Тени

Полнолуние… Бледное дитя, не смотри на пугающий лик холодной луны, что заглядывает в распахнутое настежь окно твоей спальни, не молись богам о продлении угасающей своей жизни – твой час пришел. Слабая крошка, не вздрагивай от мелькнувшей тьмы на залитых призрачным светом простынях. Это всего лишь тень. Тень самой смерти, что пришла теперь за тобой. Глупый человечек, не бойся смерти. Есть кое-что похуже. Есть вечная жизнь. Вечность проклятия, памяти и беспамятства. Неизбывной боли и безмолвного крика. Мы тени. Тени самой смерти. Наши одежды черны, как тьма, что таится в самом сердце лунного света. Наши лица бледны, как ее равнодушный диск, что взирает на этот суетный мир. Мы тени смерти. Мы ее бесплотная плоть. Мы ее безвольные рабы и ее всевластные господа. Мы ее острый серп, что собирает жатву ваших хрупких трепещущих душ. Мы тени. Тени тех несчастных, что возомнили однажды, что вольны сами назначить себе срок умирать. И в гордости своей лишились этого права навечно. Знаешь ли ты, что такое любить, когда горсть отчаянных таблеток или горечь яда слаще меда? Когда резкая выворачивающая боль и пена на губах, все еще хрипящих глупое и никем не услышанное слово «люблю»… Когда придуманной кем-то сказкой о шипах смерти оправдываешь скручивающие твое тело смертельной судорогой приступы, но знаешь, что теперь это будет вечно. Знаешь ли ты, что такое раскаиваться, когда разлагающийся труп для тебя менее омерзителен, чем ты сам, когда презрение к себе вызывает лишь желание избавить этот мир от себя, словно от чумной крысы? Когда пуля, посланная дрогнувшей рукой, раскрошивает череп за правым виском, смешивая кости с тканями мозга, отмечая навечно золотистые волосы темным пятном. Когда забываешь свой грех, но мучительная мигрень остается, словно жестокое напоминание о нем. Знаешь ли ты, что такое страдать от боли, когда полосующий, рвущий вены кусок стекла, скорее сладостная ласка? Когда последнее, что видят стекленеющие глаза, ярко-алый цвет, заполняющий разум безумием, окрашивающий белые волосы в цвет живой крови. Когда все, что осталось в мертвой душе – это непреодолимое желание вновь и вновь разбивать зеркала и стекла, чтобы разрисовать запястья маковым цветом и попытаться то ли вспомнить, то ли забыть. Мы не можем умереть, но уже не умеем жить. Мы любим и дружим, смеемся и плачем, но это всего лишь игра. Мы играем друг для друга, чтобы казалось, что мы живем. Мы не можем чувствовать. Мы придумываем страсти и обманываем сами себя, потому что забыли, что это. Но так страшно сознаться, что большего ничего нет. Мы не можем помнить. Захлопывая книгу, мы забываем того, кто только что умер от нашей руки. Так не сойдешь с ума. Но разве не безумие, что и себя мы тоже забыли? Наша вечность стала безвременьем, потому что для нас существует только сейчас. А прошлое – пыльные тома в бесконечной библиотеке, незаметно истлевающие и рассыпающиеся в ту же пыль. Наша вечность стала погоней за смертью. Потому что, убивая каждого из вас, мы убиваем себя в тщетной попытке, наконец, умереть. Но вы уходите, а мы остаемся. Наша вечность стала блужданием среди могил, потому что все кажется, что нужно только найти заветные буквы собственного имени на холодном камне надгробия, только все вспомнить, только вернуться на миг туда, где захлестывается на шее петля, где тело летит в пропасть или нож втыкается в сердце… и раскаяться. Полнолуние.