***
Несмотря на полутьму в помещении, яркий свет цветных прожекторов – додумался же кто-то нанести, окаянный, – бил по глазам. Потянувшись к только наполненному стакану с коньяком, в котором уже плескался, судя по запаху, чей-то яблочный сок, я осушил его и резко зажмурился, прижав тыльную сторону ладони ко рту. Волна тепла постепенно охватывала каждую клеточку тела. Толпа пьяных подростков только укомплектовалась. Не удержавшись и тихо скульнув, когда чей-то тонкий и острый, как игла, двадцатисантиметровый каблук с размаху опустился мне на ногу, я выдернул её и, чуть не завалившись на специально отодвинутый в сторонку стол, поспешил выбраться оттуда побыстрее. Душный воздух в легких, казалось, законсервировался. Раз уж никакая компания праздному времяпровождению не способствовала, почему бы не сходить подышать? Уборная стала следующей целью. Чувствуя себя, откровенно говоря, хреново, я сунул руки в карманы и, сгорбившись и пошатываясь, поплелся вон; настроение тоже не совсем соответствовало праздничной атмосфере, царящей позади. Ручка от двери почему-то не желала поддаваться. С силой надавив, я пробился было внутрь, но практически тут же затормозил, ошарашенно моргая от вида открывшейся мне картины. А затем под оглушительный вопль «Занято!!», зазвеневший в ушах, был выпихнут обратно в темноту коридора. И как этим двоим там, в туалете? Разве удобно? Поежившись, я невольно представил перед собой еще раз то, что увидел: тонкое дряблое тельце девчонки, вплотную прижатое к напрягшемуся до ожесточения мужскому. Того и гляди кровь носом пойдет. И всё это под предсмертное повизгивание первой. Впрочем, процесс не прервался даже тогда, когда я бездумно попытался пресечь его. Раздосадованный и почувствовавший опустошенность еще сильнее, я двинулся обратно, в последний момент решив завернуть в сторону кухни. А вдруг сейчас повторится то же самое? Однако, на мое счастье, помещение было абсолютно пустым. Слегка мутным взглядом осмотрев горы грязной посуды и остатков съестного, я порадовался, что до того, как это все начнет цвести и пахнуть, оставался еще довольно неплохой промежуток времени. Опустившись к подоконнику, я оперся на локти и прижался к ледяному стеклу лбом, прикрыв глаза. За стенкой гремела музыка, а во мне растекалось уныние напополам со спиртным. Благо, что праздничной мишурой не был обмотан, иначе пришлось бы от всего от этого поспешно избавляться. Осторожное прикосновение резко вывело меня из забытья. Вовремя прикусив язык, я наполовину удивленно, наполовину подозрительно уставился на парня примерно моего роста, коего раньше даже не видел. Темная длинная челка падала ему на лоб, отчего блестящие в полутьме глаза поначалу скрывала тень. – Скучаешь? – полушутливо-полусерьезно поинтересовался он. Вместо ответа я скривился, но обратно к окну поворачиваться не рискнул. К тому же, кажется, незнакомец не был готов завершить на этом диалог. – Чего тебе? – учтиво спросил я. – Как-то тоскливо, – протянул парень, опершись спиной и локтями о подоконник рядом со мной и изредка бросая понимающие взгляды. – Даже отлить не сходить. Я видел, как ты пробовал пробиться. – Следил, что ли? – пошутил я, но смешок, сорвавшийся с губ, застрял в горле, когда я разглядел на его лице усмешку. – Скорее, заметил и немного понаблюдал. Имеешь что-то против? – незнакомец выпрямился, а уголки его губ растянулись при этом еще шире. Неожиданно почувствовав холодок внизу живота, я проигнорировал это и поднял на него глаза. – Пожалуй… нет, ничего, – пробормотал я, отворачиваясь к белоснежному ковру в окне за спиной. Однако в эту же секунду почувствовал, как мой подбородок поймали и резко повернули обратно. До ужаса горячие губы прижались к моим собственным, обрывая вздох и обжигая.***
Стоять было так же неудобно, как, возможно, и сидеть, однако опускаться на кожаный диван я не рискнул, изредка перенося вес с ноги на ногу, как если бы раскачивался в задумчивости. Отвлек меня посторонний и довольно резкий звук. Отец комкал в руках газету. С той стороны, где еще хоть что-то можно было разглядеть, виднелась красочная фотография какой-то важной шишки с отчаянно веселым выражением. Резко отличалось от него то, какое расцветало на лице предка. Казалось, будто еще немного, и отец затолкает мятые страницы себе в рот, прожует и проглотит. – П-продолжай, – было видно, что дались ему эти слова отчаянно тяжело. Даже слишком. Лицо из нормального цвета приняло красный, а затем и фиолетовый оттенок. Настороженный я даже как-то воодушевился.***
– Что ты творишь? – ошарашенно прошипел я, попытавшись отшатнуться, но не вовремя понял, что практически загнан в угол. Деваться было некуда. – Тебе не понравилось? – невинно поинтересовался черноволосый парень, прижавшись ко мне практически вплотную. Тяжело дыша, я чувствовал его собственное дыхание на своей коже. Досуг, конечно, но не то чтобы… – Но почему я? – вместо ответа вопросил я, нервно вскинув бровь. Выдавить угрюмое «нет» я оказался не в силах, а убеждать этого в обратном… Я все еще не был для этого достаточно пьян. – Ну… потому что? – рассмеялся незнакомец, а затем как будто бы на секунду задумался. – Мы похожи… иначе почему меня так тянет к тебе? – И ты не придумал ничего лучше…, – саркастично начал я. – А по мне – отличный план, – он зажал мне рот ладонью, приблизив лицо. В глубине расширенных зрачков плясали чертенята. – Доверься мне! Доверишься? Ответа он не дождался и, отняв ладонь, вновь впился губами в мои, кусая и надавливая. Почувствовав, как чужие длинные пальцы опускаются и поглаживают пах, я застонал и отклонился назад, не выдержав напора и ткнувшись лопатками в холодное стекло. Тело охватила истома, на мой взгляд, слишком быстро; каждый след от прикосновения этого парня горел на коже огнем, но, несмотря на это, температура его тела казалась куда выше, чем моя собственная. Отпираться больше не было сил, да и смысла я не видел. Каков был итог? Некоторые умеют ловить момент. Несмотря на то, что какие-либо итоги подводить было слишком рано, я быстро понял, какая именно мне была отведена роль. С другой стороны, все верно: раз инициатива не была проявлена, все приходится делать самостоятельно. Чертовы манипуляторы! Ткань узких джинсов сдернули вниз, притом процесс расстегивания ширинки и освобождения как такового остался для меня незамеченным. Были лишь прикосновения, сотни их. В последний момент я поймал себя на том, что дышу неглубоко и часто, полностью переместив вес на опору, которую еще умудрялся не потерять. Чужие руки умело освободили член, как и весь я, мгновенно откликнувшийся на манящие касания. Резкий стон сорвался с губ, когда он поцеловал меня. Кажется, слизнул капельку смазки, а затем, прикусив плоть, двинулся вперед. Пройдясь головкой по ребристому нёбу, чувствуя тесноту чужой глотки, я почти сполз со своего злосчастного подоконника. Кто же знал, что подростки так восприимчивы? Порыв холодного воздуха ударил в лицо, когда незнакомец, внезапно ставший моим партнером в сексуальных утехах, весьма бесцеремонно обвил мой торс и притянул к себе, страстно отдаваясь поцелую. Я чувствовал солоноватый вкус в его слюне, ощутимо напрягшись и не смея предполагать, что последует за этим. Но он, похоже, воспользовавшись безмолвным согласием, решил все за меня, к слову, так и не дав кончить. Чёртов засранец! Боль от несостоявшегося была почти реальной. Почувствовав мощное движение чужих, казалось бы, худощавых, словно из мрамора, рук, я уперся пахом в подоконник и ошарашенно взглянул перед собой. Холодный мрак за окном едва освещал тусклый свет уличных фонарей, с неба вовсю валили снежные хлопья. Внутренне содрогнувшись, я уперся ладонью в стекло, заставив себя расслабиться и поняв, что последует за этим. – Не молчи, – взволнованно прошептал парень, имени которого я до сих пор не знал, и почти ласково потерся собственным членом между моих бедер. И когда он всё успевает? Длинные руки обвили мой торс. – И что же ты предла…, – не успел договорить я, задохнувшись в словах. Внутренняя наполненность действительно сопровождалась стонами, не сказать, что я был против. Послышался тихий смех, словно бы издалека. Движение постепенно нарастало, противовесом этому был доносившийся из моих легких звук – стон ответного желания, о котором я не подозревал. Сознание внезапно помутилось, перед глазами танцевали искры. А если вдруг кто-нибудь зайдет сюда, включит свет, увидит, как… Сердце исступленно забилось в страхе, когда черноволосый парень прижался губами к моей шее. Мы, казалось, сплелись в одно целое, но отсутствие какой-либо дистанции контролировалось отнюдь не мной. Выгнувшись, я шумно задышал, и в этот же момент чужие зубы сомкнулись на моей коже. Плечи, шея, даже спина; он оставлял свой след везде, как ребенок, неспособный остановиться. Темп и мое сердцебиение шли практически наравне. Кончики волос его шевелюры щекотали шею, когда я закинул голову назад, все еще удерживая большинство стонов внутри и при этом неистово содрогаясь от каждого прикосновения, каждого укуса, каждого толчка. Не видя ничего перед собой и близкий к чему-то оглушающему, я услышал сдавленный хрип. Значит, он почти… Растворившись в собственных ощущениях, я утонул в пламенной вспышке, прокатившейся по сотрясавшемуся в дрожи телу. В голове и ушах зазвенело, как после фейерверка, и тогда же он выскользнул из меня, прижавшись всем телом ко мгновенно ослабевшему мне. Минут пять, а может, и все пятьдесят мы пытались отдышаться, если не вспомнить, кто мы и где находимся. – Может, сползешь с меня? – в конечном счете шутливо поинтересовался я. – Не хочу, – парень задергался, словно бы смеялся. Чего ржёшь, придурошный? – Ты теплый. – Дурак совсем, что ли, – застонал я, но отпираться не стал. Похоже, этим вечером всё против меня. Еще и отдавленная кем-то нога начинала побаливать. – Кстати, я до сих пор не знаю, как тебя зовут, – вдруг доверительно сообщил он.***
Устав говорить, я тяжело вздохнул. Язык во рту словно вяленный, хоть салатом украшай и на новогодний стол ставь. Отвлекшись, я покосился на вцепившегося в свой стул отца, не заметив при этом нигде многострадальной мятой газеты. Уже сожрал, что ли? – Пап, я… – было начал я, когда он поднялся, необыкновенно суровый. И двинулся вон. Вернее, поплыл, словно космонавт на Луне, будто на ватных ногах. Удивительно резво. Я растерянно глядел ему вслед, раздумывая над тем, какого масштаба скандал предстоит пережить – и пережить ли? – когда силуэт отца неожиданно остановился в дверном проеме по пути на кухню. Он обернулся, резко сократив между нами расстояние и, бешено выпучив глаза, выдавил: – Матери н-ни слова. Понял?! Я часто закивал. Отец поспешил ретироваться прочь, а я, воспользовавшись уединением и негромко кряхтя, словно резко постарев лет на сорок, рухнул на диван и прикрыл глаза. Словно бы меня долго и упорно выжимали… Карман джинсов затрясся и завибрировал. С великим трудом вытянув оттуда дребезжащий мобильник, я усилием воли ответил на звонок, не взглянув на высветившееся на экране имя. – Да? – Жив? – голос в трубке неистово веселился. – Цел? – Орел, – лениво проинформировал я, а затем напрягся, зашипев. – Чего ты такой довольный? – Просто так. Отдыхай, завтра я зайду за тобой. – Хорош… Погоди, откуда ты знаешь, где я живу? Сдавленный ржач в трубке. – Следил, что ли?… – А ты имеешь что-то против? – с вызовом ответили мне. Вздохнув, я нажал на кнопку отбоя и выпустил мобильник из рук, вновь зажмурившись. В воздухе отчетливо запахло валерьянкой.