В одном направлении

      Очередной рабочий день на звукозаписывающей студии, где проходил отбор «новых талантов», подошёл к концу, и Луи уже больше часа за рулем старенькой ауди своего деда пытается бороться с надоевшими пробками и подбирающимся сном громкой однообразной музыкой. Уже смеркается, а это время, когда Луи практически ничего не видит без своих очков, которые он, конечно же, забыл дома. Знаете, ему двадцать семь, он уже больше десяти лет живёт без родителей, у него есть собственный ребёнок, а он всё ещё не научился быть самостоятельным.       Бесконечный поток машин начинает лениво двигаться, но его полоса почему-то стоит и, видимо, это замечает не только он, так как буквально через секунду раздается оглушительный сигнал десятков автомобилей и Луи грустно усмехается, осознавая, что тратит свою жизнь на что-то подобное. Ему от чего-то грустно, а на улице понемногу накрапывает дождь, будто смеясь над тем фактом, что Луи забыл свои очки, но несмотря на это сел за руль. Минут через двадцать Луи уже неспешно едет по трассе, вызывая бурю негодования у других водителей, на что сам парень лишь улыбается, ведь увеличение скорости, когда ты видишь лишь на пару метров дальше капота машины, может привести к нежелательным последствиям. Он увеличивает громкость на магнитоле и полностью расслабляется. Дождь усиливается, и Луи до боли хочется промокнуть насквозь, побегать по лужам, а ещё возможно совсем чуть-чуть поцеловать кого-то под сильным ливнем, как в самых дурацких мелодрамах. Он любит дождь. И дурацкие мелодрамы тоже.       Немного отвлекшись от дороги, Луи замечает идущего по тротуару парня, который почему-то привлек его внимание. Он был высокий и долговязый, его одежда насквозь промокла, а серая вязаная шапочка сбилась набок, выпуская наружу темные кудряшки. Возможно, если бы не отсутствие очков, он бы узнал его раньше и, кто знает, что тогда было бы. Но он не мог хорошо рассмотреть заинтересовавшего его пешехода, поэтому, забыв про осторожность, быстро перестроился в другой ряд и, нарушив все возможные правила дорожного движения, припарковался возле обочины, беззастенчиво сигналя парню и открывая противоположное окно, чтобы предложить тому сесть в машину. — Эй, парень, может добросить тебя до дома, такой ливень, а ты тут… — Лу? — обернувшись, парень удивленно распахнул глаза и слегка наклонился к открытому окну, дабы точно убедиться в том, что ему не показалось. — Гарри? — если с Луи когда-либо и случалось что-то более странное, то он вряд ли бы сейчас смог воспроизвести это в памяти. Его будто бы сильно ударили по голове, так что ничего кроме странных пятен перед глазами его мозг не смог сконструировать. Ладно, с сегодняшнего дня он верит в странные совпадения. — Что ты здесь делаешь? — ошарашено поинтересовался парень после до неприличия затянувшегося молчания и долгого разглядывания друг друга сквозь разделявшие их метры и стену дождя. — Иду? — Гарри нелепо пожал плечами и грустно усмехнулся, от чего в груди у Луи неприятно потянуло. Гарри плохо, он чувствовал это. Но неприятные ощущения вызвал страх того, что это его неожиданное появление стало причиной грусти в глазах полностью промокшего парня. — Что-то случилось? — вопрос, ответ на который слышать совсем не хотелось. Он боялся даже не самого ответа, а того, как Гарри отреагирует на заданный вопрос, он всегда читал его как открытую книгу, и сейчас боялся увидеть в его ярко зеленых от сильной влажности глазах осуждение, неприкрытое юношеской скромность. Однако ничего такого он не увидел, наоборот, ему даже показалось, что в глазах парня мелькнуло что-то озорное, что-то давно забытое, но очень родное, и этот блеск буквально приковал к себе взгляд Луи. — Может перестанешь уже задавать глупые вопросы и предложишь мне сесть в машину, а то тут вообще-то ливень! — усмешка на его губах никак не помогла Томлинсону сосредоточиться, поэтому он неуклюже потянулся к ручке двери, сделав пригласительный жест, чтобы Гарри садился в машину, и, чтобы не ляпнуть ничего лишнего, потянулся к приборной панели, включая печку на максимум. — Спасибо, — тихо прошептал Гарри, и от его голоса по телу Луи побежали мурашки. Он и забыл каково это — сходить с ума от одного его голоса. И он скучал по этому. Возможно, даже слишком сильно.       Они долго ехали в тишине, нарушаемой лишь звуком проезжающих мимо автомобилей и стуком зубов Гарри друг о друга. Его одежда насквозь промокла, и даже искусственно создаваемое тепло в машине не помогало ему согреться. — Возьми мою куртку и сними с себя хотя бы верхнюю одежду, так будет теплее, — остановившись на очередном светофоре, Луи снял с себя старую джинсовку и передал ее дрожащему как лист на ветру парню. Он бы хотел его обнять так сильно, чтобы тот мгновенно согрелся в его руках, и, наверное, уже никогда после этого не отпускать. Но это была всего лишь куртка, и Луи почему-то стало холодно, что вряд ли было как-то связано с отсутствием на нём верхней одежды. — Спасибо, — вновь повторил парень, неспешно снимая с себя сырую одежду. — Перестань, я не сделал ничего такого, чего не сделал бы ты или любой другой человек, — Гарри ничего не ответил, лишь грустно усмехнулся и отвернулся к окну, наблюдая за тем, как холодные капли глухо ударялись о запотевшее стекло. Он снял с себя промокшие футболку и рубашку и накинул на голое тело джинсовку Луи, которая оказалась немного коротковатой в руках, но все равно грела лучше любой печки. Луи ни разу не обернулся, чтобы взглянуть на то, как Гарри переодевается. Он тренировал свою силу воли годами, однако это все равно было трудно. Кого он обманывает, его глаза буквально чесались изнутри, как в странных романах Стивена Кинга, но он одергивал себя каждый раз, когда его воспаленный мозг подавал сигнал «всего лишь один быстрый взгляд, он не заметит, ну же». И он бы почти гордился собой за выдержку, если бы не ненавидел так сильно.       Между ними снова воцарилось долгое молчание. Луи по-прежнему ехал со скорость тридцать километров в час, а за окном все также лил сильный дождь. Возможно, иногда слова действительно бывают лишними, они убивают атмосферу своей пустотой и никчемностью, создавая мнимую иллюзию общения, но между этими двумя явно висела тень недосказанности, им нужно было поговорить, объясниться, но никто из них не решался сделать этот шаг первым. — Почему ты не пришел, Лу… — робкий шепот прошелся сквозь тело Томлинсона словно разряд тока. Он ждал этого вопроса, но все-таки надеялся, что Гарри обойдёт его стороной. Иногда он даже думал о том, что, возможно, тот даже не заметил его отсутствия на праздновании, и в душе невероятно боялся этого. — Я…я, наверное, думал, что так будет правильней, — он с трудом подобрал слова. Томлинсон задавал себе этот вопрос миллионы раз и каждый раз в его голове созревали достойные, на его взгляд, объяснения его поступку, но когда об этом его спросил Гарри, все веские доводы показались ему такими никчемными и незначительными, что он просто не смог ответить ничего другого. Он не чувствовал, что поступил правильно. Теперь не чувствовал. — Для кого лучше, Лу? — срывающимся голосом произнес Гарри, по-прежнему не отрывая глаз от окна. Кажется эта игра, в которую играют двое. — Ты ведь знал, одно твое слово и я брошу все… Он не знал А если бы знал, что изменилось бы? Осмелился ли бы он сказать Гарри о том, что чувствует, разрушая при этом то, что тот так долго строил? — Но ведь ты и сейчас ничего не собираешься говорить, правда? Не собираешься препятствовать этой свадьбе… — отчаяние в его голосе причиняло Луи ощутимую боль. Как же ему хочется его обнять. Он даёт ему зелёный свет, а Луи, как глупый пешеход, мнётся, стоя на бордюре, не уверенный нужно ли ему на другую сторону. — Ты не будешь счастлив со мной, Гарри! — сквозь зубы произнес Томлинсон. Он и не знал, зачем сказал это, возможно, кто-то вновь нажал в его голове кнопку «так будет лучше». — А может ты уже наконец перестанешь решать за меня?! — кажется, его голос стал еще ниже. Гарри был зол, а он еще никогда не видел его в гневе. — Ты решил за меня тогда, когда мне было восемнадцать и собираешься делать это сейчас? Хватит! Я уже не ребенок! И тогда им не был, но ты думал иначе, верно? Ты был уверен, что я настолько легкомысленный и наивный, что не умею любить по-настоящему? Ты хотел подождать, пока я нагуляюсь? Ты думал, что видел меня насквозь, но, в то же время, не замечал очевидного! Я был влюблен в тебя до безумия! И, возможно, ты верно считал меня шлюхой, потому что все те люди были твоей несовершенной заменой. Я пытался заменить тебя, но у меня ничего не выходило. Я никогда не подозревал о твоих чувствах! Боже, Лу, ты был так холоден со мной временами, и когда Зейн рассказал мне все, я даже не поверил сначала. Но когда ты не пришел…Боже, почему ты просто не признался, Лу?! Все, все было бы по-другому сейчас! — его голос надломился, а губы задрожали. Легкие Луи будто бы перестали пропускать кислород, отчего в глазах на мгновение потемнело. Его разум отказывался принимать все только что произнесенные Гарри слова. — Но сейчас все так, как есть, и мы не можем исправить этого. Ты выходишь замуж, Хаз. — Останови машину. — Что? Зачем? — Останови эту гребную машину, Томлинсон! — Луи резко свернул к обочине и вопросительно взглянул на Стайлса, который в свою очередь не удостоил Луи взглядом, он быстро вышел из машины, на прощанье сильно хлопнув дверью. — Что, черт возьми, я снова сделал не так, Гарри? — Томлинсон выбежал следом за ним под проливной дождь, даже не удосужившись натянуть на голову капюшон старой толстовки. — Все не так, все! Я всегда был здесь для тебя! Всегда был только твоим, а ты никогда не замечал этого, и даже сейчас, когда я открыто сказал тебе об этом, ты несешь что-то о замужестве! Я не могу быть более очевидным, Томлинсон, а ты не можешь быть ещё более глупым! Мы снова в тупике. — Можно я тебя поцелую? — ладно, возможно, он просто устал не понимать и сейчас просто хочет всё исправить, но ведь он никогда не был хорош в этом. — Что? — глаза Гарри заметно округлились, но уже через секунду снова сжались в тонкие щелки, когда парень зло начал наступать на шатена, сильно тыча указательным пальцем ему в грудь. - Нет, ты не можешь. Не можешь, потому что так много раз делал мне больно, и это не исправить одним поцелуем. Нет! Слышишь меня, не… Кажется, это было первое мудрое решение в жизни Луи, когда он решил прервать речь кудрявого поцелуем. Он ничего не решит, но он поможет им стать на правильный путь и начать медленное движение в нужном направление. И, пока губы Луи жадно просили ответного движения, а руки удобно расположились в распрямившихся от дождя кудрях, пока Гарри безвольно поддавался ласковым движениям чужого языка в своем рту и всё ближе прижимался к родному разгорячённому телу, правильное решение уже выстраивалось в мыслях обоих. Уже тогда, когда Луи нежно утянул Гарри за воротник своей джинсовки на заднее сидение старой машины, уже тогда они знали, как правильно. И вместе начали движение в этом направлении.