Обычная новогодняя история.

Маршрутка отъехала с остановки. Все места были заняты, у всех людей объемные сумки, поэтому там было очень тесно. Так всегда бывает перед Новым Годом, но, к сожалению, это так и не научило меня покупать подарки заранее. Маршрутка остановилась, и несколько человек вышло, люди сводно выдохнули. Моя остановка следующая. В маршрутку вошли три человека: мать с ребенком и молодая девушка. Мать села к окну с ребенком на коленках, а девушка напротив них. Когда маршрутка тронулась, ребенок начал о чем-то канючить. Мать пыталась его успокоить, но не получилось, ребенок заплакал. Какая-то женщина начала вслух громко возмущаться, чем вызвала у меня большую неприязнь к себе. Молодая мама, испугавшись тетку, вся сжалась и начала упрашивать ребенка не плакать. Девушка, сидевшая напротив них, посмотрела на ребенка и улыбалась. Малыш уставился на девушку и успокоился, а потом улыбнулся в ответ. Вот она — магия улыбки! Моя остановка. Кое-как, но я все же вышел из маршрутки. Мне надо зайти домой, пакеты с подарками закинуть, а потом в магазин, за продуктами. У нас, перед тем как зайти в подъезд, надо обязательно поздороваться с бабой-Любой, с тетей-Катей и бабушкой-Танюшей, который всегда сидят на лавочке перед подъездом. А при выходе попрощаться. Обычно они постоянно ворчат про современную молодежь, но в это время они добрые, всех с Новым Годим поздравляют. Зайдя в магазин, я задумался. Зачем мне вообще что-то готовить, украшать дом к Новому Году. Я же один буду Новый год встречать. Родители приедут только третьего января. Друг мой будет со своим альфой. А у меня нет альфы. Я в кого-то врезался, и этот кто-то очень злой. — Смотри куда идешь! Толстяк! — сказал пострадавший и ушел. Это справедливо, не поспоришь, я толстяк. Мне уже даже не обидно, меня часто обижают. И к косым взглядам я привык. Я решил сделать только оливье, поэтому пошел за горошком. У полок с консервами стоял парень. Судя по телосложению — это омега. Он пытался достать до верхней полки, но рост не позволял это сделать. Я ему ни чем помочь не мог. Омега вымучено выдохнул, и наверное хотел плюнул на это дело. К нему подошел альфа, увиденное заставило его улыбнуться, он хмыкнул и достал баночку, за которой так старательно тянулся омега. Омега поблагодарил альфу, но одной благодарностью он не отвертелся. Альфа потребовал награду в виде поцелуя, и, не спрашивая разрешение, чмокнул его в губы. А потом с невозмутимым видом пошел к кассе, а омега, возмущаясь, побежал за ним. Альфа видимо так и планировал. Возле кассы была длинная очередь, этого и стоило ожидать. Пришлось стоять двадцать минут, но я ни куда не спешил. Все люди о чем-то разговаривали, обсуждали предстоящий праздник, по радио в магазине играли новогодние песни, все вокруг было пропитано атмосферой праздника. А еще пахло мандаринами. На улице уже вечер, в декабре всегда быстро темнеет. Свет от фонарей отражается о снег, поэтому на улице светло и очень красиво. Возле магазина стояли две девушки, они кричали друг на друга. Причина ссоры в том, что подруги договорились встретить новый год вместе, но теперь одна из девушек передумала и хочет отметить этот праздник с компанией друзей. Об этом теперь вся улица знает. Девушки, думаю, ссорились бы еще долго, но к ним подошел какой-то парень и, собрав их в охапку, крепко обнял, девушки были шокированы из-за чего и остолбенели и не смогли сопротивляться. Парень минут пять обнимался с девушками, а потом отпустил и ушел в неизвестном направлении, предварительно щелкнув девушек по носу. Девушки, очнувшись, засмеялись, начали извиняться друг перед другом, потом разошлись по домам. Правильно, ссориться перед Новым Годом нельзя. До праздника еще шесть часов. Баба-Люба, тетя-Катя и бабушка-Танюша уже ушли домой, и их скамейку слегка занесло свежим снегом. В подъезде включена лампочка, что удивительно. По телевизору ничего интересного не идет, еще не время. Оливье я приготовил, елку поставил, больше ни чем украшать квартиру не буду. Теперь сижу, пялюсь в телевизор, думаю. Думаю о то, что в свои двадцать семь лет у меня нет личной жизни, со мной никто не хочет знакомиться из-за фигуры. А сам я стесняюсь, так как боюсь, что на смех поднимут. Да, я смирился с тем, что смеются надо мной, но пытаюсь все-таки избежать насмешек, неприятно, когда над тобой смеются. Я жалею, о том, что меня посетила такая мысль перед праздником, не люблю я грустить. Говорят, что Старый Новый Год провожать нужно обязательно. С ним уйдут все проблемы уходящего года, и в Новом Году они беспокоить не будут. Честно, каждый год на это надеюсь, но мои проблемы все не уходят, а только прибывают. Но я все равно верю в силу Старого Нового Года. Я услышал звук своего дверного звонка и пошел открывать. Но я не открыл дверь. За ней стоял человек, которого я хочу видеть сегодня в последнюю очередь. Этот человек мне противен, он всегда дразнит меня и смеется надо мной. Я не знаю, что он тут делает, но я хочу, что бы он ушел. Но он оказался упорным, мне стало жалко свой дверной звонок. Потом он начал стучать в дверь. Мои соседи знают, что ко мне могут прийти либо родители, у которых есть ключ, ибо мой друг, поэтому они могут вызвать полицию, а мне проблем не надо. Я все-таки открыл дверь. — Ты чего дверь не открываешь, когда к тебе пришли, Соловьев? — без разрешения человек прошел в квартиру, сразу задав вопрос. — Здравствуйте, Дмитрий Владиславович. Что вы здесь делаете? Под его взглядом я чувствую себя маленьким мышонком рядом с большим черным котом, который хочет меня съесть. — Тоже и у тебя хочу спросить! Соловьев, я же русским языком сказал, что на корпоратив обязательно ВСЕМ, ты не исключение! Ты почему не пришел? Он злой. — Дмитрий Владиславович, я сдал деньги. Он завис, видимо не понял, что я имел в виду. — Нуу, так чего и не пришел? — Зачем? Мне там делать нечего. Это правда, со мной на работе мало кто общается. Моя работа с моей жизнью не связана. Друг у меня один и знакомы мы с ним со школьной скамьи, а работает он в другом месте. — Дмитрий Владиславович, а почему вы только ко мне пришли? Оксана тоже на корпоратив не пошла, так что же ей можно, а мне нельзя? Или вы сейчас каждого персонально объезжать будете? В новогоднюю ночь? Не верю! Вы что, опять надо мной посмеяться хотите? Так проявите хоть немного благородства альфы и отстаньте от меня хотя бы на Новый Год! Я вспылил, думаю, лучше бы я промолчал. Но накипело, неужели я настолько смешен для него. Он — мой начальник, у него несколько десятков подчинённых, но достает он только меня! У меня часто истерика бывает, когда я прихожу с работы, мне хочется на все плюнуть и уволится, но потом успокаиваюсь и на следующий день опять иду на работу. Дмитрий Владиславович, после сказанных мной слов, остыл, кулаки его разжались, спина сгорбилась. Его взгляд стал как у побитой собаки. — Нет, Соловьев, не отстану. Он подошел ко мне и крепко обнял, лицом уткнулся мне в шею. Я испугался таково порыва нежностей и оттолкнул его, но куда там, он схватил меня и, подняв, отнес в гостиную. Я испугался. — Что вы делаете? Отпустите, пожалуйста! Я начал дергать ногами, но это не помогло, альфа шлепнул меня по моему мягкому месту. — Зачем отпускать? — Он ехидно улыбнулся и чмокнул меня в нос. — Приведи мне хотя бы один весомы аргумент, почему я должен тебя отпустить. У меня был шок, и это мало сказано. Не ожидал такого от этого человека, не знал, что он может быть таким нежным, и что он может так улыбаться. — Я тяжёлый. — Я не нашел лучшего ответа, чем этот. — Нет, ты как перышко. — Стокилограммовое. — Пробурчал я сквозь зубы. — Разве сто? Как по мне так намного меньше. — Конечно меньше! Я сам не понял, что я сказал, но альфа улыбнулся. — Зачем вы сюда пришли, Дмитрий Владиславович? Альфа нахмурился. Я не понимаю ход его мыслей. — Разве не понял? — Что я должен понять? Вы постоянно обижаете меня, смеетесь над моим весом, я понял, что я вам противен, но можно же держать себя в руках. Хотя бы даже потому, что я омега. А теперь вы вламываетесь в мою квартиру, мешаете мне встречать Новый Год, а еще вы меня держите над полом, хотя знаете, что я боюсь высоты. Вы пришли ко мне! Тому, кого вы ненавидите! По-моему вы идиот. Зря я это сказал, он же и ударить может. Альфа просто смотрел на меня, пока я это говорил, и слушал. Он опустил меня на пол и упал на колени. Обхватил меня за талию и опустил взгляд в пол. — Прости меня, Саша! Умоляю, прости! Ну не умею я симпатию проявлять, ни за кем я не ухаживал в жизни. Ты мне нравишься! Прости… И он поцеловал меня. Он целовал так отчаянно, что мне его жалко. Не знаю, в чем из всего того, что он делал со мной на работе унижая, проявлялась симпатия. Может в том, что из-за него со мной альфы не общались или в том, что я не ходил по клубам и кафе. По мне так бред! Но все то, что он сказал мне сейчас, было правдой, это точно. — Можно я с тобой встречу новый Год, Саша? — Можно, Дмитрий Владиславович. — Зови меня Дима. Никогда не думал, что мне можно будет называть этого альфу просто по имени. Я его всегда недолюбливал, для меня встреча с ним в офисе означала очередную шутку в мой адрес. Я всегда называл его по полному имени и отчеству и никак иначе. По-другому было нельзя. А теперь просто «Дима», для меня это не обычно. — Дима, а то, что я не пришел на корпоротив, это было всего лишь предлогом, чтобы прийти ко мне? — Ну не совсем, я, правда, ждал тебя там, а ты не пришел. Я хотел тебе там в любви признаться, в романтической обстановке под бой курантов. Ну, ты понимаешь. Я так разозлился, когда понял, что ты не придешь. — Подожди, какая любовь? Ты же сказал, что я просто тебе нравлюсь, — Значит, сейчас скажу. Саша, я люблю тебя! Сердце пропустило удар, и дыхание перехватило. У меня это в первый раз. Даже плакать хочется от счастья. — Я тоже тебя люблю. — Сказал я одними губами. Мы еще долго целовались. Ели салат, смотрели телевизор. Загадали желание под бой курантов и потом еще целовались и еще. Его не напрягал мой вес, он, ворча от удовольствия, целовал мои губы и руками мял мои мягкие бока. Это жутко смущало, но тогда он обнимал меня, целовал в лоб. Заснули мы вместе на диване в гостиной. Самое главное в Новый год — это улыбаться, поздравлять всех с Новым Годом, помогать, прощать дорогим людям все плохое и быть с любимыми!