смотри, я сижу на самом краю. Всего лишь одна неосторожность – и… Упав на колени, он обхватил её под грудью и оттащил от скалистого обрыва. – Не прощу, – сказал он с жаром. – Никогда не прощу! От удивления она не нашлась с ответом. Чтобы избежать инотолкования, он подсказал: – Не ты ли говорила, что мне не будет места? Я еще не готов умирать. – О… Ты наконец-то понял это. Молодец. – Высвободившись из его хватки, она оправила юбки платья, с огорчением отметила на них травяной сок, и в упор посмотрела на Рыцаря. Таких глаз он прежде у нее не видел. Они пугали, они вызывали трепет, они притягивали внимание и их нельзя было ослушаться. Она так прежде никогда не смотрела на него. – Твоё сердце бьется как живое, – сказала она. Коснулась его скулы, погладила лицо. Её рука хранила следы от тренировок с мечом. Хотя из чего он был сделан? Порою казалось – из преобразованного магией света. – Не хорони себя заживо. На миг она закрыла глаза, а когда вновь посмотрела на него, в них была уже знакомая талая нежность пополам с отчаянной горечью. – Идем домой, – она подала ему руку. Во второй раз в жизни он не смог ей отказать. Тот же жест, те же слова, тот же взгляд. Три года назад. Тогда он оказался принят под её кров. – Чем думают женщины, когда идут воевать?.. – пробормотал он себе под нос, неспешно плетясь позади неё. Тали рассмеялась. – Они хотят защищать. «Я люблю тебя, Рыцарь». «Больше других». Она выбрала защитить его жизнь. Была ли это жалость? Он не уверен. В конце концов, она влюблена в него. Зря. Ведь правда? Хотя… (тут он бросил смущенный короткий взгляд на её спину) он не жалеет? Она никогда не позволяла себе приказывать ему о близости. Ни разу не задержалась в его крепкой хватке, дав той перейти в объятие. Ни разу не смотрела с привязанностью перед прочими, что его определенно унизило бы, а другим не понравилось. Это тоже было защитой? Черт возьми, какую цену и кому она платит за свою выдержку?! – Я не могу быть слабой, Рыцарь, – сказал она, будто слыша его смятение. – Разве королева не должна защищать подданных, а, Призрачный? Он смолчал, но она и сама поняла оплошность. Да, она могла спасти прочих; либо его. Она сделала неправильный выбор. Она проявила сердечную слабость. В конце концов, она была всего лишь женщиной. Но иногда – он помнит – он смотрел на неё как на истинную Королеву. Если бы его сердце не было отдано первой Семье… Вот Ария – та была для него Всем. Потому ли, что была Первой? Потому ли несчастен, узнав, что она тоже имела слабости перед кем-то из мужчин? Страдала ли она так же? И чего, собственно, он хочет добиться в жизни сам? – Ты хочешь быть сильным, Рыцарь, – она почти никогда не называла его по имени, – я сделаю тебя таковым. Она сдержала обещание. Она продолжала исполнять его желание до сих пор. Она отняла кольцо Ада, но заменила своими секретами мастерства. Она лишила его силы, ревниво сказав, что не отдаст его душу кому-то кроме себя. Она сожалела об этом, но передумывать не собиралась. Её советник, Лео, был единственным, кто знал, где хранится отнятое сокровище. В кратчайшие сроки были созваны рекруты в новую армию и отобраны трое новых Хранителей. Смотря на то, как восполняется Семья, как оживлена его третий Босс, он не отдавал себе отчета, что всё чаще и дольше следит за ней и её передвижениями. Он был единственным «стариком», и к нему было много вопросов у молодежи. Самыми неудобными были о гибели их предшественников. «Ты, должно быть, чудовище, если ты единственный выжил». Или: «Вероятно, ты трусливый Туман». Последним он наглядно доказывал, что, несмотря на применение колец и коробочек, он каждый бой вступает в рукопашную. Нет, он не давал задеть себя, но он честно тренировал своих новых подопечных – носителей однородного с его Пламени. Тали становилась оживлённей, сосредоточенней, взрослее, когда была не с ним. В какой-то момент Генкиши стало казаться, что она вполне обходится уже без его общества. Его это немало удивило и даже обрадовало. От сердца отлегло, плечам стало легче, дышать – тоже. Его тяготила любовь чужой принцессы? Да. Она была ему не нужна, мешала и стесняла. В осеннюю бессонницу, направляясь к крытой оранжерее с целью через нее скоротать путь до библиотеки, он свернул к лестнице на нижние, тренировочные этажи. Кажется, расценил он по улавливаемым звукам с приближением, там уже кто-то был. И он даже начал чувствовать, кто это был. Он остановился, раздумывая, а стоит ли идти? Но рассудил, что всё-таки негоже Хранителю избегать своего Босса. – Разве последняя миссия не утомила вас? – он остановился на пороге. Босс, рассеяв парные мечи, опустилась на пол и погасила Пламя. – А, нет, – она рассеянно провела по лбу, потом попыталась пошутить: – Утомить меня может только твое мастерство и скорость. Она не шутила. Опасалась она его? Потому ли позвала к себе? Верил ли он до конца в её слова о любви? Вместо привычного днем платья на ней была форма – пожалуй, чуть более открытая, чем было положено женщине. Но Тали всегда жаловалась на духоту и жар и не любила стеснения движений. Так что, даже если ткань облегала её формы, она была достаточно эластичной и удобной, чтобы её не чувствовать. Эта женщина не была худой или стройной. Она была крепкой, как жёсток стебель хризантемы. Она была жестокой и сухой. Он ненавидел её. Что потянуло шаги его вперед? Какая сила притянула его и заставила обвить руки вокруг горячего тела? Сухой всхлип сорвался в миг его поцелуя. Он ненавидел её даже сейчас. Но, может, это было правильно – разрешить ей утолить свою жажду и не мучать его взглядами или игнором. Да. В конце концов, для него она всегда была всего лишь женщиной. Сильной, во главе Семьи, истязавшей его спасенную жизнь и улыбающейся вполне адекватно другим. Почему она не могла так же поступать в отношении его?! Зачем ей нужна его жалость? Затем ли, что это будет означать признание её как слабой? Ведь мужчины защищают слабых женщин, разве нет? Она по-прежнему была сильнее него. Он знал это. И то, что она смогла сломить его пусть однажды, являлось тому доказательством. Он не должен был потворствовать её капризам, но в конце концов она извела его. «Женщины всегда добиваются своего. Они ужасны, ты так не считаешь?» Слова Бьякурана Джессо. В глазах Рыцаря он был заигравшимся мальчишкой, но в его руках была сосредоточена огромная сила, а острый ум вызывал азарт, восхищение и любопытство к будущему, где будет он – единый правитель. Генкиши не отказался бы на это посмотреть. Но его будущее отнял Савада Тсунаёши. Он просто сжёг Бьякурана Х-баннером. Недомерок. Что запрещало ему мстить Саваде? Всего лишь то, что Семья Тали не имела дел с Вонголой и не хотела. У неё был своя ниша. Как та, которая была уготована тому, кого при жизни звали Призраком. Наверное, она впервые чувствовала боль. Он клял себя после за то, что её целованные им уста стали манить его к себе постоянно. Не привыкать: он всегда ненавидел её, с тех пор, как понял значение её взгляда. «Женщины всегда добиваются своего». «В конце концов, она всегда была для меня лишь женщиной». Кажется, он попался в чужую ловушку. Поистине, невозможно быть вассалом того, кто тебе неприятен. Но Тали он просто не любил за характер и умение вить веревки. Однажды она преподнесет ему одну – со скользящей петлей, свитую из его нервов и сухожилий. Ей просто нельзя было смотреть в глаза, понимает он наконец, но уже слишком поздно. Её ноги с прохладной кожей приятно ложатся в руки, а нестерпимые юбки моды забытых королев лишь больше возбуждают непристойностью. Он ненавидит её, но момент, когда её всхлип становится влажным, уже является его зависимостью. Дело приняло дурной оборот, когда он понял, что начал её ревновать. Он смотрел на обновленный состав – молодые, талантливые, всё ещё не опытные. Они позволяли себе кидать глаз на эту сильную женщину. Это была её вторая семья и его – по-старому третья, среди прежних коллег ему не привелось завести товарищей. Он был для них предателем, чужим, изгоем. И только одна женщина любила его. Почему она доверяла ему? Почему так была уверена в его поведении и причинах его? Любовь слепа, разве нет? Похоже, что её любовь была зрячей. «Зови меня просто – Тали». Было ли это её настоящее имя? Он никогда за семь лет не слышал, как её называют другие. «Госпожа», «Босс», «Хозяйка», кто-то, взяв пример с него: «Тали». Она не возражала. Покорившей Рыцаря разве не должн`о быть Королевой? Он вернулся к старым своим временам и стал называть её так. Ей это нравилось. В день, когда он привык к ней, на него обрушилось небо. Ему завидовали, а он просто не отставал от неё ни на шаг. Его не стало в день, когда он хотел ей сказать, что больше не помнит ненависти. Зато у него была теперь целая вечность, чтобы сказать когда-то: «Люблю». Скажет? Кто знает… Зато он знает теперь, откуда так быстро пришла новая, вторая Семья. Он понимает, почему Тали так безрассудно бросилась спасать его жизнь, бросив остальных пятерых Хранителей. Он теперь один из подобных им. Он теперь понимает, почему рядом с ней ощущал себя гадко, слабо и холодно внутри. Живым не место рядом с иными. Он понимает, почему она всегда выживала. Теперь он подобен ей и ощущает Королеву иначе. Возможно, он даже вправду почувствует и скажет: «Люблю». У Королевы должен быть Король. Он есть? Она скрывает. А он – почти ревнует. Он привычно почти не ощущает чувств. Кроме одного – преданности и желания биться до конца, как положено верному рыцарю. Призрак и Рыцарь – два его имени, пронесенные из жизни в посмертие. И только Королева теперь помнит, что когда-то его звали Генкиши. Странное, иноземное имя. Что значит оно на этой земле, отрезанной от общего мира тайнами? Новички тяжело привыкают, они зовут его просто: Рыцарем. А он следует за своей Королевой и страшится прихода того дня, когда она поспешит защищать не его. Может ли он умереть после смерти? Насколько бездумно он может её защищать? В глубине души он уже знает, что не готов её потерять. Он так же знает, что от живых их отличает верность своим словам: мертвым незачем юлить. «Я люблю тебя, Генкиши. Больше всех других». Что чувствуют живущие в первый раз, когда понимают, что влюблены? На самом деле Генкиши всегда боялся потерять тех женщин, что были в его жизни. Арию, Юни, Тали. Ради первых двух он предал Семью. Ради последней он расстался с жизнью, чтобы навсегда остаться подле неё. Означает ли это, что Джиглио Неро значила для него меньше? Нет. Просто они были людьми. Они всего лишь были смертными людьми. Внутренний, негласный девиз Тали, изображенный на гербе их личным алфавитом, звучал как: «Во здравии. Во смерти. Проживая опять». Однако знали его и могли прочесть лишь немногие, и оно было правильно. Скажи ему кто двадцать лет назад, что он живет среди мертвых, и он бы наверняка унёс ноги. Хотя… Сейчас сложно сказать наверняка. Он учится улыбаться. Он учится чувствовать. Ощущать то, что могут испытывать живые. Но сколь бы он ни пытался, звуки, запахи, вкусы оставались ему недоступны. «Я завидую тебе, Рыцарь. Ты знаешь мой вкус, тогда как я не знаю твоего». Так что, если не свойственные людям параметры отбора, привлекло её в нём? «Ты был слишком юн и красив, чтобы умирать там, оставшись беспризорным. Да, это была жалость. Но, ты ведь знаешь, мы умеем любить. И ты мне нравишься больше прочих, Генкиши». Быть может он, истовый воин, просто не привык размягчать свое тело и душу чувствами иными как жажда победы? Вероятней всего. Поклявшиеся ей в верности живые души горели яркими всполохами амбиций, решимости и безрассудной юности. «У тебя был другой цвет, мой Рыцарь. Самый одинокий, но такой прекрасный…» Фиолетовый. «По правде сказать, я не люблю его. Но мне понравились твои глаза». Да… чувства, которыми горят души… Он и не думал, что возможно такое. Пусть и при жизни был отчасти мертвым, его взору не была открыта эта часть бытия. Пожалуй, ему пора извлечь урок. В этот раз его не оставят одного. Видя чувство в её сердце, он мог всё же допустить, что он ей верит. – Тали, – преклонив перед ней колено наравне с прочими Хранителями. Её улыбка была внятным ответом. «Женщины всегда добиваются своего».

© Copyright: Натали-Натали, 2015 Свидетельство о публикации №215123001936