Последний Рассвет

      Immortan`s citadel*        Кто сказал, что бой начнется сейчас? Что ты просто упадешь на песок, – и тут же помчишься воевать? Пусть битва единственная, - самая последняя, - подготовка к ней будет вестись годами. Десятилетиями. Воссоздать армию. Вооружить ее. Привыкнуть к тому, насколько изменился мир, пока ты тщетно рвался из-за Грани. И, вырвавшись, ступив на пустую, истекающую ядом и кровью землю, понять, насколько ты опоздал. Мертвые остовы городов. Пепел, что был когда-то живым. Песок, равнодушно поглощающий в себя все. Глаза тогда, казалось, помертвели от слез. Если бы не мой майа, если бы не он, я…        - Мы готовы, Мелькор. – Майрон встает подле меня, устремив взгляд на темные зловещие силуэты далеко впереди. Ему, как и мне, не нужны ни бинокли, ни прицелы, чтобы видеть весь окружающий нас ландшафт на много миль вокруг. Ибо я все еще вала, а он – майа. Мы – единственное, что неизменно в облике уже почти уничтоженной Арды. Многие, кто стоят сейчас под нашими стягами, верят в нас, как в богов. И пусть я не могу больше обрушить небеса, а Майрон – наслать ужас на целый народ, наша объединенная воля поведет в бой тысячи. Рассвет догорает в волосах моего самого преданного, самого близкого генерала. Он может стать последним для нас обоих.        - Надвигается буря, Владыка.        Цитадель вырублена в скале, словно Утумно, моя первая крепость, что вгрызалась в гранит своими бесконечными переходами и залами, подвалами и темницами. Только горы могут еще бороться с подступающим песком. Когда ураганный ветер поднимает в воздух мелкие, острые песчинки, они сбиваются в удушающие тучи, исполосовывая камень, точно плетьми. И все же горы отстаивают себя, каждый раз защищая меня от врагов и песка. Я же стремлюсь отстоять своих людей в надвигающемся на всех нас безумии.        Спускаюсь вниз, выхожу за ворота, Майрон следует за мной. Машины выстроены в боевой порядок вокруг огромной фуры, увешанной оружием и воинами, за рулем которой сидит Готмог. Справа его прикроет Миротворец - шикарный концепт на гусеничном ходу, который мы с Глаурунгом в порыве вдохновения сваяли из небольшого танка. Слева высится прокаченный огнеметами Большелапый, – машина Анкалагона, - поставленный на шестифутовые колеса. Майрон занимает место в своем Багги: он всегда предпочитает ездить с ветерком. С огромным трудом мне удалось уговорить его навесить броню на крышу и боковины. Тхури, его главный, самый опытный и меткий стрелок уже в седле и показывает мне большой палец, когда я прохожу мимо.        Если вы подумали сейчас, что я умею оживлять мертвецов, спешу разочаровать вас. Из преданных мне в прошлом бойцов, из моих друзей, кроме Майрона, не выжил никто. Мои нынешние генералы, - те, кто поведет в бой нашу бешеную разношерстную армию, - заслужили мое доверие и свои имена, не раз прикрывая и спасая меня. Я не сомневаюсь ни в одном из них.        Душитель, машина, которую я собрал сам с нуля, бросает могучую тень на выгорающий под палящим солнцем песок. Температура воздуха берет разгон быстрее, чем любая прокаченная тачка. Залезаю на крышу своего монстра: колеса, как огромные жернова, два пулеметчика и шипованный таран вместо рамы впереди. Мы ворвемся в строй неприятеля и перемелем их в пыль. Вдавим в песок, нападая снова и снова. Превратим в пепел все безумные фантазии, за которые они пустотело борются. Вскидываю вверх зажатый в ладони руль. Слышу в ответ восторженный рев сотней двигателей. На мгновение закрываю глаза, наслаждаясь этой дикой музыкой, поднимаю голову к солнцу. Это будет Битва Битв.       Spikey cars        Залезаю в кабину, руль легко крепится к панели, завожусь. Справа и слева выезжают мотоциклисты – разведчики, стартуя вперед меня. Армия будет покидать Цитадель частями, чтобы волнообразно нападать на тех противников, кто окажется удачлив настолько, что прорвется сквозь передние отряды. Преодолеваем перевал, выезжая на выжженную равнину, в которой нет ничего, кроме песка. Теперь так практически везде в Арде.        Дорога пылит, и впереди пока тихо. Готмог врубает бешеный, крышесносящий саунд, и можно мчаться на всех парах. Багги справа от меня ускоряется, оставляя мою машину позади. Тхури заливисто смеется, пристегиваясь, и Майрон начинает выписывать зигзаги, взрывая колесами песок. Газую, с ходу догоняя, вместе въезжаем на песчаный холм. Машину подкидывает, колеса крутятся в воздухе. Фура протяжно гудит, словно в одобрение. Едем наперегонки, я пытаюсь взглядом подцепить моего майа, но он сосредоточен на гонке и демонстративно не смотрит в мою сторону. Ускоряюсь, дорога шелковой желтой лентой убегает прочь, смеюсь, вспоминая, как впервые испытывал возможности Душителя.        Он получался огромным и нескладным, совершенно не маневренным, Майрон на своем легком автомобиле всегда обгонял меня, заставляя глотать пыль далеко позади. Доводя Душителя до ума, я впервые почувствовал себя Творцом. И даже позавидовал Эру: у него оказалось больше возможностей для созидания, чем я сам дал себе. Все было просто отлично тогда, казалось, что все предсказания о последней битве, – лишь страшный сон. Можно было творить потрясающие машины, собирая их по болтику из деталей тех, что уже отслужили свое. Люди, прослышав обо мне, приходили сами: сначала небольшими группами, а потом уже и целыми общинами. Пересекали пустыни, превозмогая зной и жажду, ибо те места, которые они покинули, не сулили им ничего, кроме, как стать пеплом и уйти в пепел. Человечество само довело себя до такого состояния, скажете вы? Я бы не стал утверждать это стопроцентно. Валар сделали что-то. Эру изменил что-то в своем Замысле – и все полетело к чертям. Я пока не знаю, что именно произошло. Я на пути к разгадке сейчас.        Среди кочевников и необедуинов прошел слух: в районе Храма Эру, этого культового, но пустующего сейчас святилища, исчезают люди. Паломников там всегда было хоть отбавляй, но сейчас они уходят – и не возвращаются назад. Перед исчезновением ведут себя странно, кричат на всех углах об Истинном Замысле и каких-то Матерях, сманивают с собой родственников и детей. И целыми семьями просто испаряются в песчаных холмах, окружающих Храм. Говорят, в тех местах орудует секта, практикующая жертвоприношения людей. Во главе ее стоит безумный Верховный жрец. И описанием он до боли напоминает моего светлого братца.        - Мелькор, разведчики докладывают, что за барханом впереди нас ждут. Их тысячи. Огромное войско. Угадай, кто ведет его?        - Тулкас, - усмехаюсь, вспоминая огромного, бессмысленного в своей перекаченности Астальдо. Валар управляют стихиями и физическая сила им ни к чему. Хотя, это было прежде. Теперь я регулярно наращиваю мышцы тела, закаляя его в борьбе со все ухудшающейся окружающей средой. Кто знает, может, и остальные валар ощутили на себе последствия своих опрометчивых шагов. Очень на это надеюсь.        - Тулкас, и не один. С ним Ороме. И буря уже близко. – Осанве не передает эмоций, но мне отчего-то кажется, что Майрон нервничает. Ничего, первые же схватки выдернут его из кокона переживаний, в который он так любит себя заключать.        На полной скорости преодолевая бархан, с поворота вижу, как позади меня разливается и кипит море металла. Оно грозно ревет цилиндрами, захлестывая всю равнину до самого горизонта. Все машины прокачены оружием,средствами для абордажа и обороны. Сегодня мы выехали воевать, как бы нам ни хотелось обратного. Мы едем на битву. И это моя армия.       Blood bag        А с другой стороны – войско чужое. Множится и множится, попирая собой горизонт. И там не только майар, но и люди. Откуда у них столько бойцов-людей? Неясная догадка мелькает в голове, но обдумать ее времени нет. Спускаемся с холма, выстраивая боевой порядок на манер звезды: я оказываюсь на самом острие атаки, а самые преданные генералы занимают посты далеко по бокам и сзади. Лишь Готмог и Майрон останутся со мной, прикрывая. Осматриваю авангард армии Валар. Они будут первыми, кто нападет на нас. Смерть уже за их плечом.        - Я смотрю, наш Астальдо не изменяет своим вкусам. – Огромная, поднятая на шестифутовые колеса машина вала своей формой жутко напоминает член. – Он по-прежнему любит все длинное и продолговатое.        Готмог ржет так громко, что его слышно сквозь любой рев. Майрон кидает на меня угрюмый взгляд. Подмигиваю своему генералу, враз разгоняясь и зажигаясь, словно тачка на веселящем газу. Стартую, запуская скрежещущую лавину себе вослед. Пулеметчики взводят оружие. Пусть кровь льется, и пламенеет, как бензин.        Будь я орлом, то увидел бы сейчас с высоты своего полета, как два ревущих потока железа и хрупкой человеческой плоти движутся навстречу друг другу, чтобы схлестнуться, превратившись в цунами, и затопить всю эту бесплодную пустыню к чертям. Огонь вырывается из пушек ближайших ко мне машин. Огромный арбалет на крыше вагоноподобного автомобиля Ороме заряжен хищным механическим гарпуном. У тачки Намо две кабины – они с Ирмо не расстаются даже сейчас. Неимоверная жара вплавляет песок в поверхность Арды. Слева неотвратимо надвигается песчаный шторм. И что-то словно толкает в спину и шепчет «Бей…убивай» Валар и их войско движутся на нас, растекаясь в стороны волной, ширясь, насколько хватает горизонта.        - В линию, Майрон! Нельзя дать им захватить нас в клещи.        - Понял. – В машине нет никаких переговорных устройств. Мой майа слышит и чувствует меня, как никто, на всех уровнях реальности, он в состоянии связаться со мной и протянуть сотни и сотни тонких ментальных нитей от меня к каждому моему бойцу. Я ощущаю их, отдавая приказ. Скорее всего, я почувствую каждую их смерть. Это будет великая боль. И, поверьте мне, я готов к ней.        Врезаюсь наконечником копья в грудь многоликого разъяренного монстра. Справа оглушительно ревет фура, сминая первые ряды. Багги поливает живой водой пуль шины похожих на слонов грузовиков. Машину окатывает пламенем – я словно перерождаюсь в нем. Сшибаю и сминаю все на своем пути, выцепляя пулеметами, налитыми яростью пуль, своих жертв далеко вокруг. Гильзы отскакивают и дробно бьют по крыше Душителя. Семена смерти глубоко падают в песок.        Рог Ороме трубит, - и звук покрывает пространство битвы целиком. Я уверен, его слышал все до единого. Толчок в задний корпус ощущается внезапно, один из пулеметчиков захлебывается криком, – и меня начинает тащить в сторону. Оглядываюсь, буксуя, и вижу огромную плоть гарпуна, что пронзает обшивку, глубоко застряв в ней. Цепь на машине Ороме закручивается, утаскивая меня прочь, в окружение врагов. Огненные копья бешеными птицами бьются по крыше. Яростно рычу.        - Майрон, меня подцепили! Я застрял! Генерал, ты слышишь меня! – Багги не видно нигде в поле видимости. Словно голодные твари сшибаются, отрывая друг от друга куски, свои и чужие. Мы увязаем в битве, стремительно теряя преимущество скорости.        Фура появляется возле меня в который раз, на машину Ороме с нее перепрыгивает несколько бойцов, с дикими криками атакуя арбалетчика, пытаясь пробиться в кабину. Клещи перегрызают цепь – я снова свободен. Стартую с места, разгоняясь, рвусь наперерез. Ороме спасается бегством, но теперь уже я зол, как никогда до этого. Откуда-то сбоку выныривает Багги, выстрелами, словно хищными клыками, вгрызаясь в чужую обшивку. Его подбрасывает на песке, на полном ходу он сталкивается с машиной вала. Резкий контакт внезапен – автомобиль Майрона закручивает и он отстает. Лавируем в свалке боя, схватывая чужие пули, словно окропляясь святым огнем. Машина у Ороме очень быстрая, даром, что огромна, как танк. Кстати, о танках. Навстречу нам мчится Миротворец, на всем ходу разворачивая свою башню в нашу сторону. Ухожу с линии огня, но залпа нет.        - Майрон, что с Глаурунгом? – Рядом со мной лишь несколько машин поддержки прикрывают, пока я, как идиот, устраиваю догонялки с Алдароном. Майа нигде нет.        Миротворец уходит в сторону, отстреливаясь из пулемета. Арбалет отслеживает его движение, миг – и железный гарпун всаживается в его бок, насквозь пробивая кабину. Я знаю, что водителя тоже задело. Я просто знаю это. Сердце сжимается, пропуская удар. Машину Глаурунга облепляет людьми, оттуда-то возникает огонь. Взрыв слепит. В голове рождается крик.        - Глаурунг! Они убили его, Мелькор! – Майрон явно готов влезть в эту бешеную свалку перед нами. Его машина точно не выдержит еще одного нападения Ороме.        - Разворачиваемся, Майрон! Всем перестроиться и ехать дальше. Передай всем и каждому. Мы движемся к Храму и точка!        Полыхающий Миротворец остается за моей спиной.       Storm is coming        Каждый из моих бойцов помнит приказ: что бы ни произошло – продолжать движение. Продолжать атаку. Мы должны прорваться на юг, во что бы то ни стало. Я верю слухам: угроза, что исходит из храма Эру, и вправду так велика, как о ней говорят. Майа напряженно молчит, и с ним в тишину погружены все.        - Он погиб не зря. Ничья смерть не обернется пустотой, Майрон. Так им и передай.        - Да, Мелькор. Уже передал.        Мы всегда стоим друг за друга и готовы отдать последние силы в борьбе за нас. Это наша Битва Битв. Она длится вечность. Не останавливаться. Прорываться дальше. Стискиваю руль, натягивая платок на лицо по самые глаза. Летные очки делают мир вокруг чуть мутнее. Все люки запаяны – в машине темно. Въезжаем в шторм.        Удушливый ветер поглощает сам воздух. Песчинки жадно вгрызаются в обшивку, их скрежет по металлу постепенно сливается в одну, напряженно шелестящую волну. Шепот ее еле различим.        «…Брат…Я ощутил твою мощь, когда ты вернулся в этот мир. Испугался, признаю, хотя силами превосходил тебя. Куда ты растратил свое могущество? Не обольщайся на счет своей “армии”. Ты слабее мотылька. Он хотя бы в силах трепетать, пока его медленно насаживают на иглу…»        - Справа, Мелькор! – Душитель дергается, накреняется под ударом членоподобной машины Тулкаса. Меня прижимает к фуре, которая тут же резко виляет, отбрасывая меня назад. Выравниваю машину и дыхание.        - Вижу. – Следующая атака Астальдо выбивает из седла одного из моих пулеметчиков. Врезаюсь виском в обшивку кабины, напряженно ругаясь, ускоряюсь, уходя в отрыв, и не сразу замечаю, как вперед вырывается легкий маневренный Багги. Ввинчиваясь между нами, Майрон оказывается на пути у Тулкаса. Тхури открывает огонь по лобовому стеклу: стрелять тяжело из-за шквального ветра и песка. Машина вала виляет, стремясь уйти от пуль. Огнемет на его капоте раскален, что особенно заметно во тьме бури, из него вырывается длинный гибкий язык огня, облизывая и Тхури и бензобак. Мгновение – и Багги взлетает на воздух.        Давлюсь воздухом от едкой боли внутри, напряженно пытаюсь сквозь бурю разглядеть, что происходит позади. Скрежет песка становится невыносимым, темнота окутывает: мы в самом сердце шторма. Я не могу остановиться. А ты просто не можешь подвести меня, майа. Длинный вытянутый силуэт мелькает сзади – Тулкас снова выруливает прямо на меня. Ломаю траекторию, уходя от огня. Где-то рядом раздается рык фуры Готмога, и ее шипастый бок врезается в машину вала, тесня прочь.        - Мелькор! – Майа обеими руками вцепился в дверцу фуры со стороны водителя, на такой скорости, если он сорвется, его просто вдавят в песок. – Выровняйся, я иду к тебе!        Притормаживаю, притирая машину максимально близко к фуре, стараюсь не вилять, с трудом удерживаясь под порывами ветра. Майрон показывает большой палец вверх, Готмог что-то кричит ему. Он оглядывается назад, и после, перебравшись ко мне, садится в кресло пулеметчика. Оружие оживает, выстреливая по приближающейся сзади членоподобной тени. Тулкас обгоняет нас, затирая, стремясь загнать Душителя под колеса нашей собственной фуры. Майрон стреляет непрерывно, второй пулеметчик заряжает его, - машина Астальдо сквозит дырами от пуль. Сдохни, Могучий. Сдохни, безмозглый адепт безмозглого культа!        - Держись, Майрон. – Резко торможу, выворачивая руль, и несусь прямо на Тулкаса, тараня его, толкаю в песчаный водоворот, в самое сердце бури до тех пор, пока и Душителя не начинает поднимать с земли. Переключаюсь на задний ход, что есть силы впечатывая газ. Рвусь из жадных лап бури. Вижу, как машину Тулкаса носит в воздухе, как ураган растаскивает его на куски, словно голодный волк. Как он взрывается, словно звезда. Над головой раздается стук. Открываю верхний заслон – Майрон гибким зверем проскальзывает на сиденье рядом со мной.        - Что с Тхури? – В зеркале заднего вида продолжает полыхать. Майа оглядывается, взгляд его застыл.        - Погибла. И оба твоих пулеметчика тоже. – Справа от меня на широкой серебряной цепочке ощерил свою пасть большой черный дракон. Когда-то Тхури подарила мне его.        - Ничья смерть, Майрон…       Claw Trucks Яркий луч света пронзает бурю, ослепляя. Крыша Душителя дрожит под градом чего-то, что сыпется с неба. Фура остервенело гудит. Где-то позади умирают мои бойцы.        - Что за хрень? – Майрон напряженно крутит головой, пытаясь понять, откуда пришел свет.        - Ты чувствуешь? Воздух словно нагревается. – В платке становится трудно дышать, сдергиваю его вниз. В кабине ощутимо становится жарче. Открываю заслон, ловлю на ладонь твердые камушки. Осматриваю их пристально и долго, крутя в пальцах. – Песчинки. Они сплавились. Это лазер. По нам стреляют из лазерной пушки, Майрон.        - Хочешь сказать, что эти гребаные культисты вместо старых добрых чар и жертвоприношений соорудил гигантский лазер и теперь жгут им нас? – Майа орет, дергаясь в кресле, но взгляд его напряжен и стыл.        - Ты что, испугался, генерал? Штанишки промочил? – Злюсь, заводясь с пол-оборота. – Почему бы им и не соорудить какую-нибудь пушку размером с Таникветиль? Катастрофа изменила лик Арды, но не тех, кто был ее причиной. Валар кропотливо собирали все знания, что люди скопили за прошедшие века. У них достаточно искусных майар, не удивлюсь, если и какой-нибудь космический корабль уже на подходе. Они сбегут, потому что здесь больше невозможно жить, ты понимаешь это, Майрон?        Луч пронзает пространство снова. Меня же пронзает боль, глубокая и острая. В глазах темнеет, оседаю вперед.        - Мелькор! – Майрон ловит руль и меня одновременно, выравнивает машину, застывает мучительно. Я словно чувствую, как он перебирает нити, выискивая те, что оборвались навсегда.        - Анкалагон… и многие еще. – Вцепляюсь судорожно в руль, отталкиваюсь, выпрямляясь. Буря отступает, открывая далеко впереди просвет между высокими каменными грядами. Если он виден нам, значит мы прорвались.        - Мы и раньше не могли отступить, а теперь и подавно не в праве, генерал. Траектория удара указывает на Храм. Нужно добраться до него.        Проверяю спидометр, щелкаю несколькими кнопками, добавляя еще закиси в топливо. Цилиндры оглушающе ревут.        - Нужно прорываться вперед. Есть надежда, что лазер не сможет достать нас возле храма.        Цепляю Майрона за подбородок и поворачиваю его лицо к себе. Взгляд майа темен, его глаза бьются мотыльками, жадно осматривая мое лицо.       – Передай всем, чтобы газовали, что есть мочи. Скажи, что от этого зависит их жизнь. И наша победа. Пусть мчатся вперед так, словно позади мир рушится в пропасть. – Это и в самом деле так, но бойцам ни к чему упаднические настроения во время атаки. Подцепляю цепочку с драконом и одеваю на шею. Впереди показываются первые горные выступы. Мы въезжаем в каньон – Путь Эру. Храм в самом его сердце.       Water        Где-то темные, где-то подсвеченные мертвенным искусственным освещением, коридоры кажутся бесконечными. Сотни дверей. Это просто какой-то гребаный институт! Генераторы, похоже, огромны и созданы специально для того, чтобы бесперебойно подкачивать это жуткое место энергией. С тех пор, как мы обнаружили под плитами Храма этот бесконечный лабиринт, прошло уже несколько часов. За это время мы не встретили в коридорах ни души. Лишь свет нервно мигает то впереди, то позади, создавая по углам силуэты, заставляющие хвататься за оружие. Ныряю в очередное ответвление, в темноте спотыкаясь о какой-то хлам и падая на колени. Бью что есть силы кулаком в стену: нам никогда ничего не найти здесь! Ладонь майа уверенно ложится мне на плечо, Майрон автоматом показывает на распахнутый в темноте провал – из него сочится ярчайший свет.        Холодное, словно вымороженное помещение стерильно чисто. Вдоль стен высятся капсулы, в которые заключены неразличимые туманные силуэты человеческой формы. Склизкие на вид жидкости по прозрачным трубкам циркулируют в капсулы. А над ними…не может быть.        - Что это, Мелькор? – Голос Майрона дрожит от напряжения, словно натянутая струна. Не могу его в этом упрекнуть: и он, и я сам создали когда-то великое множество монстров, отвратительных уродливых тварей, готовых сожрать любого, кто встанет у них на пути. Мы постоянно искажали замысел Эру. Но никогда так.        - Валиэр, Майрон. Неужели не видишь – они все здесь. Ниенна. Йаванна. Несса. Эсте.        На дальней стене, словно врастая в нее, висит бледное худое тело. Голова свисает безвольно, тело конвульсивно подергивается. Волосы, – все еще длинные, - закручиваются тугими локонами, но похожи сейчас на бесконечную беззвездную ночь. Варда. Скорбно прикрываю глаза.        - Они и есть Матери, которых мы искали. Слухи не лгали: это действительно ужасно.        Майрон осматривает сложную систему проводов и колб, в которые заключены бесполые, безликие сейчас существа.        - Они что, клонируют их, Мелькор?        Изучаю трубки, подсоединенные к безвольному телу Элберет, делая над собой неимоверное усилие, чтобы не выбежать прочь из этой мерзкой лаборатории        - Хуже, Майрон. Валар воспроизводят себя за счет своих жен и сестер. У них ведь никогда не было детей. Они никогда не могли иметь детей, - пораженный этой идеей, я словно теряю ощущение реальности. Напряженно осмысливаю то, что открылось мне только теперь. – Замысел Эру… Они попрали его.       The Chase        Яркая вспышка разделяет нас с Майроном, отбрасывая того в сторону. Слепну на мгновение, тщетно пытаясь дотянуться осанве до моего майа. Тишина в ответ оглушает, словно удар в висок.        - Здравствуй, брат. – Манве стоит передо мной, улыбаясь широко и совершенно безумно. В руках он держит очередное свое изобретение. Те, кто думает, что он слабейший из Валар, совершенно забывают, что сила – не в кулаках. Пытливый ум, что достался нам от отца, жажда созидать и управлять какими угодно способами делают нас похожими больше, чем любое физическое сходство. Манве всегда любил созидать. Я – управлять. Что стало с тобой, Сулимо?        - Я стал собой…брат. И, может быть, немного тобой. – Его трясет от такого неуместного сейчас смеха. Майрон не отвечает мне, из его рта течет тонкая струйка крови, ярко- красная и такая живая. Оружие в руках Манве загорается ярким белым светом, выстреливая мне под ноги.        - Нравится? – Безумный жрец Эру целится мне в грудь. Стою, дрожа лишь внутри, прекрасно понимая, что он знает об этом. – Угадай, что дает ему жизнь.        - Угадывать нечего: я видел свет. Сильмариллы. Те же, что и в большой пушке. – Отключаю предохранители в своем оружии медленно и незаметно. По крайней мере, я надеюсь на это.        - Как хорошо, что тебе ничего не надо объяснять, Моргот. – Манве вытягивает руку, целясь мне в грудь, легко удерживая пушку на весу. Его палец ласкает курок.        - Скажи лучше, как ты объяснишь своим последователем это? - Ладонью указываю на Матерей, чьи тела уже истаяли наполовину, отдав себя хищному потомству. Тяну время, и только. Безумие и гнев затопляют меня, заполняя пустоту там, где должен был звучать отклик Майрона. – Кто поверит в Черного врага, осознав, что вся Тьма заключена в их обожаемом Верховном жреце?        - Это уже неважно, Мелькор! Не имеет значения, кто и во что поверит, кто и с чем согласится или нет. Все несогласные, все неверующие погибнут…в битве, - он раздражается, рука с пушкой отклоняется в сторону, убирая меня с линии огня. Стреляю, вскользь раня брата, и делаю рывок в сторону Майрона. Бегу к нему, кажется, целую вечность, отстреливаясь.       We are not things        Едва прикоснувшись, понимаю, что все кончено. Для нас обоих. Кто сказал, что я не могу ощущать эту боль? Касаюсь его волос. Разве я пустотелый и бесчувственный клон? Кажется, это мой стон… Слышу, как снова оживает оружие в руках Манве. В спину будто вонзается раскаленное копье, проходя насквозь. Ложусь рядом с Майроном. Словно награда, приходит боль, расширяя границы сознания, навеки запечатлевая перед глазами его лицо. Принимаю свою смерть, содрогаясь от мысли о кошмарном будущем, что уже наступило. Поражение, в который раз. Битва вне пространства и времени. Кто сказал, что у боя будет конец? Веки тяжелеют. Весь мир засыпает песок.       Coda