Голодный угол

— А ну пошёл отсюда, малым здесь не место! Женщина лет сорока, одетая довольно распутно и броско: парчовое платье в пол с глубоким разрезом на боку, доходящим почти до бедра, не менее яркие и толстые бусы, туфли на высоком каблуке — всё выдержано в грязно-красном цвете, кольца на каждом пальце, высокая причёска, подколанная "богатой" заколкой, и неизменный атрибут её "наряда" — длинная тонкая сигарета между указательным и средним пальцами. С этим криком она вышвырнула за шкирку, словно маленького котёнка, мальчика, который успел увидеть в проём закрывающейся двери своего дядю, пожимающего плечами, мол, прости, не сегодня. Мда, из Кенни поистине плохой опекун. Когда мужчина брал с собой Леви в этот бар, мальчику обычно приходилось прятаться под столом, чтобы не разгневать хозяйку. Правда, сеньора Кларис давно раскусила эту штуку и иногда, когда не была пьяна настолько, что и каждое слово давалось ей с трудом, со скандалом прогоняла Леви. Причём старший Аккерман оставался в баре по желанию женщины. Кенни — её любимчик и, по совместительству, любовник. Кларис угощала его "за просто так" дорогой выпивкой и закуской, а мальчуган вынужден был ждать на улице. Там, на углу забора и стены бара. И настолько этот угол был грязный и зашарпанный, что без рвотных позывов на него не взглянешь. Леви отрешённо сел, облокотившись спиной о деревянный забор. Он вновь тут. Совершенно не зная, сколько он тут ещё пробудет – два, четыре, шесть часов, мальчик остался ждать дядю. Поправив давно испачканную рубаху на два размера больше, чем требуется, Леви подкатил старенькие штанишки коричневого цвета до колен и уставился на дверь бара "У Кларис". Он шумно вздохнул. Хотелось есть. И пить. А ещё, чтобы эти скитание закончились. Ему уже восемь лет. Мальчик закрыл лицо руками, уперевшись головой в колени. Нужно терпеть, может, Кенни и принесёт ему что-нибудь из съестного. Томные ожидание Леви были прерваны скрипом открывающейся двери. Он поднял взгляд на противный звук. Из-за двери робко выглянула девочка, возрастом примерно Леви, а может и младше. Оглядевшись по сторонам, а потом и через своё плечо, она ещё немного приоткрыла дверь "У Кларис" и вышла на порог, пряча что-то за спиной. Вид её, такой чистый и аккуратный, кажется, аристократический, как думал Леви, вновь поразил его. Девочка в молочном кружевном платьице чуть ниже колен, блестящих туфельках на ремешках и каблучке примерно около двух сантиметров. Её тёмно-русые волосы были собраны в высокий идеальный пучок, в который были вставлены искусственные цветы такого же нежного цвета, как и платье. — Здравствуй! — воскликнула она. Теперь можно быть уверенным, что её не услышат — ведь «У Кларис» вечер танцев, и вычурные звуки пианолы доносились на улицу. — Здравствуй, Мария, — Леви знал её имя. Он также знал, что она дочь Кларис, а Кларис — жена одного знатного деятеля в Имперской Столице, фамилию которого он порядком подзабыл. Они давно так встречаются, кажется, случайность свела их. — А я знала, что ты придёшь! — слегка улыбнувшись, произнесла девочка, переминаясь от нетерпения с ноги на ногу и продолжая что-то держать за спиной. — Ведь сегодня у мамы вечер каких-то там танцев, у неё много гостей! И я так и думала, что твой дядя тоже придёт. — Почему ты не там? Ты не хочешь потанцевать? — Леви удивился, но не подал виду. Такая, как она, не должна быть здесь, с ним. — Вот дурачок! — хихикнула Мария, но тут же сделала серьёзный, деловитый вид. — Здесь же ты, мой друг. Мальчик молчал, нахмурившись. Дураком назвала, а потом другом! — Я тут кое-что принесла тебе, — она в конце концов не выдержала груза "тайны" и немедленно показала из-за спины небольшой подносик, на котором были две чашечки тёплого чёрного чая и четыре шоколадных кекса — дорогое удовольствие. — Вернее, нам. Мария вновь улыбнулась, видя удивлённо-восторженную реакцию друга. Леви замахал руками и чуть ли не закричал: — Ты чего это?! Это слишком дорого! — Пф! Ну и что? Я тебя угощаю. — Твоя мама, если узнает, убьёт тебя… — Она не узнает! Ей некогда смотреть за мной, а моя нянюшка уже как час заперлась с одним джентльменом в его комнате наверху, — Мария снова улыбнулась. Обождав, пока Леви что-то обдумает, она подошла ближе к нему и, не раздумывая, присела на подол молочного платья, вытянув ноги вперёд, как это сделал мальчик, и поставив поднос на свои колени. — Твоё платье!.. — не успел опомниться Леви, как нежный кружевной подол был погружён в пыль и грязь. — Платье, как платье, — оглянула себя девочка. А потом прибавила. — Запачкалось, и ничего страшного! Они долго сидели в этом углу. Было покончено с четырьмя кексами и двумя чашечками чая. В душе Леви признался, что ничего вкуснее этого в жизни не пробовал. И, вроде бы, как-то хорошо стало. Мир не казался уже таким холодным и мрачным. С ним сидела милая собеседница, искренне смеявшаяся, закрывая свои светло-серые глаза и показывая Леви две прелестные ямочки на щеках. Но тут Мария оторвала взгляд от него и посмотрела перед собой. Впереди, на другой улице, была часовая лавка. Девочка тут же подскочила, прихватив поднос с чашками. — Прошу простить меня, дорогой Леви! Уже девять вечера! Мне пора ложиться спать. Завтра мы обязательно увидимся, — и она резко развернулась, но тут же поняв свою "ошибку", повернулась назад и присела на корточки около мальчишки. Леви был награждён лёгким поцелуем в щёку. Тут же смутившись, он хотел что-то сказать, но выпалил только "До завтра!" вслед быстро удалившейся за дверь бара Марии. Он вновь один. Но ничего, это только до завтра...