Спасибо, что не замолчал

«Это я виноват. Это все моя вина!» Стайлз в замешательстве ходил по комнате, разгромленной им же в порыве ярости и отчаяния несколькими минутами раньше. Вновь и вновь звонил телефон, но он не хотел брать трубку, ведь первый звонивший уже донес до него страшные вести. Он только что вернулся из больницы, его отца прооперировали и врач сказал, что тот обязательно поправится, однако сейчас ему нужен покой и Стайлза почти силком отправили домой. Первый звонок настиг его уже на пороге собственной комнаты. — Стайлз, где ты был? До тебя не дозвониться. — В больнице, с отцом, — Стайлз так устал и измотался, что даже не понял, с кем разговаривает. — Так ты еще не знаешь… — О чем? — Вот черт, не мне сообщать такие новости, но… — «Да кто это, черт возьми, такой?» — Скотт… он мертв. Стайлз выронил телефон, где-то на другом конце провода кто-то звал его: «Стайлз? Ты слышишь? Ты в порядке? ..» Но ему было уже все равно. Все равно кто звонит, все равно в порядке ли он, ведь Скотт, он… «Он не может быть мертв! Это чья-то злая шутка». Но этим он лишь пытался себя успокоить, он знал, что никто не стал бы шутить подобным. Его лучший друг, его брат, его Скотт умер. Он не знал как, да и не хотел знать, хоть и догадывался, кто именно виноват. Обиды и недопонимания, что разделили их, мгновенно испарились, остались лишь боль и ярость. И он выплеснул их, громя все, что попадалось под руки. А когда комната стала похожа на руины, он обессиленно рухнул на пол и зарыдал. «Я мог ему помочь. Я должен был!» И он успел бы. Когда он спас отца, еще было время, вот только он был настолько зол на Скотта, на самого себя, что и не подумал поспешить на помощь. Ведь Скотт сильный, он справится сам. Но он не справился. «Прости! Прости меня, Скотт…» Прошли дни, недели, месяцы или всего пара часов, Стайлз не знал, казалось, что со смертью Скотта, ушел и он сам. Похоронили ли уже Скотта, он тоже не знал. Он намеренно не интересовался и не ходил на похороны, не хотел видеть и помнить его таким. Да и вообще Стайлз редко выходил из дома, лишь забрал из больницы отца и изредка появлялся в ближайшем супермаркете. И старался ни с кем не общаться, не хотел слышать слова соболезнования, ему казалось, что он их недостоин, потому что все еще винил себя, хотя его и пытались убедить в обратном. А еще у него появилась привычка разговаривать со Скоттом. Вообще-то эта привычка возникла уже очень давно, но даже после смерти своего друга, Стайлз не собирался от нее отказываться. Обычно он рассказывал о том, как прошел день или пересказывал новости, которые случайно услышал, но чаще всего он предавался воспоминаниям, с каждым разом все глубже погружаясь в прошлое и уходя в себя. Единственное что пока заставляло его возвращаться, был отец. Но и эта единственная ниточка к реальности, начала стремительно истончаться. «Сегодня кое-что слышал о стае. Малия в порядке. Она звонит иногда, но я редко беру трубку, а когда все-таки отвечаю, то нам почти не о чем говорить. Сейчас мне сложно представить, о чем мы вообще раньше разговаривали. О Лидии до сих пор ничего неизвестно. Кажется, Пэрриш старается ее найти, но пока безрезультатно. И знаешь, по идее, меня это должно волновать и даже бесить, да, боже мой, я сам должен носиться по городу в ее поисках, но мне все равно. Впервые за долгие годы, в тот момент когда она, возможно, сама во мне нуждается, Лидия не вызывает у меня никаких эмоций. Здесь ты должен меня осудить и пристыдить, но ты молчишь, впрочем, как обычно. Ничего я уже привык. А вот Лиам в порядке. Он вообще быстро отошел от потери, от двух потерь, точнее. И еще не известно, от какой быстрее. Знаю, что должен присматривать за ним, но, если честно, он всегда мало меня интересовал, он с самого начала был только твоим щеночком. Кира не вернулась. И скорее всего уже никогда не вернется. Для нее так будет лучше, поверь… Не знаю насколько это правда, но говорят, что Дерек возвращался. Ты был бы рад. Когда Дерек еще жил здесь, вы ведь как-то сблизились, я знаю. Нет-нет, я не ревную, хотя какого черта, да, именно ревную! Только, пожалуйста, не смейся». «Был утром в магазине, видел парочку учеников начальной школы, они напомнили мне нас в их возрасте, такие же забавные и бестолковые. Кстати, а ты помнишь, как мы познакомились? Конечно помнишь, ведь это ты был инициатором, если это можно так назвать — ты просто свалился на меня и на потеху остальным ученикам, мы покатились по очень длинному школьному коридору. После этого, правда, с нами никто больше не хотел дружить, но нам было без разницы, ведь мы уже нашли друг друга. Да… это определенно была любовь с первого взгляда… Ахах. Это все еще смешно». «Хочешь знать, как я провел этот день? Я все равно расскажу. Как и все предыдущие — никак. Утро выдалось пасмурным, как и мое настроение. Отец попытался меня расшевелить, но у него мало получилось, мне пришлось притворяться, чтобы он не расстроился. В последнее время, мне часто приходится это делать, и пока, кажется, он ничего не замечает. Школа была унылой, без тебя это самое скучное место в мире, единственная отдушина — лакросс. Странно да? Но тренер говорит, что я стал играть гораздо лучше. Хотя есть небольшая вероятность, что он таким образом меня подбадривает. Чушь? Вот я так думаю, это же тренер!» «О! А помнишь Роззи Митчелл? Она училась с нами в младших классах. Ну конечно помнишь! Это же наша первая любовь. О, эти светлые косички и голубые глаза или карие? И вообще, ее точно звали Роззи? Что-то я уже все начал забывать. Но как же мы спорили, кого из нас она выберет. Вот только так ни разу к ней и не решились подойти. А потом она переехала с семьей куда-то в другой город, и наш спор так и остался открытым. Я по-прежнему уверен, что она меня бы выбрала, потому что на меня она смотрела чаще, неудивительно, я был очень милым ребенком. Зато Кэрри Джонс тогда была влюблена в тебя по уши! Ты же помнишь, как она провожала тебя домой и носила твой рюкзак? Ну и что, что она ростом и весом раза в два тебя больше, зато к нам тогда никто не приставал. Она вроде до сих пор к тебе неровно дышит, ты бы присмотрелся, ах да…» «Видел недавно твою маму, выглядит она ничем не лучше меня. Скажи, она ведь тоже с тобой разговаривает? А еще твой отец в городе. Не знаю, зачем это говорю, наверное, просто чтобы ты знал». «Я никогда не говорил этого, но я ненавижу ту ночь, когда тебя обратили. И да, я знаю, что я сам повел тебя туда и именно поэтому, я виню себя во всем. Из-за одного укуса мы пережили столько и хорошего и плохого, что даже врагу не пожелаешь подобного. Но самое страшное, что укус, который должен был защищать, погубил тебя. Отнял тебя у меня. Я думал, что смогу пережить твою смерть. Думал, что говоря с тобой, не позволю тебе окончательно меня покинуть. Но я ошибся. Мне не хватает тебя. Хочу видеть тебя, ощущать тебя рядом, касаться, даже чувствовать твой запах, хотя от тебя иногда и попахивает псиной. Я скучаю по тебе, Скотт…» — Я тоже по тебе скучаю. Стайлз настолько привык, что в ответ на его вопросы и реплики тишина, что вскрикнул от неожиданности и шлепнулся с кровати на пол. Он медленно, словно в замедленной съемке, выглянул из-за кровати и застыл. Он не мог поверить своим глазам и поэтому несколько раз их протер, а для верности пару раз себя ущипнул, чтобы убедиться, что не спит, такое уже бывало. Но он не ошибся и в дверях на самом деле стоял Скотт, живой и … живой! Все равно это казалось Стайлзу неубедительным, и тогда он подскочил в два прыжка к парню и, схватив его за руку, потащил из комнаты вниз. — Пап! Пап! Ты дома? — Да, сын. Что случилось? — шериф отозвался сразу же, он давно уже не слышал от сына такого оживленного голоса. — Скажи, ты тоже его видишь? — он ткнул пальцем в малость обалдевшего Скотта. — Вижу, конечно же, вижу, — мужчина облегченно рассмеялся, он понял, что теперь все наладится. — Он живой? — Да живой, я живой, — отозвался сам Скотт. Но Стайлз не обратил внимания на его слова, ожидая подтверждение от отца и тот утвердительно кивнул. — Ты знал? — Откуда? Я когда дверь открыл, чуть в обморок не упал. Почем мне знать, может в нашем городе уже и призраки завелись. — Ты живой, — произнес Стайлз, уже обращаясь к Скотту и не дождавшись ненужного ему ответа, тут же крепко его обнял. — Пожалуй, я вас оставлю, — шериф и сам был несказанно рад за сына и за Скотта, который был для него как второй ребенок и поэтому прежде чем уйти, тоже обнял их обоих. У него, конечно, были вопросы и много, но он лучше найдет на них ответы в другом месте. Стайлз еще долго не разрывал объятий, ему казалось, стоит отпустить и это окажется сном. Он боялся, что все это неправда. Скотт нарушил их единение первым: — Стайлз, у меня спина затекла. — Потерпишь, — отозвался он, но парня все-таки отпустил. Он не отошел ни на шаг и внимательно вглядывался в лицо Скотта, ища в нем какие-то изменения, но ничего не было, это был тот же Скотт, его Скотт. — Не понимаю… — Это сложно. — Ни хрена не сложно! Ты был мертв, Скотт! Ты умер, — он взорвался и неудивительно, он слишком долго ждал. — Да, был. Пойдем назад, в твою комнату и я все расскажу. В спальне Стайлза до сих пор было не вполне прибрано и кое-где угадывались последствия его буйства, но если Скотт и заметил это, то ничего не сказал. Они сели на кровать, друг против друга, как привыкли при очень важном разговоре. — Итак, почему ты оказался жив, когда я оплакивал тебя последние… сколько? — в Стайлзе проснулся сарказм, но это лишь защитный рефлекс, на самом деле он очень растерян и безумно счастлив. — Две недели. — А я думал, что прошла целая вечность. — Представляю. Прости. Стайлз кивнул и выжидательно уставился на парня. — Я был мертв, — Скотт тяжело сглотнул, — вернее Тео убил меня на целых пятнадцать минут. Не знаю как, но маме удалось запустить мое сердце, но не сознание. Я блуждал между жизнью и смертью долгих две недели, как и тебе, мне это время показалось вечностью. Я знал, что должен найти дорогу назад, но самому мне никак не удавалось, я, словно был нигде и везде одновременно. И пусть это прозвучит как в бульварном дамском романе, но из всего непонятного вокруг меня я смог выделить твой голос. Ты разговаривал со мной, и пока ты говорил, я шел к тебе. Меня до ужаса пугало, что ты перестанешь говорить, пожалуй, впервые в жизни. Ау, больно же! — Стайлз его ущипнул. — В общем, я боялся, что ты замолчишь, а я не успею вернуться. Спасибо, что не замолчал. Но сейчас Стайлз молчал. Ему сложно было сразу переварить полученную информацию, это было слишком нереально, даже для их города. — А тебе не хотелось там просто все отпустить и уйти? — Нет, ни разу. Ведь здесь все кого я люблю. Здесь ты. — Ненавижу тебя, — Стайлз улыбнулся и, вдруг обхватив Скотта за шею, опрокинул его на спину, навалившись сверху. — Я тоже тебя люблю. — Я думал, что потерял тебя навсегда. — Не дождешься. Я раз за разом буду к тебе возвращаться, — Скотт охнул от боли, Стайлз врезал ему кулаком в живот. — Даже не думай вновь умирать! — Не буду. Обещаю. Стайлз долго смотрел в глаза Скотта, стараясь найти в них подтверждение или какие-то ответы и судя по всему нашел. Он вдруг наклонился и прижался к губам парня, легко, почти целомудренно целуя. — Думаешь, я вернулся к тебе ради этого? — Скотт резко отпрянул и Стайлз успел испугаться, что понял все неправильно. — Разве это поцелуй? Так даже бабушек не целуют. — Ненавижу тебя! — повторил Стайлз, счастливо рассмеявшись, и вновь припал к губам Скотта, на этот раз, целуя жарко, жадно и долго. — Я уже говорил, я тоже тебя люблю!